Дилан опустил ее на траву, на болотистую постель, пахнущую сыростью. Кожа Ариэль под его пальцами была нежнее шелка. Когда девушка захотела стянуть с Дилана рубашку, ткань разорвалась. Дилан сбросил брюки.

Никогда еще он не видел, чтобы девственница вела себя с такой раскованностью, и это еще больше возбуждало его желание. Она трепетала под ним, выражение ее лица говорило ему об ответном желании. Сердце Дилана сжалось, странное чувство охватило все его существо.

— Ариэль, я… — Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Больше говорить у него не было возможности.

Ей нужно было нечто большее, чем слова, много большее… Она притянула его к себе поближе. Она хотела, чтобы он овладел ею и тем удовлетворил их обоюдное желание. Все еще двигаясь в ритме неслышной музыки, она медленно и легко, с невыразимой радостью приняла в себя плоть Дилана. Ее девственность отступила перед их бушующим желанием. Минутная боль погрузила Ариэль в еще большую чувственность.

Дилан больше не делал попыток заговорить. В этом не было необходимости. Он вел Ариэль к высшему освобождению, выполняя требовательное желание, движущее ими обоими.

Слезы жгли глаза Ариэль, когда она приникла к Дилану. В ее ушах звучали мощные удары его сердца. В голове ее звучала только одна мысль: она любит его, Ариэль Локвуд любит Дилана Кристиансона.

Дилан не понимал причины ее слез. Он обнял ее покрепче и успокоил. Он ничего не спрашивал, не желая разрушать очарование тишины. Вскоре слезы уступили место сну. Когда жар любви оставил девушку, его заменил ночной холод. Дилан почувствовал, что Ариэль вся дрожит, осторожно выпустил ее из своих рук и не спеша одел. Взяв ее на руки, он понес ее к дому.

— Держись, моя сладкая, — прошептал он ей на ухо. Годы, проведенные в море, сделали для Дилана совсем пустяковым делом забраться на дерево со своей драгоценной ношей. Через несколько минут Ариэль уже лежала в постели.

Наклонившись, он нежно поцеловал ее розовую щечку.

— Спи крепко, Ариэль.

Дилан стоял с намерением немедленно уйти, но неожиданно почувствовал сожаление о том, что он не может остаться. Ему страстно захотелось лечь рядом с ней, чтобы ее головка уютно устроилась у него на плече. Ему хотелось слушать ее ровное нежное дыхание, ощущать рядом ее тело, крепко прижатое к его телу.

Дилан на секунду прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Все было так сложно и запутано.

С этими грустными мыслями он ушел.

Ариэль медленно и лениво плавала в забытьи. Ей было тепло и уютно, просыпаться не хотелось. Она поглубже зарылась в одеяла.

— Дилан, — пробормотала она, после чего потянулась и зевнула, все еще пребывая в эйфории.

Неожиданно она замерла, и в ее сны ворвалась действительность. Ариэль села и оглянулась в смущении. Дилана рядом не было. В своей комнате она была одна.

Нахлынули воспоминания, и Ариэль почувствовала, как краска заливает ее всю, от головы до пят. Оглядевшись, она увидела, что ее одежда сложена на кресле у окна, напоминая ей, что под одеялом она лежит совершенно нагая.

— Господи, — прошептала она, — что я наделала?

Слезы жгли глаза. Ариэль не любила себя жалеть и упрямо смахнула слезы, но смахнуть обиду было не так легко. Отбросив одеяло, она свесила ноги с кровати. Боль в мускулах досадливо напоминала о ночи любви.

— Никогда… больше никогда. — Ариэль натянула на плечи халат.

В дверь тихо постучали.

— Да? Заглянула тетя.

— Ариэль, дорогая, Брюс хочет тебя видеть. — Она зашла в комнату, увидев, что Ариэль уже встала. — Ты даже не одета, Ариэль. Что с тобой?

Не желая волновать тетю, Ариэль попыталась улыбнуться. Но тщетно.

— Просто я не совсем здорова.

— О! Но как быть с Брюсом? Он …

— Скажите ему, что я нездорова, и избавьтесь от него, — резко сказала Ариэль. Сразу же устыдившись своей резкости, она добавила: — Пожалуйста, тетя Маргарет. Не могли бы вы отослать его?

— Я постараюсь, дорогая. Ты действительно очень бледна сегодня. Я пришлю кого-нибудь с горячей водой для ванной. Это должно помочь.

На этот раз Ариэль удалось улыбнуться.

— Спасибо. Я уверена, что горячая вода сотворит чудо.

Маргарет помедлила, прежде чем открыть дверь.

— Может быть, прислать поднос сюда?

— Да. Спасибо.

Выходя из комнаты, тетя заметила;

— Сразу дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, Ариэль.

— Хорошо.

Ариэль смотрела, как закрывалась дверь за Маргарет, и ей вдруг стало грустно. В последнее время на лице тети появилось много морщин. Ариэль решила, что должна скрывать свою неприязнь к Брюсу. Бедная женщина и так несет груз вины, чтобы еще добавлять к нему.

У нее, было, мало времени на раздумья. Появилась служанка с полным подносом. Следом прибыли другие, с ведрами горячей воды. Вскоре Ариэль уже лежала в ароматной воде. Никогда еще ей не была так приятна ванна.

Она подавила все свои мысли, позволив им исчезнуть, подобно пару, поднимающемуся от воды. Ариэль намеренно не допускала ничего лишнего ни в сердце, ни в мысли. От теплой воды ее тело расслабилось и боль утихла. Веки смежились,

— Ариэль!

Губы Дилана жгли ее шею, спускались к плечам. Она почувствовала, как кончик его языка провел по ее ключице и завладел напряженным соском.

— Ариэль!

Ариэль вздрогнула и расплескала воду через край большой медной ванны.

— Тетя Маргарет, простите, я не слышала вас.

— Мистер Харрингтон ушел, дорогая. Что-нибудь еще я могу сделать для тебя?

— Нет, все хорошо. Я просто не могла бы встретиться с ним так скоро.

Маргарет кивнула и направилась к двери.

— Возможно, тебе следует прогуляться в зоопарк. Я знаю, что ты любишь навещать там тигра.

Ариэль удивилась. Она не догадывалась, что тетя знает о ее визитах в зоопарк — прогулках, которые Ариэль совершала в одиночестве, без провожатых.

— Я уверена, что это подбодрит тебя, дорогая. — Попытка тети сделать невыносимую ситуацию сносной тронула Ариэль.

— Может быть, я и впрямь пойду погуляю…

Горячая ванна, немного еды и солнца действительно помогли — Ариэль почувствовала себя лучше, по крайней мере, физически. Ей хотелось, чтобы и душевное состояние можно было бы поправить так же легко.

Она шла по ухоженным дорожкам зоопарка. Клетки с животными указывали ей дорогу, словно карта. Когда она проходила мимо длинного ряда клеток, заверещали обезьяны. Она остановилась и улыбнулась при виде их игр и трюков. Вдохнула смесь запахов, таких же разных, как и звуки. Кому-то они могли бы показаться отвратительными, слишком грубыми и земными, но для Ариэль после запахов города они были естественны и желанны. Влажный после дождя воздух был чист и свободен от смога и сажи. Ариэль зашагала дальше.

Она села на скамью возле клетки с тигром, понурив голову от мучившей ее усталости. Нежеланные переживания соединились с воспоминаниями — все это вместе причиняло девушке боль, истощало ее душевные силы.

— А как ты, мой друг?

Огромный бенгальский тигр тихо зарычал. Какое-то понимание существовало между ними. Ариэль проводила много часов в его обществе. Созерцание такого великолепного животного в неволе вызывало у нее печальное чувство, но она не могла не приходить сюда. Временами она даже закрывала глаза и представляла, что громкое мурлыканье принадлежит ее Кала Ба. Ариэль чувствовала, что ее присутствие тоже что-то значит для тигра. Они были одиноки в этом далеком от дома мире, который не выбирали по собственной воле.

Прутья клетки нависали над Ариэль, и она внимательно рассматривала их. По крайней мере, хоть она не в клетке, не лишена возможности побегать на воле. Даже ее помолвка с Харрингтоном казалась не такой мрачной. Или не казалась?

Сомнение овладело Ариэль. Если этому браку нельзя помешать, что ей делать?

— Нет, — прошептала Ариэль, — никогда! — Воображение живо рисовало ей весь ужас того, что может произойти. Ее охватила паника, стало трудно дышать. Будет еще хуже, чем в клетке. В ее душе рос страх.