- Очень хорошая тема. Давай поговорим об этом. Твой Дерек плевать хотел на то, что ты вся такая правильная и порядочная и ускакал за своей «идеальной» Стеллой Нордмунской. А не мне тебе рассказывать, какой она была! Так вот нечего мне говорить, что и как, когда ты сама с радостью бы последовала примеру своей легендарной прапрабабки!

         Беллона смотрела на Габи и понимала, что та права. Но за то, что та откровенно высказала потаённые мечты и думы девушки, она обиделась на неё и не хотела больше разговаривать. Она задела самым грубым образом только начавшую затягиваться рану. Стоило ей накануне убедить себя в том, что Дереку просто не через кого было связаться с ней, как её хрупкое убеждение рухнуло, разбившись вдребезги. Бернардо Тревор перечислял ей, среди прочих недостатков рыцаря, его безумную и единственную любовь к безвестно пропавшей Стелле. Нужно было взглянуть правде в глаза – мужчина, любящий подобную женщину, никогда всерьёз не отнесётся к увлечению молодой неопытной девушкой. Но что ей-то делать со своим чувством? Она не могла просто взять и выкинуть Дерека из головы. Она не могла полюбить другого, не могла справиться с воспоминанием о лице графа, о его фигуре, запахе, голосе. Его силуэт так и маячил то там, то тут. Как он целовал ей руку после охоты, как нёс тогда на руках…как пытался поцеловать тогда на балконе и обещал вернуться! Беллона поняла, что сейчас тоже стоит на балконе, но рядом нет его. Много мужчин, их лиц, костюмов, фраков, камзолов, но среди них нет ни одного, который бы смог заменить Дерека хотя бы на сотую часть! Из очей принцессы полились слёзы. Снова вернулось это состояние, от которого она тщетно пыталась избавиться. Повернувшись к Габриэль спиной, девушка сорвалась с места, и чуть не сбив с ног Астерикса, который хотел поинтересоваться, что произошло, убежала с бала в самый его разгар.

      Отослав Дору обратно на праздник, единственную, кто последовал за ней по пятам, Беллона осталась совсем одна-одинёшенька в спальне. Горькие рыдания душили принцессу, а обида на Габи сменялась ненавистью к самой себе, хотя желания поговорить или даже видеть подругу по-прежнему не было. Кто виноват во всех её горестях? Никто кроме неё самой и её воспитания. Если бы она была другой, то либо она не влюбилась бы в Дерека, либо он полюбил бы её! Но ни одного из двух вариантов не произошло, а случился третий – она безответно, страстно и преданно поддалась пожирающему всю её чувству. И если не принять каких-то кардинальных мер, ничего не изменится. А что она была в силах сделать? Из графа Аморвила в жизни не выйдет не то что монах, но даже примерный супруг или, пусть и холостяк, но не ищущий приключений и не готовый на всё ради опасности, азарта, авантюры, риска. В двадцать четыре года пытаться повлиять на характер мужчины уже бесполезно. Это она ещё несформировавшаяся личность, которая, как верно, пусть больно и неприятно, заметила Габриэль, поддаётся влиянию людей. А может быть выход здесь? Ведь ей, Беллоне, ещё не поздно измениться! И совсем не в лучшую сторону, чтобы устремиться к идеальной безгрешнице. Да и для чего она будет тогда идеальной? Добродетельная и смиренная девушка подходит только для монастыря, в котором нет соблазнов и искушений, а в жизни всё совсем иначе. Правильно говорила тётя Сивилла, что жизнь без ошибок – это скучно, что ненужно подстраиваться и пытаться кого-то подделать под себя, нужно делать то, что нужно для твоего блага, при этом, не вредя другим. А кому бы навредило дурное поведение принцессы Феира? Подумаешь, полюбила графа, вышла за него замуж. Что другим с этого, кроме новой сплетни и скандала? Всё со временем забывается, заглушённое очередными слухами и пересудами. Зато Беллона будет счастлива, ведь ей не нужно ничего кроме любви Дерека. А как её добиться? Ответ был прост, и девушка его давно знала – нужно уподобиться Стелле Нордмунской. Господи, но как же, как? Вот она и пришла к тому, чего меньше всего хотела, чего в глубине страшилась и о чём предупреждала Мария: интересуясь тем или иным человеком, невольно начинаешь ему соответствовать. Беллона вдруг осознала, что, несмотря на всё своё любопытство и любознательность, она совсем ничего не знала о своей прародительнице. Да, какие-то главные исторические события, основные даты, самые громкие её проделки, но ничего из личного, частного. Теперь девушка поняла, почему так важен был дневник Стеллы для всех её поклонников, почитателей или даже последовательниц, если такие были, конечно. Хотя, что далеко ходить, конечно, были, по крайней мере, одна – её родная тётя Виктория. Вопреки всем своим стараниям, она не стала такой же, как прабабка, но знала про неё много. Одни угрозы о внезапном исчезновении чего стоили! У неё даже литература о Стелле имелась, написанная фаворитами, друзьями или просто современниками той. Что ж, нужно было заглянуть в эту маленькую отдельную библиотеку, посвящённую всего одной личности, а потом поговорить и с самой тётей. Завтрашний день нужно полностью посвятить этому, так как потом начнётся подготовка к отъезду и будет уже не до того. В дверь постучали. Беллона сделала растерянное движение, желая вытереть мокрые щёки, но за своим раздумьем не заметила, как давно уже перестала плакать, и что её лицо стало сухим. Кинув взгляд в зеркало, она, однако, нахмурилась, так как глаза были ещё красными. Ну и ладно! В конце концов, все близкие, кроме которых некому собственно придти в столь поздний час, не являлись теми, от кого нужно скрывать свои эмоции. Ведь слёзы можно объяснить, как угодно. Повернув ключ в замочной скважине и, не спрашивая, отворив дверь, Беллона вздрогнула, обнаружив за порогом незнакомого мужчину лет сорока.

      - Доброй ночи, сударь, чем могу быть полезна?

      - Позвольте представиться, я князь Дмитрий Рейнтфилд. Я пришёл от императора Голубого квазара, чьим вассалом являюсь, который приглашает вас для дружеской беседы…

      - В такое время? – первой мыслью Беллоны было швырнуть что-нибудь тяжёлое в этого нахала и ещё более тяжёловесное в его суверена. Её недоумение и гнев готовы были вырваться наружу в качестве пощёчины, бранных слов, криков, но, приученная быть сдержанной, принцесса просто смерила презрительным взглядом князя и произнесла: – извинитесь за меня перед императором, но я уже сплю.

Дверь захлопнулась. Каков наглец! Посылает таких же старых, как и он сам, сводников, и ещё смеет надеяться, что ему не откажут. И пусть думает, что хочет, когда ему передадут её слова, но при этом уточнят, что Беллона была одета, свет в комнате горел, а ко сну она отходить ещё даже не собиралась. Но, стоп! Если она собиралась меняться в худшую сторону, быть развратной и распущенной, откровенной и порочной, то зачем откладывать на завтра? Лучшее время для этого – ночь! Беллона быстро открыла дверь опять и окрикнула уходящего:

       - Постойте, князь! Подождите минуту, я только накину что-нибудь, в замке ужасные сквозняки…

Глава IV

Покои императора Голубого квазара расположились в другом конце замка от покоев Беллоны, идти туда пришлось через множество коридоров и комнат, пустых и людных, тёмных и светлых, холодных и тёплых. По этой причине девушка закуталась в длинную накидку с капюшоном, чтобы ни её одеяния, ни лица никто не увидел. К чему после первой же попытки изменить себя и жизнь оставлять за собой скандал? Нет уж, узнанной Беллоне быть совсем не хотелось. Тем более в сопровождении какого-то поверенного Виталия Дьюса её могли встретить родители, а этого ей было не нужно. Они после такого отчаянного поступка дочери точно не дали бы ей впоследствии осуществить задуманное – сравняться со Стеллой Нордмунской.

     Если бы не тот несчастный поцелуй месяц назад, Беллона, возможно, никогда не решилась на подобное. Но после того как она испытала муки ощущения, будто предала Дерека и изменила ему, ей стало легче представить, что она снова окажется столь же близко с другим мужчиной. Разумеется, девушка ещё не знала, насколько близки бывают мужчина и женщина, поэтому и решилась на такое безумство. А насчёт очередного поцелуя…что ж, первый был хоть и не с тем, с кем хотелось, но назвать его неприятным Беллона не могла, не соврав себе. Когда она полностью успокоилась и проанализировала его, то честно себе призналась, что ей понравилось. Может, потому что она не видела лица незнакомца и приняла его за желаемого графа, а может потому, что он на самом деле умел отлично целоваться. Откуда знать, ведь сравнить было не с кем. Поэтому Беллона и думала, что с лёгкостью повторит свой печальный опыт, если пожелает. Ничего отталкивающего в Виталии не было. Да, морщинки вокруг глаз, одна глубокая на переносице и одна на лбу выдавали возраст, но всё остальное выглядело вполне сносно, если ни сказать привлекательно. Особенно улыбка. Ослепительно белоснежная, надменная и лукавая. Иногда она была снисходительной и ужасно обворожительной в этот момент. Именно она служила главным украшением императора и делала его гораздо моложе. Кожа так же была не старческой, а гладкой и упругой. «Да что я вообще морочу  себе голову! Подумаешь, восемьдесят пять! Это глупый стереотип, считать по календарным годам. На некоторых планетах, как я слышала, люди живут и до двухсот лет, поэтому, конечно, там бы Виталия приняли за юнца. А уж по сравнению со своей матерью, он, наверное, и впрямь мнит себя мальчиком. Появись сейчас перед Дереком или любым другим его братом по ордену Стелла, выглядящая, как молодая, они бы наплевали на то, что ей на деле перевалило за сотню и наперебой пытались завоевать её! А она сама? Стала бы она отказывать императору Голубого квазара в его ухаживаниях? Сильно сомневаюсь». Ах, как сильно ошибалась Беллона, думая, что её прапрабабка связывалась с мужчинами только из корысти, ради славы и денег. В действительности, той просто всегда везло в том, что оба её интереса – получение власти и удовольствий, не расходились по разным дорогам, а шли бок о бок один с другим. Но Виталию она бы точно ответила взаимной страстью, жаль пропала, когда ему ещё не исполнилось и семнадцати. «Интересно, как первый раз поцеловалась Стелла? Наверняка не так странно и чудно, как я. По слухам, она вообще встречалась с мужчинами с четырнадцати, за семь лет до того, как вышла замуж! И скольких эта дамочка успела сменить за эти годы? Наблюдая за Габи, можно предположить, что уйму. Одна я, как дурочка. Хм, кстати, Бернардо сказал тогда, что тем юношей, с которым произошёл мой казус десятого июня, был принц Голубого квазара. А что, если это внук императора? Насколько мне не изменяет память, из уроков мадам Бланж о современной политике я помню, что там всего семь принцев. Четверо из них младше меня, а два из оставшихся сыновья наследника Виталия, его единственного законного отпрыска мужского пола от брака со Стейси Назаровой. Вот так-так. Что-то эти Дьюсы никак не дадут мне покоя».