В том, что она сказала, было много правды, и Тони смутился. Однако Филиппу было не так-то просто запугать.

— Но вы ведь тоже его не любили? — ласково промурлыкала она. — Вы тоже использовали его для своих целей. Или хотели использовать.

Вера посерела от злости.

— Как вы смеете так со мной разговаривать? Я любила Амоса. Я была его женой.

— Это вы так думаете. — Филиппа, улыбаясь, наносила удар за ударом.

Вера хотела было что-то сказать, но промолчала.

— Я вижу, вы поняли, — улыбнулась Филиппа. — Если Амос был раньше женат и его жена жива, тогда…

— Я никогда не думал, что мы могли принести Амосу вред, — вздохнул Гас. — Мне казалось, мы поступили правильно. Мы не виноваты в его амнезии. Но писать романы все же лучше, чем мыть полы. Я не хочу сказать, что испытывал к Амосу горячую любовь. Трудно относиться нормально к человеку, который не помнит своего прошлого.

— А мне он нравился, — сказала Мэг. — Правда, я ничего не знала об амнезии. Может быть, поэтому я всегда относилась к нему как к совершенно здоровому человеку. Он был более скрытный, чем большинство людей, и иногда казался таким… таким потерянным… Мне было его жаль. Он вкладывал так много сил в творчество, что их не осталось на жизнь. Казалось, он живет как бы вместо кого-то другого. Наверное, в этом секрет его успеха. Он жил в своих книгах, потоку что у него не было другой жизни, и в нем была та непредубежденность, которая невозможна для нормального человека.

— Вы все подло наживались на его болезни, — бросила Вера. — Вы бы не получили Только денег, будь он здоров.

— У нас были свои расчеты, — торопливо ответил Тони. — Что касается телепрограммы, то рекламное агентство организовал я, и я же проделал всю черновую работу. Я спланировал программу, писал сценарии и честно отрабатывал свою долю.

— А в кино? — настаивала Вера. — Или это вы написали сценарий для «Катамаунта»?

— Нет, но мы с Гасом делали для Амоса гораздо больше, чем для любого другого писателя, так как боялись, что он снова начнет пить. Мы заслужили свою часть в его доходах хотя бы тем, что все время опекали его, отрываясь от своей работы. И потом, он, кажется, не возражал.

— Ну так я возражаю! — заявила Вера. — То, что вы делали для него, вы делали по собственному желанию. Он вас не просил. И деньги он должен был получать на тех же основаниях, что и другие авторы. Сэм Карп сказал, что гонорары Амоса просто смехотворны. Тони Кейн, вы его обирали!

— А раньше у Амоса бывали запои? — спросил Бэзил.

— Один раз, — ответил Тони. — Когда он жил с Верой. Она права. Я действительно нашел ей работу в Голливуде, чтобы она оставила Амоса в покое.

— Был еще один случай, когда он захотел выпить, — сказала Мэг.

Тони удивленно посмотрел на нее.

— Это случилось два года назад. Как-то весной Амос оказался в городе, и мы с ним шли по Пятьдесят седьмой улице. На углу Мэдисон-стрит мы остановились. Зажегся зеленый свет, но Амос не двинулся с места. Так продолжалось несколько секунд, а потом он сказал: «Я хочу выпить». Он пошел в бар. Вечер был теплый, и я решила, что ему захотелось лимонада. Мы сели за столик, позвали официантку, и Амос заказал виски со льдом. Тогда я начала ему что-то говорить и заставила принять таблетку. Насколько я знаю, до вчерашнего вечера он не пил.

— А на что он смотрел тогда, как вы думаете? — спросил Бэзил.

— Вряд ли на что-то определенное, — ответила Мэг. — Мне показалось, он о чем-то думает.

— Куда все-таки был направлен его взгляд?

— На противоположную сторону улицы. Там аптека.

— Он смотрел на аптеку?

— Нет, выше.

— На небо?

— Нет. Скорее, на верхние этажи. Но он вряд ли их видел. У него был взгляд человека, который старается что-то вспомнить.

— Или человека, который что-то вспомнил?

Воцарившаяся в комнате тишина вернула Бэзила к реальности. Прежде чем Мэг ответила на его вопрос, он повернулся к Тони.

— Вы когда-нибудь встречали людей, которые знали Амоса раньше?

— Нет, — сказал Тони.

— А вы, Гас?

— Тоже нет.

— Даже когда он стал работать на телевидении?

— Вы правы, — проговорил Тони, приподняв одну бровь. — Мы тоже боялись осложнений. Но предложение было слишком выгодным. Тогда я посоветовал Амосу отрастить бороду. Она очень изменила его лицо. К тому же и пьянство сыграло свою роль.

— Не может так быть, что Амоса узнали, а вы этого не заметили? Кто-то пришел из прошлого и убил его?

— Все может быть, но зачем убивать человека через столько лет?

— Например, из-за собственности, — сказал Бэзил. — Прежний Амос Коттл исчез лет шесть назад. Представьте, его объявили мертвым и кто-то унаследовал его собственность. Или, например, его бывшая жена еще раз вышла замуж. Потом его видят по телевизору, и тот человек начинает жить в постоянном страхе, что в любой момент все его благополучие может рухнуть. Вот вам и мотив для убийства. К тому же преступника нельзя найти, потому что ничто не связывает его с известным писателем Амосом Коттлом.

— Все может быть, — повторил Тони. — Однако Амос был убит тут, и все присутствовавшие при этом известны. Уж не Пуси ли это или Эммет Эйвери?

— Или я. — На лице Лептона появилась злобная усмешка. — Я тоже видел его в первый раз.

— И перед встречей запаслись цианистым калием? — спросил Тони.

— А телевизор? — нашелся Лептон. — У меня-то нет телевизора, а вот у Пуси и у Эммета наверняка есть.

— Я непременно приму это к сведению, — сказал Бэзил и улыбнулся.

Лептон ответил ему поклоном.

— Я, конечно, не психиатр и не сын психиатра, но вдруг Амос что-то вспомнил и никому об этом не сказал, даже своим ангелам-хранителям?

Гас удивленно посмотрел на него.

— А зачем ему было молчать?

Лептон пожал плечами.

— Может быть, ему захотелось своей жизни или нравилось иметь от вас тайну. А вдруг его прошлое было таким, что о нем совестно рассказывать?

Бэзил с интересом поглядел на Лептона.

— Вы думаете, он все вспомнил и, ничего не сказав компаньонам, разыскал своих старых товарищей? И кто-то из них его убил?

— Почему бы и нет? — сказал Лептон, которому все это показалось вдруг весьма забавным. — Человек без прошлого достаточно уязвим, разве не так?

— Как вы познакомились с Амосом? — спросил Бэзил Веру.

— На телестудии. Я работала там ассистентом. Как раз вышла его очередная книга, и мне поручили готовить программу Амоса. В первый раз он приходил с Гасом, и нам познакомиться не удалось. А в другой раз Амос был один: Гас остался дома с больным ребенком.

— Я виноват, — пробормотал Гас.

— Так мне удалось познакомиться с Амосом. — Вера самодовольно улыбнулась. — После передачи он пригласил меня поужинать с ним. В тот вечер Амос ничего не пил, но мне заказал бутылку шампанского. Потом он стал жаловаться на одиночество, ну а остальное совсем просто.

— Бедный Амос, — произнес Тони, и в его взгляде появилась злоба. — Можете себе представить, что было с нами, когда мы получили телеграмму: «Два дня назад зарегистрировали брак». Я полетел в Эншвил и поспел как раз вовремя, чтобы привести Амоса в чувство к очередной передаче. Вскоре мне подвернулся контракт с Голливудом для Веры. Она прожила с Амосом три месяца, и за это время он не написал ни строчки, только пил.

— Я ему говорила, что он должен работать! — крикнула Вера. — Я не хотела, чтобы он бездельничал. Откуда мне было знать, что, выпив рюмку, он уже не мог остановиться?

— Вы его раздражали! — с горячностью вмешалась Филиппа. — Он сам это сказал, когда вы уехали.

— Я вам не верю, — возразила Вера, однако в ее глазах мелькнуло сомнение. — Амос вас никогда не любил! Он бы не стал вам ничего рассказывать!

Лептон попытался отвлечь ее внимание.

— Ни один более или менее талантливый человек не создан для семейной жизни. Вы не виноваты в том, что раздражали Амоса. С любой другой женщиной было бы то же самое. Амос по натуре холостяк. К тому же он обладал незаурядным интеллектом, а то, что вы могли ему дать, было, мягко говоря, неинтеллектуальным. Будь вы его любовники, все могло быть иначе. Но, став его женой, вы сразу же обрекли себя на неудачу. Есть мужчины, которые ни одну женщину не могут вынести в ежедневных дозах. Да и почему надо такой ценой платить за минутное удовольствие?