— Не побоитесь? — с великолепным хладнокровием, но нехорошим прищуром спросил Чисхолм. — Такими обещаниями не бросаются. Особенно в вашем нынешнем положении.

— А вы не боитесь, что такое письмо уже есть? — заявила Маред, ужасаясь собственному безумному блефу. — И если я не вернусь с этого обеда, меня начнут искать…

Сейчас она жалела только об одном. Что месяц назад была совсем другой. Что та Маред, Чернильная Мышь, не была столь яростной и наглой, как хотя бы эти несколько минут. Нет, внутри она не настолько изменилась. По-прежнему страх публичного позора окатывал ее кипятком, заставляя сжиматься от еще не случившейся боли. Но так же, как вчера она кричала Монтрозу, что ненавидит его, так сегодня слова сами слетали с губ, словно их кто-то подсказывал, Маред только боялась, что это восхитительное и жуткое ощущение закончится раньше, чем она выйдет из проклятого мобилера и разрыдается.

— Вот как, значит, — задумчиво протянул Чисхолм, окончательно сбрасывая маску добрячка. — Не пожалеть бы вам.

— Обязательно пожалею, — с той же сумасшедшей веселостью подтвердила Маред. — В любом случае — это я уже поняла. Но вот вопрос — о чем больше? Хотите меня убедить, что лэрд Монтроз не поймет, кто его предал? Я тогда от него не то что на курорте, на задворках Чайны не спрячусь. А вам я уже буду не нужна.

— Глупая вы девочка, тье Уинни, — вздохнул Чисхолм, ерзая на сиденье. — И что же, побежите о нашем разговоре докладывать его светлости?

— Не побегу, — старательно улыбнулась Маред, чувствуя, как сводит губы близкая истерика. — То, что я вам сказала, это на самый крайний случай. Мне еще пожить хочется. Просто забудьте обо мне и враждуйте с Монтрозом сами. А я скажу ему, что разрываю контракт и ухожу. Хочет — пусть оставляет в конторе, не хочет — обойдусь.

— Зубки показываете, — понимающе кивнул Чисхолм. — Ну-ну… А может, вам и не уходить от него, милочка? Похоже, вы легко приспособились.

— А это уже не ваше дело! Велите, чтобы меня высадили. И не звоните мне больше. Тогда и я ничего не скажу Монтрозу о вас. Вам это только на руку, полагаю.

— Ну-ну… — снова протянул Чисхолм.

Щелкнул задвижкой переговорника и попросил спокойно, будто в противовес едва держащейся на грани срыва Маред.

— Майкл, езжай побыстрее обратно. А то у нашей гостьи вот-вот закончится перерыв.

В полной тишине они доехали почти до здания «Корсара». Чисхолм даже молчал как-то мирно, а Маред боялась открыть рот.

— Хотите добрый совет, милая тье? — заговорил Чисхолм, когда Маред уже придерживала юбку, чтобы выйти. — Не торопитесь с решениями. Будем считать, что этого разговора не было. А денька через два-три вы свое мнение пересмотрите, я уверен. Просто не торопитесь.

Темно-серый мобилер почти бесшумно отплыл от тротуара. Маред глубоко вдохнула в полном изнеможении, вытерла влажный лоб. В висках колотились звонкие молоточки, во рту пересохло. Мысли скакали пустые, бессвязные…Она с трудом сосредоточилась, привычно сцепив пальцы перед собой. Бригитта справедливая… Она это сделала! Сорвалась с крючка, как бьющаяся изо всех сил рыбина. Ложью и отчаянным блефом, но убедила Чисхолма, что тот не получит желаемого, даже применив камерографии. И никто теперь не заставит ее вернуться к Монтрозу!

Впрочем, еще нужно сказать ему об этом. Вещи забрать… Но это такие пустяки!

Маред задрала голову, пьяная от счастья, посмотрела в блекло-голубое пасмурное небо над крышами. Больше никогда и никому она не позволит себя испугать. И делать что-то по чужой указке не будет. Чернильная Мышь навсегда осталась в прошлом, а Белая Ворона научится летать сама по себе.

* * *

Сначала Алекс собирался отвезти Флорию к ней домой, но, подумав, отказался от этой мысли. Оставшись одна, Незабудка могла снова отправиться на поиски развлечений, а провести у нее ночь не хотелось ему самому. Поэтому он привез ее в собственные апартаменты, не без труда убедив подняться по лестнице.

— В-в-ваша све-етлость… Ну, А-а-а-алекс…

Покладистости Незабудки хватило ровно до кровати, на которую она попыталась взобраться, не снимая туфель, но запуталась каблуком и едва не упала на пол.

Помянув баргеста, Алекс стащил с нее туфли и чулки, расшнуровал платье и корсет. Оставшись в одном нижнем белье, Флория покорно улеглась, что-то бормоча про вечеринку, где она будет королевой. Алекс брезгливо собрал резко пахнущий ком одежды, вышвырнул его в ванную комнату. Взамен принес оттуда и поставил рядом с кроватью таз, прикрутив астероновый ночник так, что тот слегка рассеивал полумрак.

Последний раз он был здесь с Бреслином, а до этого только на вечеринке по случаю дня рождения. Той, на которую пришла Маред Уинни. Как же глупо и мерзко вышло тогда. И уже ничего не исправить сожалениями. Вот любопытно, сейчас Маред на него обижена или, напротив, рада, что Алекс уехал? Скорее второе.

Он взял из спальни подушку и плед, бросил их на диван в гостиной и задумался, не махнуть ли рюмку коньяку. Нет, пить не хотелось. Только спать, но не одному, а обязательно с чьим-то теплым ровным дыханием рядом. Так, чтобы в любой момент можно было протянуть руку и погладить смуглое гладкое плечико, прислушиваясь, как изменится дыхание.

А завтра Кэролайн будет недоумевать, куда подевался хозяин, потому что уехать с утра на работу не получится. Впрочем, уже сегодня. Раздеваясь и ложась, Алекс посмотрел на фониль — да, скоро утро. Ну и к Ллиру! За один день контора под землю не провалится, а если случится нечто совсем уж чрезвычайное — его вызовут. Благослови Луг изобретателя фониля…

Он проспал часов до девяти, чего не случалось уже давно. Встав, неторопливо принял душ, заварил себе чаю и выпил его. Потом зашел в спальню и с минуту вглядывался в спящую Флорию. Разводы краски по отекшему лицу, грязно-белые слипшиеся пряди волос, полуоткрытый рот…

Поморщившись, Алекс открыл окно. Ночью Флорию не тошнило, все равно запах в комнате стоял гнусный.

— Милэрд…

Пока он возился со шторой, Незабудка проснулась и села в постели, глядя на него с ужасом.

— Доброе утро, Флория, — приветливо сказал Алекс, опускаясь в кресло у окна. — Встать можешь? Тогда умывайся, дорогая, а потом поговорим.

Незабудка медленно поднесла к лицу ладони, мазнула ими по щекам, посмотрела на испачканные пальцы, затем на Алекса. С трудом выпутавшись из простыни, вскочила и кинулась из гостиной.

Что ж, он правильно он сделал, что не стал умывать Флорию ни в доме АрМоаля, ни здесь. Если он хоть чуть-чуть знает свою фаворитку, Незабудке стоило увидеть себя именно в таком виде. А в ванной еще и одежда лежит — неужели наденет?

Не надела. Закутавшись в огромное полотенце, Флория появилась спустя минут сорок, когда Алекс уже хотел вытаскивать ее из ванны. Эти сорок минут сотворили чудо: женщина выглядела почти как обычно, даже высохшие волосы лежали на плечах ровной шелковистой волной — делать прическу Флория не стала. А полотенце, оголяющее плечи и стройные ноги, подчеркивало ее фигуру, как дорогой пеньюар. Алекс невольно восхитился.

— Милэрд…

Больше она ничего не сказала. Скользнула к его креслу, не поднимая глаз, молча встала на колени рядом. Сжалась, обхватив себя руками за плечи, и теперь стало видно, что Незабудку бьет дрожь. Неужели все это время она простояла под холодной водой? Судя по тому, что отеки на лице исчезли — вполне вероятно.

— Садись в кресло, — негромко велел Алекс. — Хочешь чаю?

Незабудка покачала головой, но в кресло села, так же не поднимая глаз.

— Я звонил тебе вчера, — так же ровно сказал Алекс. — Несколько раз. А потом меня нашел тьен АрМоаль. Ты попалась ему возле «Кантри Клаба», пьяная до полной беспомощности. К счастью, он видел тебя в «Бархате» и позвонил Анриетте, а она указала на меня. Ты помнишь, как я за тобой приехал?

Незабудка снова молча помотала головой.

— АрМоаль забрал тебя домой, чтобы не оставлять на улице, — с безжалостной благожелательностью продолжил Алекс. — И ты успела обсудить с ним все мои интимные секреты. А заодно — Анриетты.