Маред еще сильнее прищурилась, поворачиваясь так, чтобы не видеть даже отблесков. Но дым и искры все равно летели слишком далеко, чтобы она могла спрятаться. А вот ужас, неминуемо накатывающий даже от огонька свечи и зажигалки, на этот раз медлил. Словно давал последний шанс одуматься, отбежать подальше, прежде чем воющий зверь паники запустит когти в нутро.

Старательно глядя в другую сторону и отходя, Маред вытащила упрямо трезвонящий фониль, хотела выключить, но по привычке нажала кнопку согласия. Что ж, просто попросит, чтобы позвонили в другое время…

— Тье Уинни? — ласково сказала трубка фониля голосом Чисхолма. — Будьте умницей, не вздумайте прервать наш разговор. Вы меня слышите?

— Да… Вы?! — задохнулась Маред, будто спотыкаясь и замирая на середине шага. — Это вы…

— Ну-ну, тише, милая тье. Не дай боги, еще услышит кто-нибудь — чрезвычайно нехорошо получится. Там, конечно, сейчас всем не до вас, но не будем рисковать. Вы, моя милая, лишнего не болтайте, а лучше послушайте. Внимательно послушайте… Можете? Или слишком шокированы, как говорят франки?

— Зачем? — почти беззвучно проговорила в трубку Маред, только сейчас сообразив, как называется ее состояние.

И в самом деле — шок. Вот почему страх перед огнем не проявился сразу. Один ужас задавил другой, как встречный огонь, пущенный наперерез лесному пожару. Но уже подступает к горлу знакомая вязкая тошнота от запаха дыма.

— Зачем вы… — повторила она беспомощно. — Там же… там был… кто-то…

— Помолчите, — уже сухо и повелительно сказал ее собеседник, так что у Маред перехватило горло. — А вы как хотели, милочка? Шерсть стригут — волоски по ветру летят. Вы ведь хотели остаться чистенькой? Ну так смотрите и запоминайте. Если бы сразу сделали, как вам было сказано, ничего этого сегодня бы не случилось. Его светлость ведь жив пока? Жив… А остальное — ошибочка. Бывает. Но вот что, милая тье, я вам скажу. Если хотите отойти в сторону — отходите на здоровье. Вы такая мелкая мошка, что вас даже прихлопнуть не стоит. По его светлости, королевскому стряпчему, попасть гораздо легче. Сегодня было последнее предупреждение. Да-да, предупреждение, кто же знал, что так неловко получится?

— Неловко? — не поверила ушам Маред, не в силах связать безобидное вежливое словечко с творящимся вокруг. — Неловко! Вы же…

— Я велел вам молчать — вот и извольте. А вы думали, в таких делах со всеми нянчатся, как с вами? Вы ведь все окончательно решили, милая Маред? Или еще подумаете? Потому что в следующий раз, видите ли, никто не станет дожидаться, пока лэрд выйдет из мобилера. Понимаете меня?

— Да, — сказала Маред, сглотнув горькую вязкую слюну. — Понимаю…

— Вот и славно. Вы ведь ему ничего не успели рассказать? Умница. Рассказали бы — подписали бы приговор. Окончательный. Вы его и так почти подписали, но все еще можно исправить. Конечно, если хотите. Сделаете, как было велено, и ваш лэрд останется жив. Титул и состояние у него никто не отнимает. А контора… Захочет — еще одну откроет. А вот если откажетесь… Хотя, может, вы и не желаете ему добра? — хохотнул собеседник в ухо беспомощно застывшей Маред. — С учетом ваших отношений… Тогда просто ничего не делайте. Ни-че-го. И вовремя постарайтесь убежать — чтобы вас не зацепило. Вы меня слышите, тье?

— Да, — снова безвольно повторила Маред.

Тошнота крутила внутренности, запах гари лез в нос и рот. Не надо… Не сейчас, ради богов! Только бы не приступ…

— Завтра утром я вам позвоню и скажу, что делать. И хватит изображать наивную добродетельную дурочку. Если хотите убить Монтроза — просто все ему расскажите.

Голос в трубке исчез резко, Маред даже от уха ее отняла — глянуть, не нажала ли случайно кнопку? Нет, это отключился собеседник. Фониль в руке был неприятно горячим. Да и все вокруг было горячим, жарким, вонючим, пропитанным криками, суматохой и страхом.

Монтроза от Маред уже закрыли спинами, там мелькала полицейская форма и обычные сюртуки, пара белых медицинских мантий. А вот стоявший рядом с ним тьен в черном, тот самый, что приезжал с лэрдом за Маред и Изабель после аварии, отошел в сторону и теперь глядел на Маред в упор, будто мог слышать ее разговор с Чисхолмом. Нет, не мог же… Никто не мог — все слишком далеко.

Маред оглянулась и поискала взглядом кого-нибудь из знакомых. Вот Тилли, она плачет, а Леон обнимает ее за плечи. Тье Жаклин Форс — огромные глаза на посеревшем личике. Еще кто-то знакомый, кто-то мельком виденный в конторе, кто-то незнакомый вообще…

Спазм все-таки случился, когда Маред уже почти дошла до коллег. Горло сдавило, ноздри наполнились запахом гари, в глазах потемнело. Маред неловко шагнула к кустикам, окаймляющим газон перед входом в храм, и ее стошнило прямо на траву. Точнее, стошнило бы, но желудок с утра был совершенно пуст, только кислая горечь обожгла язык. И сразу дышать стало легче. «Как странно, — вяло удивилась она. — От огня зажигалки или спички корчит судорогами, а сейчас даже… терпимо?»

Выпрямившись, она старательно отдышалась, вытерла рот платком из поясной сумочки и все-таки дошла к остальным служащим. Никто на нее не смотрел, а если и глянул мельком, то вряд ли увидел что-то особенное. Подумаешь, какой-то девице стало плохо. Вон, Тилли, не смущаясь, уткнулась Леону в плечо, испачкав сюртук потеками краски со своего личика.

— Да как же это… что же творится, боги милосердные и благие…

— Баргест их побери! Будто опять времена Большого Взлета вернулись! Да и то…

— Повезло его светлости. Да… А вот Стивен… Еще и с девицей. Темный Ллир, как же малышку Кэрри жаль!

— Кому-то везет, а кому-то — напротив. Но наш лэрд… он-то во что мог вляпаться? Чтобы вот этак…

Голоса назойливо лезли в уши, Маред снова затошнило, рот наполнился слюной, а в висках застучали звонкие горячие молоточки. Она потрясла головой, словно оглушенная, снова и снова перебирая в памяти услышанное. Она убьет Монтроза, просто… рассказав ему?

«А ведь это ты, Маред Уинни, убила Кэрри и еще кого-то, кто с нею был, — пришла беспощадно ясная мысль. — Чисхолм прав, ты хотела остаться чистой, никому не причинить зла. И вот — смотри! Если бы ты рассказала Монтрозу, может, все бы обошлось? Правда, не для тебя… Но Кэролайн осталась бы жива. Или нет? Тебе, дуре, ясно сказали: Монтроза убьют, если ты ему все расскажешь. Но… при последнем разговоре Чисхолм вроде бы совсем этого не боялся! Даже глумился, предлагая признаться лэрду. А теперь… Что же им в самом деле нужно? На что тебя толкают, Уинни, лучшая студентка, заучка, ни боуги не понимающая в интригах и людях. Бригитта, что же я натворила?! Это же я виновата! Но если бы я все рассказала Монтрозу, они все равно могли бы устроить взрыв. Напугать лэрда или попросту убить. Нет, им ведь нужна контора, а значит, живой лэрд, способный ее продать. Или нет? Я ничего не понимаю, я запуталась!»

Маред потерла пальцами болезненно ноющие виски. С трудом вдохнула горячий воздух, пропитанный вонью горелого каучука, металла, чего-то еще. Дурнота накатывала волнами, то накрывая целиком, то отступая, позволяя отдышаться. И где-то внутри раскручивалось тугой пружиной понимание собственной вины: бесконечной, чудовищной, абсолютно безнадежной. Что бы они ни сделала теперь, в чем бы ни призналась, это бессмысленно. Время не повернуть вспять! Не оказаться снова в том мгновении, когда Кэролайн была жива, и что-то можно было исправить. Ошибка… Твари! Проклятые твари!

А теперь они убьют лэрда, можно даже не сомневаться. Потому что он не тот человек, который отступит. И ты будешь виновата в любом случае, расскажешь ему или нет. Потому что опоздала, надеясь, что все обойдется лично для тебя. Дура! Трусливая дура! Теперь им по какой-то причине стало все равно, убивать Монтроза или нет! Вот в чем дело… Им важно получить свое… И вряд ли дело в конторе, ведь забрать ее у покойника они не смогут. Кстати, а кто у лэрда Монтроза наследник? Он же абсолютно одинок!

Но что делать? Вот единственное, что ей сейчас важно. Отказаться? Только не это!