Наконец наступила суббота. Тони с утра поручили лоток. А Люсинда отправилась к сапожнику получить ботинки. Конечно же, она не упустила случая повидать на обратном пути Тони. Едва поравнявшись с лотком, Люсинда поняла, что перед самым ее появлением здесь разразилась новая катастрофа. Апельсины, лимоны, яблоки, мандарины валялись в сточной канаве. Тони стоял рядом и в подробностях объяснял отцу, как был ограблен лоток. Они говорили по-итальянски, однако Люсинде сейчас перевода не требовалось. Она ведь сама в прошлый раз видела, как орудуют эти мальчишки.

По выразительным жестам Тони девочка поняла, что такого опустошительного набега лоток еще не переживал. Во-первых, толстяк привлек в свою шайку еще одного мальчика. Теперь нападающих было трое. Кроме того, они догадались захватить с собою пакеты и могли унести куда больше фруктов.

Когда Витторе с отчаянием махнул рукой и зашагал прочь, Люсинда ринулась следом на роликах. Она догнала его и медленно покатилась рядом. Прибегая к жестам и восклицаниям, она изо всех сил пыталась показать Витторе, что очень сочувствует и ему и сыну. К ее радости, итальянец все понял и ласково улыбнулся. Тогда Люсинда решила продолжить беседу. Вскоре у них с мистером Витторе выработался странный, но достаточно выразительный язык. Он состоял из жестов, восклицаний и небольшого количества коротких слов как итальянского, так и английского происхождения. Люсинде это очень понравилось.

Еще большее восхищение вызвала у нее квартира семейства Коппино. До этого Люсинда не знала людей, которые бы жили в подвале, да еще в таком замечательном! Там, где не было окон, Коппино хранили фрукты – в ящиках, бочках, а бананы просто свисали гроздьями с потолка. В светлой части подвала жило само семейство. Окна выходили на внутренний дворик. Сейчас дворик был залит солнечным светом, и Люсинде показалось, что он похож на комнату из какой-нибудь сказки.

Кухня служила жильцам столовой и гостиной одновременно. Окна ее выходили на тот же самый дворик. Там росла зелень на грядках, а рядом раскинулся небольшой цветник. Вся квартира Коппино благоухала потрясающей смесью из запаха яблок, чеснока, цитрусовых и сыра. Жадно вдыхая этот чарующий запах, Люсинда двигала носом совсем как заяц. Она все отчетливей убеждалась, что в таком замечательном месте вполне могут жить гоблины. Они ведь тоже любят пещеры, и запах тут вполне сказочный. «Интересно, – продолжала размышлять Люсинда, – если гоблины и правда тут живут. Тони их когда-нибудь видел?»

Потом она познакомилась с другими членами семьи Коппино. Мама Тони, миссис Коппино, была очень толстой. Она все время повторяла: «Грацие! Грацие!» – и тело ее колыхалось, как море в штиль.

А по полу елозила совсем маленькая девочка.

– Ой! – заметив ребенка, захлопала в ладоши Люсинда. -Настоящее бамбино!

Она впервые видела «живое итальянское бамбино»! Правда, однажды ее любимая кузина, которую тоже звали Люсиндой Уаймен, привезла ей из Италии открытки. На них были дети. Вспомнив об этом, Люсинда представила себе, как ее папа с мамой идут сейчас по какой-нибудь итальянской улице и видят множество «бамбин».

Не снимая роликов, Люсинда плюхнулась на пол рядом с ребенком.

– Как ее зовут? – потрепав девочку по щеке, осведомилась она.

Но миссис Коппино не поняла и лишь ласково улыбнулась в ответ. Тогда девочка, тыкая себя пальцем в грудь, сказала:

– Люсинда.

Потом простерла руку к ребенку и спросила:

– Имя? Как зовут?

Миссис Коппино наконец поняла. Она засмеялась еще громче прежнего.

– Девошка. Джемма, – отвечала она.

В это время Витторе подал Люсинде знак. Пора было возвращаться к лотку.

– Спросите ее, – взмолилась Люсинда, – пожалуйста, мистер Коппино. Можно мне прийти еще раз и повидаться с бамбиной?

Витторио тут же исполнил просьбу.

– Си! Си! Си! – трижды повторила в ответ миссис Коппино.

– Она сказать, – с трудом перевел на английский Витторе, – приходить можешь любое моменто.

На обратном пути к лотку итальянец совсем разговорился, и ему удалось объяснить Люсинде, что Тони – очень хороший мальчик, только вот никак не может справиться с этими хулиганами. Если так будет продолжаться дальше, скоро на их лоток нападет десять, а может, даже двадцать мальчишек. И главное, Витторе тоже ничего не может с этим поделать. Ему просто необходимо дважды в неделю отправляться на рынок за новой партией товара. Вот он и вынужден в эти дни оставлять Тони за лотком одного.

Люсинда слушала и серьезно кивала головой. Распрощавшись у лотка с Витторе и Тони, она медленно заскользила домой. Впервые роликовые коньки Люсинды катились так медленно. Хозяйке их сейчас было не до быстрой езды. Она думала, как помочь своим новым друзьям.

Однако ни в тот день, ни в последовавшее за ним воскресенье Люсинде ничего путного в голову не пришло. Лишь в понедельник утром она наконец поняла, что, пожалуй, все же сумеет справиться с этим.

Ей стоило огромных усилий сопроводить мисс Питерс до конца улицы. Когда же наконец настала пора расставаться, Люсинда пулей устремилась вперед.

– До свидания, мисс Питерс! – послышалось издали. -Мне тут пришла в голову одна мысль. Поглядим, что из этого выйдет.

И Люсинда растворилась вдали. План спасения семейства Коппино был достаточно сложен. Тут многое зависело как от скорости передвижения по городу, так и от сообразительности Люсинды. Даже в Брайант-парке она сегодня ни на секунду не замедлила темпа. Едва кивнув, она пронеслась мимо мистера М'Гонегала-полицейского. Так она неслась все дальше и дальше, пока не достигла кондитерского магазина на Пятой авеню. С владельцем, французом по имени Луи Шерри, Люсинда подружилась еще прошлым летом. С тех пор она множество раз пробовала тут сладости и знала, как они великолепны. Теперь оставалось только надеяться, что мистер Шерри на месте.

Едва переступив порог магазина, девочка облегченно вздохнула. Кондитер стоял за прилавком.

– Ну, как поживают твои папа и мама? – немедленно осведомился он.

– Их нету! – с торжествующим видом развела руками Люсинда. – Я теперь сирота! Конечно, это только на время!

Глядя на радостное лицо девочки, кондитер сразу понял: она явилась к нему не за сочувствием. Но тогда что же ей надо? Этот догадливый француз понимал, что ни один нормальный ребенок не станет проделывать без причины такой длинный путь перед уроками.

– Ну, ясно, – немного подумав, проговорил мистер Луи Шерри. – Насколько я помню, вам, мисс Уаймен, всегда очень нравились французские завитушки и шоколад с нугой. Если я дам по пакетику того и другого, дорога в школу покажется веселее? Я прав?

– И как только вы догадались! – воскликнула девочка. -Только я прошу все это не для себя, – сочла она своим долгом добавить, – мне нужно дать взятку.

– Взятку? – изумился кондитер. – Кому и зачем?

– Мистеру М'Гонегалу, полицейскому, – спокойно отвечала Люсинда. – Я выяснила, что он сладкоежка, а значит, ему понравится.

– Ты разве не знаешь – полицейских нельзя подкупать? Законом запрещено.

Мистер Шерри, француз по национальности, родился в Вермонте, а теперь процветал в Нью-Йорке, становясь все более известным поставщиком сладостей в самые богатые и фешенебельные дома. Чтобы сделать карьеру, ему потребовалось немало самообладания. Однако сейчас хладнокровие изменило кондитеру, и, слушая Люсинду, он едва удерживался от смеха. Достав из-под прилавка пакет с вытисненной золотом надписью «Луи Шерри», он принялся накладывать туда нугу.

– Только вы не подумайте, мистер Шерри, – тем временем объясняла Люсинда, – тут нет ничего плохого.

И она подробно рассказала о неприятностях, которые просто преследуют семейство Коппино.

Луи Шерри внимательно слушал, и глаза его как-то странно поблескивали.

– Если что-нибудь сорвется, приходи еще, – сказал он.

В тот день Люсинда не поехала после уроков домой. Спускаясь со школьной лестницы, она едва не сбила Фергюсона, который подметал ступени. Фергюсон – чернокожий работник мисс Брекетт – пользовался среди учеников почти таким же почтением, как сама директриса. Но Люсинда сейчас была настолько взволнована, что не обратила на него никакого внимания.