— Да-а… Как видно, заработался товарищ Ладошин, — сказал он почему-то вслух, и тут вдруг у него в голове завертелось: «Ладошин… Ладошин…» А ведь, кажется, есть еще какой-то Ладошин. Кто же он такой? Стоп! Да ведь это не «он», а «она», Ладошина, дочка директора завода! Та самая, что приходила вчера с так называемой «делегацией», та самая, которая обещала ему поговорить с отцом насчет станка! Да ведь эту же Зою он видел еще вчера утром у директора школы. Ну да! Ее вызвали с урока потому, что старый учитель химии помешался и утверждал, что она, Зойка, приобрела способность повелевать. И ведь какое занятное совпадение: бред старого учителя о своем эликсире и такая быстрая доставка ценнейшего станка после того, как эта Зойка обещала поговорить с отцом!

Тут Яков Дмитриевич вдруг снял очки, достал платок и вытер им лицо. Черт!.. А вдруг это не совпадение! Ведь тогда очень легко объяснить историю с первым станком: Зоя велела отцу подарить станок именно с программным управлением потому, что где-то слышала о нем, но даже понятия не имеет о его ценности, и вот вам результат!

Но Яков Дмитриевич тут же мотнул головой, как это в свое время сделал Родя, сунул платок в карман, надел очки и, придвинув к себе папку с делами, даже слегка улыбнулся.

— Занятное совпадение! Очень занятное совпадение! — пробормотал он, отгоняя от себя столь нелепые мысли.

И в этот момент послышался тихий коротенький стук в дверь.

— Войдите! — сказал Яков Дмитриевич.

И в кабинет вошла Зоя. Прикрыв за собой дверь, она скромно остановилась у косяка. В руке у нее был портфель.

— Здравствуйте, Яков Дмитриевич! — негромко сказала она. — Ну как, папа прислал станок?

— При… прислал, — хрипловато ответил директор, и на душе у него вдруг стало тревожно, и мысли о каких-то совпадениях отошли на задний план.

Некоторое время оба молчали. Зоя смотрела на Якова Дмитриевича, а тот — на нее. Он невольно вспомнил про «Слип камли», о котором ему рассказывала директор школы, и ему захотелось заткнуть себе пальцами уши, но он сдержался. Что подумает о нем эта девчонка, если он станет вести себя на ее глазах таким странным образом! Однако его не покидало чувство, что вот-вот что-то должно произойти.

— Яков Дмитриевич, между прочим, когда завтра начинаются занятия в обществе «Разведчик»?

— А тебе что за дело? — с нарочитой грубостью спросил в свою очередь директор.

— Яков Дмитриевич, отвечайте! — отчеканила Зоя.

— Ну, в шестнадцать тридцать по субботам. Только что это за тон! «Отвечайте»! Тебя что, дома не учат, как со старшими говорить? — Последнюю фразу Яков Дмитриевич проговорил уже совсем гневно, но все же у него осталось такое ощущение, что ответил-то он против своей воли. И снова ему захотелось заткнуть себе уши, и снова он сдержался. На свою беду.

А Зоя, не мигая, смотрела на него.

— Между прочим, Яков Дмитриевич, мне сказали, что это все только отговорочки, будто вы не можете записать в «Разведчик» ребят пионерского возраста.

Директор приподнялся.

— Что-что? — начал было он, но Зоя опять отчеканила:

— А теперь, Яков Дмитриевич, садитесь и слушайте меня! Вот!

Директор сел и теперь уже совершенно отчетливо понял, что сделал это не по своей воле. Он замер от ужаса, а Зоя продолжала:

— Значит, так: вы завтра всякие там занятия у старшеклассников отмените, а вместо них к вам придут пионеры, вот! Которые в «Разведчик» записаться хотят, вот! И вы им покажете всякие там лаборатории, оборудование и всякое там такое, вот! А сегодня пойдите к Надежде Сергеевне и скажите, что приглашаете на завтра всех желающих ребят. Вот! Всего хорошего! — Зоя повернулась и вышла, но через секунду появилась снова. — И еще вы скажите Надежде Сергеевне, что это я вас уговорила, а не кто-нибудь, вот!

Теперь она ушла совсем. Директор сидел неподвижно. Все предметы вокруг он видел как бы в тумане, потому что очки его запотели. Теперь он знал, что ОБЯЗАТЕЛЬНО пойдет сегодня к Надежде Сергеевне и скажет все, что приказала Зойка. Он знал, что просто НЕ МОЖЕТ не сказать.

Неизвестно, сколько времени Яков Дмитриевич осваивался с этой ужасной мыслью, а когда освоился, стал думать, как же ему быть. Сначала он захотел объявить в школе, что Куприян Семенович вовсе не сумасшедший, что Зойку действительно надо изолировать. Но ведь ему тоже могут не поверить, как и Куприяну Семеновичу! А если поверят? Тогда поймут, что он тоже действует под влиянием Зойки, и не позволят провести мероприятие, которое она заказала. А это для него было просто немыслимо, невыносимо! Нет, лучше помолчать!..

Яков Дмитриевич взглянул на часы. Было ровно два. С минуты на минуту должен был прийти руководитель «Разведчика» Альфред Павлович Тигровский. Директор встал и принялся ходить по кабинету. Что же он скажет этому Тигровскому? Что он скажет завтра руководителям всевозможных секций «Разведчика»? Ведь завтра суббота, работают почти все секции, да еще два известных профессора согласились провести беседу со старшеклассниками. Чем же он объяснит отмену занятий, отмену встречи с учеными и чем он объяснит нашествие всякой мелкоты? Спасительная мысль явилась директору в тот самый момент, когда открылась дверь и вошел Тигровский.

Это был маленький худощавый человек с острыми серыми глазами.

— Извините, Яков Дмитриевич, на три минуты опоздал.

— Ничего, дорогой. Присаживайтесь! — Яков Дмитриевич сел на свое место. Тигровский опустился в кресло по другую сторону стола. — Неприятные новости, Альфред Павлович. Придется завтра отменить занятия в «Разведчике».

— Это почему?

— Предлагают провести день открытых дверей для детей пионерского возраста. И… и провести… как бы вам сказать? Провести регистрацию желающих вступить в «Разведчик».

— Кто предлагает?

— Сам… Сам товарищ Карпов, заведующий районо, — с трудом выдавил из себя Яков Дмитриевич эту чудовищную ложь.

— Ну хорошо, день открытых дверей для пионеров — это полезно. Но почему срывать намеченные занятия, почему не предупредить заранее руководителей? И почему, наконец, не продумать все это дело как следует?

Яков Дмитриевич постарался как можно тяжелее вздохнуть.

— Я очень долго спорил по этому вопросу с товарищем Карповым, но тот стоит на своем, говорит, что имеет какое-то указание из центра, говорит, что поручил какому-то сотруднику предупредить нас заблаговременно, а тот заболел… Словом, настаивает, чтобы только завтра.

— Безобразие! — медленно процедил Тигровский.

— Сам понимаю, что безобразие, сам все вижу. Альфред Павлович, дорогой, но… надо как-то выкручиваться. Надеюсь, вы меня не подведете.

— Разумеется, не подведу, но это все-таки безобразие.

У Якова Дмитриевича стало легче на душе. Директор чувствовал, что как только завтрашнее мероприятие окончится, он снова станет нормальным человеком, а послезавтра он всем во дворце объяснит, что кто-то его разыграл, позвонив по телефону и подражая голосу заведующего районе. А может быть… может быть, он расскажет все об эликсире Куприяна Семеновича Дрогина.