— Ну как, Маршев? Подумаешь?

— Подумаю… Только я не уверен, что… ну… что-нибудь получится.

— Одним словом, Маршев, я жду, — сказала Зоя и направилась было во двор, по тут ее окликнул Веня:

— Зойка, погоди!

— Ну, жду. В чем дело? — С Веней Зоя предпочитала разговаривать суховато, даже чуть-чуть надменно.

— Ты ведь, кажется, во Дворце пионеров занимаешься?

Зоя посмотрела на дворец. Он находился в сотне метров от школы по другую сторону улицы.

— Занимаюсь. В кружке художественного чтения.

Тут уже с Роди слетела вся его застенчивость. Он шагнул к Зое:

— Понимаешь, Ладошина… У нас такое дело: нам очень нужно узнать, что за помещение находится вон за теми окнами. Вон на втором этаже — четвертое, пятое и шестое от того угла. Только точно.

Зоя опять посмотрела на дворец.

— Так. Значит, первая с того конца по коридору будет лаборатория электроники. А рядом… Знаю! А зачем это вам?

Мальчишки переглянулись. Им не хотелось сообщать Зое о сделанном вчера наблюдении. Вдруг за окнами творится что-то неладное! Вдруг там какая-то тайна, которую они могут раскрыть! Каждый из них не то чтобы подумал об этом, а скорее это почувствовал, и оба теперь растерянно молчали.

Настроение у Зои было прекрасное, и она опять поболтала портфелем.

— Ох, Маршев, Маршев! И всегда ты что-нибудь выдумаешь! Скажите, зачем это вам нужно, тогда я скажу, что там за помещение.

— Ну-ну… понимаешь, — с запинкой ответил Родя, — мы пока не можем тебе этого сказать.

— Можете, но не хотите, а не хотите — тогда как хотите! — Зоя повернулась и уже деловым шагом пошла к подъезду школы.

— Зойка! Ты человек или кто!.. — крикнул Веня.

— Вот придумайте сегодня с макулатурой — тогда скажу, — не оборачиваясь, весело ответила Зоя.

Веня молча погрозил ей вслед кулаком, а Родя сказал ему:

— Ну чего ты волнуешься? Завтра пойдем записываться в «Разведчик» и сами всё узнаем.

До сих пор Зоины «активисты» делали все только по ее указанию. Но сегодня они отступили от этого неписаного правила. Пока Зоя разговаривала с Родей и Веней, они, встревоженные, стояли у двери в школу и совещались.

— Нет, мы ее уговорим, уговорим ее, уговорим, — бормотал редактор. — А то вся работа развалится, развалится вся работа.

— Това-арищи! — вдруг протянула Соня Барбарисова. — А вдруг Зою другие ребята не переизберут! Возьмут и откажутся переизбрать. Вы знаете, как некоторые наши девчонки ее ненавидят!

— Ага, — подхватила Катя Мухина. — Они почти все ей завидуют.

А ее сестра добавила:

— Они только и знают, что ее «воображалой» называют. И другие всякие гадости.

— Гадости? Девчонки про Зою гадости? — вдруг запищала Нюся Касаткина. — А мы тоже молчать не будем, мы тоже будем действовать!

— Это как действовать? — не понял редактор.

— А вот пойдемте, я вам скажу как!

И уже через несколько минут все шестеро начали «действовать».

Едва только Веня и Родя вошли в школьный коридор, как перед ними предстала торжественная, вся какая-то вытянутая Соня Барбарисова.

— Рудаков и Маршев! Мне надо с вами очень серьезно поговорить.

— Пожалуйста, — сказал Родя.

— Скоро в нашей пионерской организации начнутся перевыборы. Вот, Рудаков, Маршев, скажите мне откровенно: за кого вы собираетесь голосовать?

— Почем я знаю! — ответил Веня.

— Не думал еще, — сказал Родя.

— Вот многие ребята собираются голосовать за Зою Ладошину, и я тоже так думаю, что она самая достойная. Рудаков и Маршев, давайте все вместе проголосуем за Ладошину! А?

— Я не против, — сказал Родя.

— За Ладошину так за Ладошину, — добавил Веня.

Когда приятели подходили к кабинету биологии, за спиной у них послышалось какое-то гудение:

— Маршев и Рудаков! Маршев и Рудаков! Погодите минутку, погодите минутку, погодите минутку!

Маршев и Рудаков узнали голос редактора. Они остановились, обернулись, а тот продолжал гудеть:

— Давайте проголосуем дружно на выборах за Ладошину! Проголосуем дружно за Ладошину! Проголосуем, проголосуем, проголосуем!

— Да ладно тебе, проголосуем! — с нетерпением ответил Веня и добавил: — Вот далась им эта Ладошина!

А войдя в кабинет, друзья увидели, как перед столом силача Лешки Павлова стоит Соня Барбарисова и тянет:

— Па-а-авлов! Мне надо с тобой очень серьезно поговорить.

После первого урока произошел случай, сильно настороживший обоих друзей. Едва они вышли из кабинета на перемену, Родя вдруг стал как вкопанный, глядя куда-то вдоль коридора. Посмотрел в ту же сторону и Веня и ничего особенного не увидел, кроме какого-то незнакомого старика, приближавшегося к ним. Секундой позже Родя толкнул Вето локтем и прошептал:

— Смотри! Это же Купрум Эс!

Даже теперь Веня не сразу узнал учителя химии — так он вдруг изменился. Обычно Куприян Семенович, несмотря на свои семьдесят лет, держался по-военному прямо, всегда на нем был белоснежный воротничок и темный галстук, всегда его усики, почти такие же белые, как воротничок, были аккуратно подстрижены. Теперь к ним навстречу шел ссутулившийся и довольно неопрятный старик. Воротничок его был измят, словно он спал не раздеваясь, галстук съехал сантиметра на два вниз, щеки ввалились, и на них поблескивала седая щетина. Но хуже всего были у него глаза: какие-то выцветшие и вроде ничего не видящие перед собой.

— Что это с ним? Заболел? — тихо спросил Веня, когда Купрум Эс прошел.

— А что, если не заболел? — тоже вполголоса проговорил Родя. — Что, если ему… ну… но по себе!

— В каком смысле не по себе?

— Ну, в таком смысле, что его что-то мучает. Вот давай сопоставь фактики: по ночам свет горит в химической лаборатории, а теперь Купрум Эс… сам видишь какой. А что, если он знает, что у него в лаборатории что-то неладно! Что, если он знает, что там по ночам творится, и это его мучает!

Веня замотал головой.

— Нет, Родька! Ты уж в самом деле, как начнешь фантазировать!.. Во-первых, мы даже не знаем точно, химическая там лаборатория или нет. Во-вторых… ну, ты все-таки конкретно скажи, что его может мучить. Ну, что?

Родя помолчал, подумал.

— А давай предположим так: у Купрума Эса в лаборатории пропадают какие-нибудь приборы, и он от этого переживает. А приборы эти ворует тот, кто по ночам занавешивает окна.

Теперь помолчал и подумал Веня. Вдруг он резко повернулся к Роде:

— В общем, знаешь что? Давай подойдем к Купруму Эсу и скажем ему насчет окошек. Если он не знает про ночной свет — значит, там действительно воры, и мы, выходит, поможем их разоблачить, а если знает — тогда получается, что все в порядке.

— Ну что ж… Это мысль… — Родя хотел еще что-то сказать, но тут к ним подошла Нюся Касаткина.

— Мальчики, мальчики! — запищала она. — Вы знаете, что приближаются перевыборы в совет отряда?

— Ну, знаем, — раздраженно ответил Веня. — Скажешь, что надо за Ладошину голосовать?

— Мальчики, только за Ладошину, только за Ладошину и ни за кого больше! Мальчики, вы поймите, что она у нас самая достойная, что она у нас самая…

— Ладно! Вали отсюда! — сказал Веня и, взяв Родю за локоть, повел его прочь от Касаткиной. Но Родя не захотел обижать Нюсю и объяснил ей через плечо:

— Мы уже сказали, что будем голосовать за Ладошину.

Во время большой перемены они снова увидели химика в коридоре. Некоторое время приятели шли за ним, не решаясь заговорить, потом все-таки набрались храбрости, забежали вперед и остановились перед Купрумом Эсом.

— Куприян Семенович, извините, пожалуйста! — очень вежливо начал Родя. — Можно с вами поговорить?

Куприян Семенович резко остановился и странно дернулся, словно его ударило током.

— А? Да-да!.. — быстро сказал он, глядя мимо мальчишек своими невидящими глазами. Потом он взглянул на Родю более внимательно и повторил: — Да-да!.. Пожалуйста!