Рядом с «Ормин-отелем» красовались руины многоквартирных домов, окна в них были побиты, рамы почернели, а тротуар завален рухнувшими кирпичами. Между этими развалинами и отелем каким-то чудом уцелел всего один лишь дом, на веранде которого притулилась одинокая скорченная фигура.

Никакого Маркхама в регистрационной книге не значилось, но портье припомнил парня с котлетой вместо лица и всего за пять баксов назвал номер его комнаты, а потом вернулся к ежедневному выпуску результатов бегов. Если он и удивился, так только пяти долларам. Это было на четыре бакса больше, чем обычная такса за подобного рода сведения.

Его номер располагался в западном крыле на третьем этаже, в самом конце длинного коридора, освещенного двумя голыми лампочками. Я держался поближе к стене и, стараясь не шуметь, подобрался к двери, постоял несколько секунд, прислушиваясь к тому, что происходит внутри, но ничего так и не разобрал. Только крысы скреблись за стеной. Я подождал еще минуту, взялся за ручку и стал медленно и осторожно поворачивать ее. Когда язычок замка полностью вышел из гнезда, я мягко подтолкнул дверь, ожидая, что цепочка придержит ее движение, но никакой преграды не оказалось, и я понял, что ждать больше нечего. Я от души приложился к двери ногой, она распахнулась, шмякнулась о какую-то преграду и остановилась.

Щелчок затвора моего сорок пятого оказался настолько громким, что только глухой смог бы не расслышать его.

Я выкрикнул: «Маркхам!» — и подождал. В тусклом свете коридора я видел только половину комнаты: туалетный столик, кресло, через спинку которого перевешивались небрежно брошенные штаны, да уголок кровати, скрывавшейся вне поля моего зрения. Я снова позвал: «Маркхам!», прыгнул внутрь, перевернулся на живот с пистолетом на изготовку, но ничего не произошло.

Но теперь я увидел Маркхама. Он лежал в кровати, одна рука вытянута вдоль тела, и света вполне хватило, чтобы разглядеть, что глаза его были открыты. Я нащупал выключатель лампы, стоявшей в изголовье, и нажал его.

Мой друг-супергерой отправился на обед с Богом. Кто-то уволил его с Земли, проделав дырку в черепушке прямо посередине лба, на полпути от линии волос к переносице. Без спешки, без суеты, без драки. На прикроватном столике стояла полупустая баночка с таблетками кодеина, так что мой знакомый купил себе билет на небеса в полном забытьи, в котором он, несомненно, нуждался из-за порванного в клочья лица: боль, должно быть, была просто нестерпимой.

Я внимательно оглядел дверь. Замок старый и незамысловатый, вскрыть такой отмычкой проще пареной репы. Цепочка тоже имелась, но кто бы ее ни устанавливал, он привинтил собачку слишком близко к углу двери, так что длины вполне хватало, чтобы просунуть руку и спокойно откинуть ее.

Маркхам слишком часто причинял боль другим, но сам при этом всегда оставался цел и невредим. Вот и забыл про осторожность, стал беспечно относиться к мелочам, которые могут оказаться роковыми и отправить человека на тот свет.

Я вернулся к трупу, потрогал ледяную кожу, поднял руку, ощутив, что она уже начала костенеть, вышел из номера, захлопнул дверь и направился вниз. Портье оторвался от результатов бегов и безразлично бросил:

— Нашли его?

Я кивнул:

— К нему кто-нибудь еще приходил?

— Не-а.

— Кто-нибудь снимал номер за последние двенадцать часов?

— Парень, дела у нас идут не очень. Можно подумать, я здесь только для того, чтобы следить за постояльцами. В нашей округе...

— Я не об этом спрашивал, — прервал я его тираду.

Портье натянуто улыбнулся, ожидая появления еще одной купюры, но стоило ему увидеть выражение моего лица, как улыбка тут же скисла.

— Приходил один парень. Я дал ему комнату.

— Он у себя?

— Не-а. Насколько я понял, он хотел привести туда девочку. Примерно через полчаса вышел подыскать кандидатуру, но до сих пор не вернулся.

— Багаж?

— У тех, кто платит вперед, не бывает никаких чемоданов. Вы что, думаете, что у нас тут дом моделей? Сюда приходят с бумажными пакетами. Этому малому надо было найти место, где можно по-быстрому перепихнуться, только и всего. Но одет он был так, словно явился с государственного приема.

— Опиши-ка мне его.

— Я не разглядываю своих постояльцев, мистер. Вот вас я запомню по разговору. Вам это надо?

— Не разводи здесь дерьмо, дружище. Где журнал регистрации?

— Черт подери, да я и так помню его имя. Петерсон, вот как он записался. Ньюарк, Нью-Джерси. Слушайте, что за...

— Дай телефон.

— Платный телефон на стене.

Я поглядел на него в упор, и секунды через три он сдался и протянул мне аппарат. Пришлось набирать общий полицейский номер, но в конце концов мне удалось связаться с Тобано.

— Я нашел Маркхама, сержант, — сказал ему я. — Он мертв.

Целую минуту я выслушивал ответ, потом проговорил:

— Успокойся. Он уже остыл и окоченел. У меня есть алиби на каждую минуту сегодняшнего дня. На твоем месте я связался бы с Греком. Может, ему повезло чуть больше.

В итоге Тобано все-таки сумел взять себя в руки и успокоился, но раздражение не исчезло.

— Не двигайся с места, пока мы не прибудем, понятно?

— Не очень, дружище. Считай, что звонок анонимный. Я с тобой позднее свяжусь. Кстати, ты получил результаты проверки отпечатков?

— Получил, — отрезал Тобано и бросил трубку.

Ночной портье отвлекся наконец от своей газетенки, и теперь безрезультатно пытался прикурить сигарету. Руки у него дрожали, губы тряслись. Я вернул ему телефон и зажег для него спичку.

— Рекомендую не подниматься наверх, мистер. Сиди где сидишь, пока не приедет черный воронок. И расскажи копам все, что знаешь.

Он изо всех сил затянулся, закашлялся и кивнул:

— Если тот парень вернется...

— Он не вернется, — оборвал я его.

Сосиски с блинчиками никак не желали лезть в горло Ли. На столе перед ним лежал выпуск «Ньюс», где на первой полосе под заголовком «Таинственные убийства» красовались простреленные тела Брайди Грека и Маркхама. Статья содержала смутные намеки на то, что это не простые разборки, и взгляд Ли словно приклеился к этому листку бумаги. Оба были убиты из пушки 22-го калибра, и почерк был похожий, только вот Брайди пытался удрать, поэтому понадобилось целых четыре выстрела, чтобы завалить его окончательно. Последний пришелся в затылок, видно, парень пытался выскочить из окна на пожарную лестницу. Так его и нашли — полусвесившимся с подоконника.

В итоге Ли сдался, раздраженно отпихнул тарелку и попытался проглотить немного кофе, но и тут потерпел полное фиаско: руки его дрожали так сильно, что весь кофе оказался на рубашке.

— Расслабься, старина, — сказал я.

— Ха, расслабься! Легко сказать!

— Не вижу причин для волнений.

Ли прекратил размазывать кофе по рубашке и поднял на меня глаза.

— На твоем месте я давно бы наложил в штаны со страху. Да как ты можешь сидеть здесь вот так!

— Посмотрим на положительные стороны этого дела. Двое уродов убиты. Преимущество потеряно.

— Почему, Дог? Черт, если они охотились за тобой...

— Вот тебе наглядный пример. Получаешь задание, пытаешься выполнить его и тем самым занимаешь очередь на тот свет. Каждый киллер должен заучить это правило назубок.

— Дог...

Я знал, чего он добивается, и покачал головой:

— Не спрашивай меня, малыш. Начиная с этого момента я больше не собираюсь ни с кем сближаться, так что вероятность того, что кто-то снова попытается провести фокус с ванной, сводится к минимуму. Кроме того, если это не сработало в первый раз, то вторично рисковать они не станут, предпримут прямое нападение. Конечно, я организовал для вас с Шарон охрану, но это так, на всякий случай, потому что я могу отдать руку на отсечение, что теперь они пойдут в лобовую.

Ли нетерпеливо водил костяшками пальцев по краю стола.

— Черт побери, Дог... но почему? Почему все это?