— Хотите, чтобы я проверил дом? — спросил доктор Астерхольдер. Его глаза смотрели мимо меня в прихожую. Я посмотрела на него, благодарная за предложение, но также боялась впустить его. Со всем уважением, доктор был человеком, который спас меня, но я всё ещё смотрела на него так, будто он мог напасть на меня в любую минуту. Мужчина, казалось, почувствовал это. Я сама бросила взгляд в темноту позади себя, и вдруг почувствовала себя слишком напуганной даже для того, чтобы нажать на выключатель. Что ждало меня там? Человек, который меня изнасиловал?

— Я не хочу, причинять неудобства. — Он шагнул назад, подальше от меня и дома. — Могу оставить Вас здесь и уйти.

— Подождите, — сказала я. Мне было стыдно за свой голос, охрипший от паники. — Пожалуйста, проверьте. — Мне было несказанно тяжело произнести обращение за помощью. Он кивнул. Я шагнула в сторону, чтобы позволить ему войти. Когда вы позволяете кому-то войти в ваш дом, чтобы проверить наличие в нём монстров, вы невольно впускаете его в свою жизнь.

Я ждала на табурете в кухне, в то время как он осматривал комнаты. Я слышала, как мужчина движется от спальни до ванной, а затем в мой офис, который находился над кухней. «Ты в шоке», — сказала я себе. Доктор проверил каждое окно и дверь. Когда он закончил, то вытащил карточку из бумажника и положил её передо мной на столешницу.

— Звоните мне в любое время, когда я понадоблюсь. Мой дом находится в миле отсюда. Я хотел бы навестить Вас завтра, если это возможно.

Я кивнула.

— Есть ли у Вас кто-то, кто может приехать? Остаться с Вами сегодня вечером?

Я колебалась. Не хотела признаваться ему, что у меня никого нет.

— Я буду в порядке, — ответила я.

Когда он ушёл, я придвинула диван к входной двери и вклинила его между косяком и стеной. Это было небольшим препятствием для кого-то, кто мог вторгнуться ко мне, чем мои небольшие и не эффективные кулаки, но это заставило меня чувствовать себя лучше. Я разделась в прихожей, сбросив лёгкие брюки и рубашку, которые медсестра дала мне в больнице после того, как забрала мои вещи в мешках для сбора улик. Голая, я отнесла их к камину, бросив на пол рядом с собой, пока открывала решётку и раскладывала поленья. Я зажгла огонь и ждала, пока он не стал большим и прожорливым. Тогда бросила в него всё и наблюдала, как сгорает худший день в моей жизни.

Взяв губку и полупустую флягу отбеливателя в ванной на нижнем этаже, я включила воду на самую горячую температуру. Ванная наполнилась паром. Когда зеркала запотели, и я не могла видеть себя, то залезла в ванну и наблюдала, как моя кожа краснеет. Я тёрла тело, пока кожа не стала кровоточить, а вода вокруг моих ног не порозовела. Открутив крышку отбеливателя, я подняла его над плечами и вылила на себя. Я вскрикнула и должна была держать себя прямо, пока делала это снова. Затем опустилась на пол с широко расставленными коленями, и, приподняв бёдра, влила его в своё тело. Они дали мне таблетку, сказав, что она предотвратит нежелательную беременность. «На всякий случай», — сказала медсестра. Но я хотел очистить всё, чего он коснулся, каждую клетку кожи. Мне необходимо было убедиться, что на мне ничего не осталось от него. Нагая, вышла на кухню и вытащила нож из блока, который был рядом с холодильником. Остриём ножа я пробежалась вверх и вниз по внутренней части предплечья, отслеживая свою любимую вену. Слишком много окон; в моём доме было слишком много путей для взлома. Что, если он наблюдал за мной? Что, если знал, где я живу?

С этой последней мыслью я пронзила кожу и сделала надрез около двух дюймов. Я смотрела на ручеёк крови, струящийся по моей руке, загипнотизированная этим зрелищем. И тут раздался звонок в дверь. Нож с грохотом упал на пол.

Я так испугалась, что не могла двигаться. Звонок раздался снова. Схватив кухонное полотенце, я прижала его к порезу на руке и посмотрела в сторону двери. Если бы это был кто-то, кто хотел причинить мне вред, то, вероятно, не звонил бы в дверь. Из корзины для белья, которая находилась на кухонном столе, я схватила чистые футболку и джинсы. Они с трудом налезли на влажную кожу, пока я второпях одевалась. Я взяла с собой нож. Мне пришлось сдвинуть диван в сторону, чтобы добраться до двери. Когда я посмотрела в глазок, мои руки дрожали так сильно, что я едва могла держать нож. Там я увидела доктора Астерхольдера в другой одежде.

Я открыла засов и распахнула дверь настежь. Шире, чем следовало бы женщине, испытавшей такой день, как мой. Даже до того, как это произошло со мной, я так не делала. Мы смотрели друг на друга в течение тридцать секунд, прежде чем он нашёл глазами кухонное полотенце, пропитанное свежей кровью.

— Что ты наделала?

Я смотрела на него. Не могла ничего сказать, как будто бы забыла, как это делается. Он схватил меня за руку и сорвал ткань с раны. Именно тогда я поняла, что доктор подумал, будто я пыталась себя убить.

— Он не… он не на том месте, — произнесла я. — Всё не так. — Доктор быстро моргал, когда отводил взгляд от пореза

— Давай, — сказал он. — Давай приведём тебя в подарок.

Я последовала за ним в кухню и скользнула на табурет, не совсем понимая, что произошло. Мужчина взял мою руку, в этот раз более нежно, и перевернул её, отлепляя полотенце.

— Бинты? Антисептик?

— Наверху в ванной, под раковиной.

Он отправился разыскивать мою маленькую аптечку и вернулся с ней через две минуты.

Я поняла, что всё ещё сжимала нож, когда доктор осторожно разжал мои пальцы и опустил его на столешницу.

Он не разговаривал, пока очищал и перевязывал мою рану. Я наблюдала за работой его рук. Его пальцы были ловкими и проворными.

— Нет необходимости накладывать швы, — сказал мужчина. — Рана поверхностная. Но нужно держать её в чистоте.

Его взгляд упал на кровоподтёки на открытых участках кожи, оставленные губкой.

— Сенна, — сказал он. — Есть люди, группы поддержки…

Я прервала его:

— Нет.

— Хорошо. — Кивнул он. Это напомнило мне о том, каким образом мой психолог говаривал «хорошо», будто слово было проглочено и переварено, вместо того, чтобы быть сказанным. Так или иначе, у него, казалось, оно звучало менее снисходительно.

— Зачем ты здесь?

Он немного колебался, затем сказал:

— Ради тебя.

Я не поняла, что доктор имел в виду. Мои мысли были так запутаны, порывисты. Я никак не могла...

— Отправляйся в постель. Я буду спать прямо там. — Он указал на диван, всё ещё примыкавший к входной двери.

Я кивнула. «Ты в шоке», — сказала я себе снова. — «Ты позволила незнакомцу спать на диване».

Я слишком устала, чтобы думать об этом. Я поднялась наверх и заперла дверь спальни, по-прежнему не чувствуя себя в безопасности. Взяв подушку и одеяло, я перенесла их в ванную, закрыв дверь, и там легла на коврик. Я уснула сном женщины, которая только что была изнасилована.

Я проснулась и начала смотреть в потолок. Что-то было не так... что-то... но я не могла понять, что именно. Тяжесть сдавила грудь. Состояние, которое приходит, когда вы чувствуете страх, но не можете точно указать пальцем почему испытываете его. Пять минут, двадцать минут, две минуты, семь минут, час. Понятия не имею, как долго так лежала, глядя в потолок... не думая. Тогда я перевернулась на бок и слова медсестры вернулись ко мне – «дискомфорт». Да, я чувствовала дискомфорт. Почему? Потому, что меня изнасиловали. Мой разум ужаснулся. Как-то раз я видела, как соседский мальчик сыпал соль на улитку. И в ужасе наблюдала, как её маленькое тельце распадалось на тротуаре. Я с плачем убежала домой и спросила у мамы, почему у того, чем мы приправляем нашу еду, есть сила, способная убить улитку. Она ответила, что соль поглощает всю воду, из которой состоят их тела, поэтому они, по существу, высыхают и погибают, потому что не могут дышать. Вот как я себя ощущала. Всё изменилось в один день. Я не хотела признавать, но оно было здесь — между моих ног, в моей голове ... О, Боже, на моём диване. Вдруг я не смогла дышать. Перевернулась, потянувшись за ингалятором в тумбочке, и сбила лампу, стоящую на ней. Она рухнула на пол, пока я пыталась сесть. И как вообще я вернулась в свою кровать? Я уснула в ванной комнате, на полу. Через секунду доктор Астерхольдер ворвался через дверь моей спальни. Он посмотрел на лампу, затем снова на меня.