Что же ей делать, если он вознамерится осуществить свою угрозу? Ответ в ту же минуту появился сам собой. Ей придется прыгнуть с галереи и разбиться насмерть, чтобы только не покориться ему. Поступив иначе, она навсегда опозорит и обесчестит имя своего отца.

– Миледи… – Руперт подождал, пока она не перестала нетерпеливо расхаживать по комнате.

Она повернулась к двери, где стоял юноша – высокий и крепкий, как громадное дерево.

– Да, Руперт.

– Я хотел бы поблагодарить вас.

– Поблагодарить? – Мысли ее все еще были заняты Диллоном, и потому она никак не могла понять, о чем он говорит.

– За то, что вы сохранили в тайне, что я помог вам.

– А-а… – Она мягко улыбнулась ему. – Но я же так признательна тебе за доброту. Это будет наш с тобой секрет. Ну а теперь… – она прошлась по комнате, – теперь пора присоединиться к мистрис Маккэллум и служанкам, которые ждут нас внизу.

Сейчас ей больше, чем когда-либо, хотелось воспользоваться вновь обретенной свободой передвижения, чтобы найти способ совершить побег.

Надо узнать как можно больше о расположении этой крепости.

Руперт открыл и придержал дверь, затем пошел рядом с Леонорой.

Домоправительница и целое полчище служанок ожидали их в помещении для мытья посуды, примыкавшем к кухне, – здесь обычно раздавались поручения на день. Едва англичанка показалась на пороге, как все голоса стихли, а головы повернулись к ней.

Флэйм, скрестив руки на груди, молча уставилась на нее.

Кажется, мистрис Маккэллум была по-настоящему взволнована. Было совершенно очевидно, что ей еще никогда не доводилось отдавать приказания девушке благородного происхождения.

Понимая, как важно завоевать доверие, Леонора решила помочь домоправительнице выйти из неловкого положения.

– Может быть, мы начнем с большого зала? – предложила она.

Леонора знала, что большой зал является центром крепости, – она догадалась об этом в первый же вечер. Там находилось множество дверей, ведущих в различные коридоры. Возможно, именно там она сможет обнаружить путь к побегу.

Она чувствовала себя виноватой, предавая Руперта, но постаралась отмести это чувство в сторону. Это война. Главное – вернуться к отцу целой и невредимой.

Домоправительница заморгала, недоверчиво глядя на Флэйм. Громадный, похожий на пещеру зал был самым большим помещением в замке.

Поддерживать его в чистоте и порядке было ой как непросто, и эта работа поручалась обычно самым младшим служанкам. Флэйм разделяла сомнения пожилой женщины, а потому самодовольная усмешка тронула ее губы. Да уж, она будет только рада, увидев эту английскую спесивицу за таким грязным занятием.

– Да, миледи, – ответила домоправительница. – В большом зале работы невпроворот. Скажите мне, что вам потребуется.

– Ничего особенного: сильные руки, гибкие спины, метлы и ведра с водой. Поскольку день уже наполовину прошел, мы соберем старый тростник в кучи, чтобы использовать для растопки, а потом подметем и вымоем пол. Завтра уже можно будет настилать свежий тростник. – Она подняла глаза. – Вы согласны, мистрис Маккэллум?

– О да. – Женщина закивала так энергично, что ее подбородки затряслись. Затем, вспомнив, кто тут главный, она почтительно повернулась к сестре хозяина замка: – А ты, девочка? Ты тоже согласна?

Флэйм пожала плечами.

– Мой брат сказал, что я должна остаться с вами и наблюдать. Но он ничего не сказал о том, что я должна принимать участие в работе или же разговаривать с англичанкой. Продолжайте, мистрис Маккэллум.

Решив доказать всем, что именно она здесь командует, домоправительница сурово проговорила, обращаясь к Руперту:

– Ты все время будешь держаться рядом с пленницей. И, конечно, я тоже буду заглядывать к вам время от времени, чтобы проверить, правильно ли вы все делаете.

С понимающей улыбкой Леонора направилась в сторону большого зала. Служанки и Флэйм молча следовали за ней. Когда они пришли, Руперт, как обычно, занял пост перед закрытыми дверями. Леонора молча принялась собирать тростник с пола в кучи, которые пододвигала поближе к каминам, чтобы использовать потом на растопку. Каждый раз, поднимая взгляд от пола, она старалась запомнить расположение дверей, решив позднее узнать, куда ведет каждая из них.

Несколько минут служанки наблюдали за ней, а затем начали помогать, собирая тростник. Работая рядом с англичанкой, они, следуя примеру Флэйм, не произносили ни слова. Однако Леонора чувствовала, что им очень любопытно узнать о ней побольше, однако девушка никак не могла придумать, как же пробить эту стену отчужденности.

Прошел примерно час, и Леонора испытала настоящее облегчение, когда к ним присоединилась Гвиннит. На фоне замкнутых, неулыбчивых лиц было так приятно видеть ее дружелюбный взгляд и открытую улыбку.

– Подождите, миледи. – Увидев, что Леонора стоит на коленях, собирая тростник, Гвиннит схватила ее за руку и заставила встать. – Мы с девушками соберем тростник и принесем его вам. А вы лучше постойте тут у камина и смотрите только, чтобы кучи как следует складывали.

– Тебе незачем так баловать ее, Гвиннит, – резко проговорила Флэйм. – Англичанка сама расхвасталась, что способна делать черную работу.

– Да, и, если бы я сомневалась в этом, – ответила служанка, – вид комнат милорда вполне убедил бы меня. Но на сегодня она уже достаточно потрудилась. Я готова поспорить, что леди придется дорогой ценой заплатить за такое напряжение.

Мускулы Леоноры уже ныли от непосильного труда, но она твердо решила не обращать внимания на усталость.

– Не беспокойся, Гвиннит. Мне нетрудно выполнять эту работу.

Хотя Гвиннит продолжала настаивать, Леонора не уступила и, ползая на коленях, собирала тростник с пола рядом с остальными служанками. Во время работы она спросила:

– Скажи, ты родилась недалеко отсюда, в деревне, Гвиннит?

– Нет, миледи. Я родилась не здесь, а очень далеко – в деревне Клудор.

– А как же получилось так, что ты живешь теперь в Кинлох-хаусе?

– Моей деревни больше нет. И семьи тоже… Все были убиты в страшном сражении с… – Девушка резко замолчала, явно чувствуя себя неловко. Облизнув губы, она торопливо закончила: – С англичанами. Диллон Кэмпбелл нашел меня и привез в Кинлох-хаус, чтобы я жила тут.

– И сделал тебя служанкой, – с легким презрением проговорила Леонора, пытаясь скрыть боль, которую причинило ей упоминание о злодеяниях английских солдат.

– Нет, миледи. Он дал мне дом. Это я решила стать служанкой и так отплатить ему за доброту. – Она опустила застенчивый взгляд на изуродованную ногу. – Если бы не Диллон Кэмпбелл, что стало бы с моей жизнью?

– Как это случилось? – спросила Леонора. Гвиннит отвела глаза.

– Англичанин направил на меня лошадь и едва не затоптал. Думали, что я уже не выживу.

Леонора содрогнулась, представив, что пришлось вынести бедняжке. Она увидела, как лицо Гвиннит исказилось страданием, когда та договорила:

– Ни один мужчина не возьмет в жены женщину с таким увечьем. Но, если мне не суждено стать женой и матерью, по крайней мере, здесь, в Кинлох-хаусе, у моей жизни есть какая-то цель. Эти люди стали моей семьей.

Остальные служанки собрались вокруг них, прислушиваясь.

– Милорд и меня спас, – застенчиво призналась одна из девушек. – Англичане убили мою маму, и отца, и четырех сестричек. А я была совсем маленькой, и меня бросили замерзать. Но меня нашли братья Диллона и принесли в замок, где мне дали и кров, и приют. С тех пор я и живу здесь.

– И я, – раздался еще один голос. – Нас с братиком заставили смотреть, как убивают всю нашу семью. Диллон нашел нас, когда мы заблудились в лесу. Он привез нас сюда. Сейчас мой брат учится присматривать за лошадьми при конюшнях, а я обучаюсь работать по хозяйству. Если бы не доброта милорда, мы бы погибли. Так же как и вот он, – добавила девушка, кидая взгляд на Руперта, который стоял на посту в другом конце зала.