Уолли грустно покачал головой над его недогадливостью.

– Мне десять, но я не работаю, я только стою вместо мамы, пока она выпьет чашку чая. Нас полисмены знают, они знают, что это только потому, что сейчас школьные каникулы. Они пришли бы сюда, если бы был учебный семестр.

Анне пришла в голову идея.

– Как ты думаешь, можно попросить твою маму продать наши вещи?

Уолли задумался.

– Я поговорю с мамой. Понимаете, ваш дядя может думать, что ваши вещи как бы его вещи, и назовет это воровством. Мама не захочет с этим связываться. Сколько вам нужно денег?

– У нас есть немного, – Франческо показал Уолли две монеты по десять пенсов, – но нам нужно больше, потому что надо купить туфельки для танцев.

– Мои, – объяснила Анна, – пропали во время землетрясения, как и все остальное!

В этот момент городские часы пробили 12.30. Дети встали.

– Мы должны идти, – сказал Франческо. – Мы должны быть очень пунктуальными, а то дядя разозлится.

Уолли не мог просто так их отпустить. Они заинтересовали его своим рассказом, но теперь, после слов Анны про землетрясение, он вспомнил историю, рассказанную по телевизору.

– Слушайте, – сказал он, – мне нужно время, чтобы обдумать, как нам лучше поступить. Вы можете вернуться сюда к половине третьего?

Для детей, привыкших гулять когда им вздумается, это не представляло никаких трудностей.

– Конечно, – сказал Гасси, – у нас нет никаких дел.

Уолли провожал их взглядом. Ему так не хотелось с ними расставаться.

– Смотрите, – крикнул он им вслед, – увидимся в 2.30.

Сэр Уильям очень переживал, что ему пришлось оставить детей в Фитоне. Ему сразу же не понравился Сесил, он показался ему чопорным и неприветливым. За короткое время, которое сэр Уильям провел с детьми, он очень привязался к ним. Но что он мог поделать? Сесил Докси был единственным братом Кристофера Докси, а значит законным попечителем детей. Нельзя было сказать, что он слишком радушно встретил их в аэропорту, но, с другой стороны, он ничем не показал, что не хочет их принять. Но если окажется, что дети несчастливы со своим дядей, что тогда делать?

Сэр Уильям так нервничал из-за детей, что пригласил старого друга-адвоката на обед и поделился с ним своими переживаниями.

Адвокат с интересом его выслушал – он знал и очень любил творчество Кристофера Докси.

– Я бы на твоем месте как можно чаще с ними встречался, чтобы понять, не пренебрегают ли их правами в семье.

– Но ведь есть же и другие способы пренебрежения, кроме тех, которые подразумеваются под юридическим термином «пренебрегать», так ведь? – спросил сэр Уильям. – Они потеряли все, что любили, им нужна хоть какая-то замена.

– Тут ты попадаешь в довольно щекотливое положение. Все, что ты можешь делать, – это поддерживать с ними связь. Ты же можешь встречаться с ними, когда находишься в Англии, и писать им письма, когда уезжаешь. Дети очень любят получать письма.

Сэр Уильям никогда в жизни не писал писем детям. Он изумленно посмотрел на друга.

– Написать им – о чем?

Адвокат, который воспитал четверых детей, а сейчас у него было уже девять внуков, засмеялся.

– Ах ты, старый холостяк. Дети провели с тобой больше недели, ты же должен представлять, что им интересно.

Тогда сэр Уильям вспомнил их разговоры в Стамбуле.

– Анна хочет учиться танцам.

– Все девочки проходят через это, – сказал адвокат. – Это ненадолго.

Сэр Уильям попытался объяснить своему другу особенность этих детей.

– Это необычные дети. Их воспитали с глубоким уважением к искусству в любом его проявлении. Кажется, их дедушка по матери преподавал танцы в Варшаве. Он учил девочку, у которой, по словам ребят, действительно талант.

– Ну, неплохое начало для письма. Спроси, нашли ли они учителя танцев.

– А если нет, кто самый лучший?

Адвокат задумался.

– Никто из моих не добрался до особых вершин в этом деле, но я помню какой-то разговор. Есть такая мадам Скарлетти, она уже очень старенькая, но, по-моему, еще преподает. Можно посмотреть ее адрес в телефонном справочнике.

Вся улица Кресент обсуждала новость. В одной газете написали, что в живых остались трое детей Кристофера Докси. В другой говорилось, что они лежали в больнице, но потом вылетели в Англию под попечительством сэра Уильяма Хугла. Нигде не было написано, что дети поселились у своего дяди в Фитоне, но жители улицы Кресент быстро сообразили, что к чему. Вчера детей с чемоданами видели выходящими из машины «этого странного мистера Докси». Сегодня утром трое детей ходили с миссис Мейбл по магазинам. У многих на Кресенте были свои дети, у некоторых были и внуки, но все, и семейные и нет, говорили одно:

– Бедные малютки! Надо посмотреть, сможем ли мы чем-нибудь помочь им.

Сесил Докси работал все утро. Он хоть и ушел на пенсию из банка, но продолжал оставаться деловым человеком. Его умение обращаться с цифрами – а управляющий банком таким и должен быть – очень пригодилось в благотворительном казначействе. Никому Сесил Докси особенно не нравился, но все признавали его полезность в деле.

Теперь, закончив работу, он находился в саду и любовался своими пластиковыми цветами, когда случайно заметил, как «какой-то дурак» в соседнем саду поливает настоящие цветы. Сесил не вел разговоры с соседями через забор, но сегодня его ждал сюрприз. Сосед неожиданно заговорил с ним.

– Кристофер Докси был вашим братом, не так ли? Мне очень жаль. Я сам в картинах не очень-то разбираюсь, но в газетах пишут – он был замечательным художником.

Сесил пробормотал что-то в ответ, и это можно было расценить как «спасибо».

– Моя жена, – продолжал сосед, – сегодня утром видела троих детей с миссис Мейбл. Это дети вашего брата? Мы читали в газетах, что они выжили и приехали в Англию.

Сесил пришел в ярость от такого непростительного любопытства, но вынужден был ответить.

– Да, это так. Они здесь живут.

Сосед проглотил «да поможет им Господь», которое так и крутилось у него на языке. Вместо этого он сказал:

– Мы хотели спросить, не захотят ли ребята как-нибудь прийти к нам на чай. У нас близнецы, вы знаете, мальчик и девочка. Им по одиннадцать лет.

Сесил был вне себя от бешенства. С тех пор как они с Мейбл поселились в Данроамине, они никогда ни с кем не общались. А сейчас детей, которые провели в доме всего одну ночь, уже приглашают на чай. Это было слишком.

– Пока они никуда не ходят, – пробурчал он и вернулся в дом, захлопнув за собой дверь. Он посмотрел на часы – без трех минут час. Лучше бы им не опаздывать, а то он покажет, кто в доме хозяин.

Ровно в час трое детей, умытые и аккуратные, вошли в столовую.

По дороге домой ребята все думали про своего дядю. И Франческо высказал свою мысль:

– Если мы постараемся никогда ничего не делать со зла и не разговаривать за едой, то будет намного лучше, потому что тогда дядя оставит нас в покое.

– Мы что, обязаны ему подчиняться? – воспротивился Гасси. – Я люблю поболтать за столом, как мы всегда делали.

Анна согласилась с Франческо. Она пришла в комнату к братьям, чтобы Франческо заплел ей косичку.

– Он прав, Гасси. Здесь плохо, но мы должны попытаться, пока с'Уильям на Аляске. Когда он вернется, он поможет продать нашу картину и, может быть, мы найдем что-нибудь получше.

Для того чтобы выглядеть более аккуратными и опрятными, нужно было что-то сделать с прической Гасси. У всех детей были густые темные волосы, но волосы Гасси еще и вились и поэтому торчали во все стороны. Франческо, к большому недовольству брата, взял в руки мокрую расческу.

– Почему я должен причесываться, чтобы угодить дяде? —бурчал Гасси. – Мне он не нравится и мне все равно, как дядя выглядит. Я стригся и мыл голову в Стамбуле.