Представляешь, сколько ценностей здесь понабралось за сотни лет! — Мальчишеский азарт Джеффри выглядел очень трогательно и симпатично.

До сих пор отношение Ионы к этому красавцу не было ни положительным, ни отрицательным. Она просто не знала его. Аллегра познакомилась с ним на вечеринке и буквально через три месяца вышла за него замуж. Иона могла сосчитать их встречи по пальцам на одной руке: несколько визитов, главным образом по поводу свадебных приготовлений. Кузина Элинор была слишком больна, чтобы принимать их чаще, они наезжали только в выходные. Но они посещали других родственников — тетю Мэрион и тетю Хестер, дядю Генри и старого кузена Оливера Уэйна. Это все родня, как говорят, «со стороны невесты». А у самого Джеффри не было никого, кроме этой шутницы Марго Трент. Правда, на отсутствие друзей ему жаловаться не приходилось. «Красивый до безобразия» холостяк с деньгами, разумеется, не мог испытывать недостатка в друзьях. Одна вечеринка сменяла другую, в результате ко дню свадьбы Аллегра была истощена до предела. Но почему она и сейчас выглядит так, словно чем-то страшно измучена?

Когда Джеффри демонстрировал ей одну из запертых лестниц — ужасно темную и крутую, — Иона осведомилась:

— Что происходит с Аллегрой?

Джеффри, с жаром описывавший особенности средневековых лестниц, закруглился на середине слова и, помолчав, изумленно переспросил:

— С Аллегрой?

Иона едва не топнула ногой. Что-то ее одолевало слишком много порывов, которые приходилось сдерживать… Это придает жизни некое разнообразие, но приходится быть постоянно настороже, иначе не оберешься неприятностей, Ей совершенно не хотелось ссориться с Джеффри, тем более без всякой причины.

— Неужели ты за нее не беспокоишься? — спросила Иона. — Она выглядит просто ужасно.

Джеффри нахмурился.

— Вчера вечером она устала.

— А врачу она показывалась? Что он говорит?

— Показывалась, и даже двум — и местному, и одному лондонскому светилу. Оба говорят одно и то же: у Аллегры хрупкое здоровье, но никаких болезней не обнаружено.

Иона облегченно вздохнула. Она чувствовала, что Джеффри не сводит с нее глаз.

— А почему ты вдруг решила, что с ней что-то не так?

— Трудно сказать. Я никогда не видела ее такой вялой и равнодушной. Она даже не обрадовалась нашей встрече, а ведь мы так давно не виделись…

Джеффри печально улыбнулся.

— Боюсь, что это по моей милости. Понимаешь, тут у нас приключилась небольшая размолвка, а ты приехала, можно сказать, в разгар ссоры. Теперь уже все позади, но Аллегра, она ведь как ребенок — она не может быть счастлива, если думает, что я сержусь.

Иона чувствовала, что из нее делают полную дуру — очаровательно, дружелюбно и даже весело. В результате она превратилась в излюбленный предмет насмешек всех комиков. Нагрянувшая в гости родственница, которая обожает делать из мухи слона, вечно ко всему придираясь. В свое время Иона сама написала неплохой скетч с участием такого персонажа, и надо сказать, этот скетч всегда имел успех. Она постаралась изобразить приветливую улыбку.

— С моей стороны было бестактно приехать столь ранним поездом, не дав вам времени как следует помириться. Но, согласись, я никак не могла узнать о вашей ссоре заранее.

Джеффри весело рассмеялся.

— Не беспокойся, наши ссоры никогда не длятся долго. — Он запер дверь на маленькую темную лестницу. — Думаю, лучше держать ее на замке. Пользы от этой лестницы никакой, а так как рядом находится другая, любой может перепутать. Вот эта лестница куда менее крутая, тут меньше шансов свалиться.

Вторая лестница, как и первая, находилась за дверью и тянулась вниз между темными стенами. Она, безусловно, была более удобной и меньше пахла плесенью. Иона вдруг поняла: средневековые дома очень интересно изучать, но ее абсолютно не тянет жить в столь экзотической обстановке. По мере того как она следовала за Джеффри по темным лестницам и узким коридорам, это ощущение усиливалось.

В конце концов Иона поймала себя на страстном желании оказаться в современном доме, где много окон и нет темных закоулков и углов.

— А теперь, — сказал Джеффри, — ты увидишь подлинное сокровище. — Он открыл дверь, ведущую на сей раз не к одной из этих жутких узких лестниц, а к нескольким каменным ступенькам, которые спускались в миниатюрный банкетный зал. В длину он был не более двадцати футов, зато обладал высотой в два этажа и был увенчан красивым арочным сводом. Окна — застекленные щели, бывшие узкие бойницы в каменной стене, скрытой панельной обшивкой.

Когда Джеффри распахнул дверь, Ионе в первый момент стало не по себе — ей показалось, будто она стоит на краю утеса, а под ногами — темная бездна. Но Джеффри повернул выключатель, и разом вспыхнули электрические свечи в стальных канделябрах — по десять канделябров на каждой стене. В центре правой стены сверкал красными, голубыми и золотыми цветами герб Фолконеров. Краски были яркими, но не кричащими. Джеффри объяснил, какая тщательная реставрация была проведена.

— Американец знал толк в таких вещах, а деньги для него не имели значения. По его словам, для него было главным, чтобы все выглядело как надо.

Иона начала осторожно спускаться — рядом с каменными ступеньками не было перил. Преодолев все ступеньки, она спросила:

— Откуда тебе известны такие подробности об этом американце?

— Тут нет никаких секретов, — засмеялся Джеффри. — Мне рассказала о нем мисс Фолконер — последняя представительница семейства, у которой я пытаюсь купить этот дом. Она живет в деревне, в одном из коттеджей. После такого дома он кажется убогим, но бедная старушка говорит, что предпочитает его.

Иона почувствовала искреннюю симпатию к бедной мисс Фолконер. Жить в средневековом замке, практически не имея денег, конечно же было несладко. Ей вспомнился один из коттеджей, мимо которого они проезжали. Очень даже славный. Во всяком случае, там под кухонным полом наверняка нет камеры пыток. Но она предпочла оставить эти мысли при себе и начала пылко восхищаться старинным камином, выложенным каменными плитами полом и длинным узким столом, обставленным дюжиной массивных стульев, которые, как уверял Джеффри, были здесь, по крайней мере, со времен Тюдоров[4].

— Пока ты здесь, нам нужно устроить званый обед, чтобы ты увидела эту залу во всем блеске. Взгляни в тот угол — там люк для подогрева пищи, а добраться сюда можно только по этой лестнице со второго этажа, разумеется, если не открывать большие двери в конце зала. Полагаю, их отворяли только в день свадьбы наследника, а потом еще в день поминок. Я, кажется, уже тебе говорил, что последний из Фолконеров погиб во Франции и похоронен там.

Но мисс Фолконер свято чтит старые традиции. Она заказала заупокойную службу в деревенской церкви, а потом большие двери зала распахнулись, и все жители деревни пришли сюда за хлебом и элем. Таков уж древний обычай — звать на поминки всю округу, когда умирает хозяин поместья.

Иона ощутила озноб. В зале было холодно, как в колодце, хотя остальные помещения хорошо прогревались.

— Разве сюда не доходит центральное отопление?

— К сожалению, нет. Мисс Фолконер категорически запретила трогать эту комнату и, по-моему, была совершенно права. Это подлинный пир — шественный зал четырнадцатого века в миниатюре, и что-либо здесь менять было бы просто кощунством. Всегда отмечаем тут Рождество, в этот очаг приходится класть не просто рождественское полено, а, можно сказать, ствол. Мы должны непременно позвать гостей, пока ты здесь. Но я смотрю, ты замерзла, не стоит тут задерживаться. Давай поднимемся и пройдем по одной из лестниц к подвалам. Не пожалеешь.

На них действительно стоило посмотреть. Американец побелил их — здравомыслие победило тягу к историческим интерьерам, — а так как именно здесь находилась печь, подогревающая воду, то не чувствовалось ни малейшего холода, ни сырости. Все двери оставались распахнутыми, позволяя циркулировать теплому воздуху, и на электрическое освещение бывший хозяин тоже не поскупился.