— На этих улицах мы найдем только грязь, а не золото! — закричал крохотный, похожий на крысу мужчина, у которого тем не менее было пятеро детей. — Нас, как всегда, обманули! Мы поймались на крючок как рыба, заглотнувшая живца! Нас прислали сюда гнить и умирать!

— Прекратите! — приказал офицер, позабыв в тот момент, что его ожидает разлука с Фелисите, и вспоминая о своих непосредственных обязанностях.

Но пока лодка причаливала, подобные разговоры продолжались. Вновь прибывшие погрустнели и недоверчиво разглядывали часовню под брезентовым навестом, грубо сбитые деревянные бараки по краю площади и стоящие повсюду палатки. Все вместе здорово напоминало военный лагерь.

Пассажиры решили, что первой на берег сойдет Фелисите. Она начала спускаться по мокрому трапу на пристань. Мсье де Марес нес ее саквояж, а два матроса с трудом тащили остальной багаж. Эта процессия могла бы выглядеть весьма внушительно, но девушка не переставая думала о своем помятом несвежем платье и растрепанных волосах. «Он решит, что я напоминаю серую мышь», — переживала Фелисите.

Девушка сошла на берег, проследовала за офицером по деревянному настилу, не поднимая глаз, и вышла на утоптанную площадь. Она ожидала услышать дружелюбный голос губернатора, приветствие волнующегося Филиппа и, конечно, приятный голос человека, женой которого она вскоре станет.

Ничего подобного не случилось. С ней вообще никто не заговорил. На площади скопились зеваки, и они потеснились, чтобы дать девушке возможность пройти. Ее пристально разглядывали, проявляя любопытство, и негромко переговаривались. Но она не заметила ни единого знакомого лица. На площади не было даже Поликарпа Бонне!

Сделав несколько шагов, она увидела даму в лиловом наряде с самой модной отделкой. Платье было с обтягивающим талию корсажем, баской и рукавами в виде китайской пагоды. Верхняя юбка была заложена широкими складками, нижние — накрахмалены, а высокие каблуки башмаков — ярко-красного цвета.

Обладая подобным великолепным нарядом, дама казалась очень уверенной в себе. Когда же Фелисите подошла к ней поближе, она увидела, что эта нарядная незнакомка сильно нервничает.

— Вы — мадемуазель Хеле? — любезным тоном поинтересовалась дама. — Мадемуазель, я — мадам Жуве. Вас никто не встретил, потому что я взяла на себя эту честь.

— Вы очень добры, мадам. — Фелисите все еще недоумевала, почему на пристань не пришел один из трех мужчин. Она также никак не могла понять, какое отношение к происходящему имеет мадам Жуве. — Но я ожидала…

— Его превосходительство находится в деловой поездке. Он отправился вверх по реке… По этой ужасной реке, господствующей над нашими жизнями, и он надеялся вовремя вернуться, чтобы вас встретить.

— Наверно, вы слышали, мадам Жуве, — колеблясь, заявила Фелисите, — что я приехала сюда, чтобы вступить в брак. Возможно, мой корабль пришел раньше….

— Нет, мадемуазель, мсье де Марья здесь, — мадам Жуве разговаривала вполне спокойно. — Я видела его несколько минут назад. Но, — она оглянулась, — сейчас я его не вижу. Он назначен начальником полиции Нового Орлеана и, вероятно, занят неотложными делами.

У Фелисите упало сердце. «Он увидел меня и скрылся», — решила девушка.

— Хорошо, что его тут нет. Вы можете отправиться со мной. Благодаря доброте его превосходительства, мы с мужем живем в единственном доме в городе, который удалось достроить. Нам досталась часть дома, — женщина уже не казалась такой уверенной. — Он рассердится, но тут ничего нельзя поделать.

— Мадам Жуве, кого вы имеете в виду? Вы думаете, что мой… мсье де Марья?

— Нет, я говорю про его превосходительство, губернатора. У него были другие планы насчет вас. Но и он, и мсье де Марья сейчас отсутствуют, поэтому я хочу вам помочь, — она тепло взглянула на Фелисите. — Все к лучшему. Вы отдохнете и примете ванну, а потом займетесь собой. Выберете свой самый прелестный наряд и немного нарумяните щечки. И тогда, только тогда мы позволим, чтобы вас увидел мсье де Марья!

Фелисите почувствовала облегчение.

— Вы правы, так будет гораздо лучше. Мадам Жуве недоуменно взглянула на нее.

— Но, милая, где же ваша горничная?

— У меня нет горничной, мадам. В Канаде это… не принято!

— Я забыла. Конечно, у вас не может быть горничной.

Мадам Жуве была удивительно любезна и добра к девушке. Фелисите улыбнулась ей, и мадам взяла ее руки и поднесла к губам.

— Маленькая моя, — выдохнула она. — Вы очень хорошенькая! Ваша улыбка говорит о многом. Что можно ожидать от девушки после такого мучительного путешествия? Если вы пробудете у нас некоторое время, я поделюсь с вами секретами женской красоты, и вы будете прекрасно выглядеть. Выпорхнете на свет божий, как сияющая чудесная бабочка. О мсье де Марья! Он убедится, что ему очень повезло и удалось получить прелестную невесту! Господи, как же он будет поражен!

— Это было ужасное путешествие, — Фелисите была настолько утомлена, что у нее на глазах навернулись слезы. — Последнюю ночь я вообще не спала и думала о том, что случится сегодня. Конечно, я расстроена, что на берегу не оказалось… никого.

Мадам Жуве обняла свою ни о чем не подозревающую дочь, и нежно к ней прижалась.

— Малышка! Вам следует поспать. Мне жаль, но до дома можно добраться только пешком. К счастью, он совсем недалеко отсюда. Можно попросить этого молодого человека, чтобы он помог донести ваш саквояж.

— Мадам! — молодой офицер поспешил выразить свою преданность. — Я был бы счастлив вечно носить вещи мадемуазель!

Фелисите проснулась и, обнаружив, что ее разглядывать пять пар любопытных глаз, решила, что ей снится странный сон. Как вдруг мальчишка лет пяти, напоминавший обезьянку, произнес: «Николетта, она проснулась», — и только тогда Фелисите вспомнила, где находится. Мадам Жуве говорила ей, что в доме живут и другие люди.

Самая старшая среди присутствующих детей девочка твердо сказала:

— Марсель, беги и скажи об этом мадам Жуве. А вы, Ур-бен, Рауль и Сакс, быстро уходите. Мадемуазель не желает, чтобы в комнате находились шумные озорники.

Командовала мальчишками девочка лет двенадцати, и не совсем пришедшая в себя, Фелисите наблюдала, как она зажгла свечу и задвинула простенькие оконные занавески. Она двигалась быстро и уверенно. Потом девочка подошла к кровати.

— Уже стемнело, мадемуазель, и вы, наверно, захотите встать, — она разговаривала, как умудренная жизнью женщина. — Весьма неудобно, если у тебя одни братья.

Спустя некоторое время появилась Мария.

— Я вижу, что вы уже познакомились с Николеттой. Вот и славно. Николетта — милая девочка и хорошая помощница, — она весело покачала головой. — Как же крепко вы спали! Нам следует поторопиться. Мсье де Марья прислал весточку, что будет здесь в половине девятого.

Мадам Жуве попросила, чтобы Николетта принесла таз горячей воды. Девочке пришлось тащить таз по полу — он был слишком тяжелым для нее. Затем Николетта скромно удалилась.

— После моей поездки по реке, — заявила Мария, — я приняла три ванны, прежде чем легла в постель. Иначе я не чувствовала себя достаточно чистой.

Фелисите вытерлась огромным полотенцем и поняла, что вполне пришла в себя и может заняться туалетом. Мария надела на нее льняную рубашку и заметила:

— У меня когда-то была кожа, как у вас, гладкая, словно шелк. Посмотрите на меня теперь!

Потом Фелисите надела шелковые обтягивающие панталоны с рисунком, вышитым серебряной нитью, и уселась перед зеркалом, висевшим на стене, а жена банкира начала накладывать ей на лицо различные питательные маски.

— Я постараюсь вам помочь, — говорила Мария, массируя лицо девушки. — Но должна сказать, дитя мое, что потребуется неделя, чтобы исправить вред, нанесенный коже морским ветром и солнцем. Тонкая кожа — это божье благословение, и за ней надо постоянно и тщательно ухаживать.

Николетта возвратилась в комнату и внимательно следила за ними, а затем сказала:

— Моя мама никогда и ничего не накладывает на лицо. Она говорит, что лучше всего на свете — это вода!