Молодые мужчины уставились друг на друга в удивлении.

– Мать твою… – сказал Лонни.

– Видимо, я – не тот, кого вы ждете, – сказал Филипп.

– Вот именно, – ответил Лонни, – я думал, что здесь Сирил Рэтбоун.

Он схватил мокрое полотенце, висевшее на крючке двери ванной комнаты, и замотал его вокруг бедер.

– Я Филипп Квиннелл, – сказал Филипп и протянул руку. – Я узнал ваш адрес от Зейна, бармена в «Мисс Гарбо». Хотел было позвонить, но он не дал мне ваш номер телефона, а в справочнике его нет.

Лонни посматривал на Филиппа блудливыми, слегка покрасневшими глазами, потом улыбнулся.

– Добро пожаловать. Любой друг Зейна – мой друг и так далее и тому подобное. Просто я имею в виду, что хотел бы заранее знать о вашем приходе. В четыре ко мне придет другой забавник, так что давайте поторопимся или перенесем встречу на завтра. Дело в том, что Сирил – мой постоянный клиент. Каждый четверг в четыре. К тому же он – жутко нервный, очень пунктуальный и поднимет бунт, если я запоздаю, а отложить встречу с ним я не могу. Сами понимаете, постоянный доход.

Филипп растерялся и не знал, что говорить.

– Послушайте, почему бы вам не одеться, чтобы мы могли поговорить, пока не пришел ваш друг.

– Мне не холодно, – сказал Лонни. Он поправил полотенце и подошел к столу, чтобы сложить поаккуратнее разбросанные страницы рукописи. В какой-то момент интерес Филиппа к рукописи чуть не вытеснил основную цель, ради которой он пришел к Лонни.

– Вам, вероятно, покажется странным, что я пришел сюда, – сказал он, пытаясь сосредоточиться на цели своего визита.

– Бог мой, зачем беспокоиться об этом такому приятному парню, как вы? – спросил Лонни, взглянув на Филиппа. – А, понял. Держу пари, разгадал вашу проблему. Вы женаты, правильно? И ваша жена ждет ребенка, точно? И вам дали отставку, так? Что ж, вы пришли по адресу, и наплевать на Сирила Рэтбоуна.

Филипп как можно спокойнее сказал:

– Нет, я здесь не для того, о чем вы подумали, Лонни. Лонни, что-то вдруг заподозрив, пошел в ванную и, взяв махровый халат, надел его. На кармане халата было вышито «Отель Беверли-Хиллз».

– Что это значит? – спросил он. – Что ты имеешь в виду? Как мог ты ввалиться в мой дом без приглашения? Это – частная собственность.

– Я хочу задать вам пару вопросов.

– Ты – полицейский?

– Нет.

– Репортер?

– Нет.

– Кто же тогда?

Филипп не ответил. Вопросы Лонни были вполне обоснованными. «Кто я? – подумал про себя Филипп. – Не полицейский, не репортер». Он не знал, как объяснить, кто он. Лонни Эдж был не таким, каким Филипп ожидал увидеть убийцу Гектора Парадизо.

– Мне любопытно узнать кое-что о смерти Гектора Парадизо, – сказал он наконец.

Лонни, испугавшись, сглотнул слюну.

– Какого черта я должен знать что-то о смерти Гектора Парадизо?

– Вы были с ним, когда он уходил из «Мисс Гарбо» в ночь его смерти.

– Кто тебе сказал это?

– Несколько человек. Среди них – Зейн.

– Какое отношение ты имеешь к семье Гектора Парадизо? Адвокат? Кто там? – спросил Лонни. И снова Филипп ответил не сразу.

Для Гектора Парадизо он был никто. Он видел-то его всего дважды в жизни: один раз на приеме у Паулины Мендельсон, где он беспечно танцевал весь вечер, второй раз через несколько часов лежащего мертвым в библиотеке собственного дома с пятью пулями в теле. Филипп также не мог ответить: «Я – любовник племянницы Гектора Парадизо, а племянница Гектора Парадизо, кажется, готова верить, как и остальные, в версию, которую отстаивает Жюль Мендельсон, что он покончил жизнь самоубийством, несмотря на все свидетельства, противоречащие этому».

– Я уверен, что его убили, – сказал Филипп.

– И думаешь, что это сделал я?

– Я этого не говорил.

– Зачем же ты пришел?

– Сам не знаю, – сказал тихо Филипп, – просто хотел посмотреть, как ты выглядишь, и убедился, что ты совсем не такой, каким я тебя представлял.

Какое-то время мужчины стояли молча, взглядами оценивая друг друга.

– Повтори, как тебя зовут, – попросил Лонни.

– Квиннелл, Филипп Квиннелл.

– Слушай, я его немного побил, потому что он так хотел. Я наподдал ему подошвой лакированного ботинка, потому что так ему захотелось, потому что именно за это он платил деньги. Еще я связал его ремнем, но дальше этого дело не пошло. Ты ведь знаешь этих богатых. У них есть все, чего они хотят, но они ненавидят себя. И им нравится, когда кто-нибудь из низших слоев общества, вроде меня, говорит им, что они дерьмо или того хуже. Ты таких парней знаешь?

Филипп, не знавший таких людей, все-таки согласно кивнул.

– У вас не было драки из-за денег или еще чего-нибудь? Лонни опустил голову.

– Да, мы обменялись парой ласковых слов по поводу денег. Он заплатил мне чеком. Я не беру чеки, только наличные, даже с моих постоянных клиентов, вроде Сирила.

– Так как он тебе заплатил? Лонни пожал плечами.

– Чеком. Он сказал, что так договорился с Мэннингом Эйнсдорфом. Я не знал, что он умер, пока на следующий день мне не позвонил Мэннинг. Клянусь Богом.

– А драки из-за пистолета не было? – спросил Филипп.

– Там не было никакого пистолета, клянусь.

– Полиция уже допрашивала тебя?

– Нет.

– А от Жюля Мендельсона кто-нибудь звонил и спрашивал о тебе?

Лонни вытаращил глаза на Филиппа. У входа за сетчатою дверью послышались шаги.

– Привет! – послышался голос.

– Боже, это Сирил, – сказал Лонни.

– Я принес тебе пирожное, – сказал Сирил, входя в комнату с коробкой в руке. Он говорил скороговоркой. Сирилу Рэтбоуну было сорок лет, одет он был в двубортный полосатый костюм, белую рубашку и розовый галстук. На голове – соломенная шляпа, надетая набекрень.

– Это Сирил. Познакомься с моим другом, э, Филом Квином, – сказал Лонни, нервничая.

Филипп кивнул головой Сирилу Рэтбоуну, когда тот к нему повернулся. Он казался озабоченным, разглядывая пятно на своем розовом галстуке.

– Черт возьми, – сказал Сирил.

– Что случилось? – спросил Лонни. Сирил показал на свой галстук.

– Майонез, – сказал он. – У тебя есть содовая вода?

– Я уже ухожу, – вмешался Филипп. Он направился к двери.

– Джин – в кухне, Сирил, – сказал Лонни, – лед в холодильнике. Приготовь себе выпить.

Лонни проводил Филиппа до двери и вместе с ним вышел на улицу.

– Он – мой четырехчасовой клиент, – сказал Лонни.

– Сообразил.

– Сирил не знает, что я был с Гектором в ночь его смерти. Они были большими друзьями. Ему не понравилось бы, что я забавлялся с Гектором. Не хочу, чтобы он узнал об этом.

– Я не собираюсь рассказывать ему, – сказал Филипп. – В ту ночь слуга Гектора был в доме? Или, может быть, кто другой?

– Только чертова собачонка Астрид, – сказал Лонни.

– Ты не ответил о Жюле Мендельсоне, – сказал Филипп. Лонни помолчал.

– Жюль?

Из соседнего бунгало кто-то крикнул:

– Эй, Лонни, ты оставил грейпфрут и стаканчик с кофе на фонтане, и управдом разбушевался.

– Хорошо, хорошо, я все уберу! – в ответ ему крикнул Лонни.

– Он говорит, что ты превратил двор в свинарник! – прокричал тот же голос.

– Черт возьми, – раздраженно сказал Лонни. Он подошел к фонтану и подобрал остатки своего завтрака. – Я должен идти.

Филипп кивнул на прощанье и направился к лестнице, но остановился и оглянулся.

– Откуда ты знал Бэзила Планта?

– Бэзила Планта? – удивленно спросил Лонни.

– Да. Ты был хорошо с ним знаком?

– Довольно близко, – ответил Лонни.

– Где ты взял ту рукопись, что лежит на столе?

– А, это длинная история, – сказал Лонни.

– Хотел бы ее послушать, – сказал Филипп.

– Стащил у него однажды ночью, когда он вдрызг напился и полез в драку. А что?

– Он никогда не спрашивал потом тебя о рукописи?

– Он не знал, что я ее взял. А потом он умер.

– Ты ее не показывал Сирилу Рэтбоуну? – спросил Филипп.

– Сирил приходит сюда ради одного. Мы мало разговариваем.