Наконец гепарды помчались. Известно, что это самые быстрые животные на Земле. Очевидно, именно поэтому выбрали их джинны для своих состязаний. Вот здесь как раз и не было никакого колдовства!

— Халимар! Представляешь, какой шум стоял бы на трибунах, если бы зрителями были люди!

— Да, я могу себе представить этот гул! Может, пошумим немного? Это внесет разнообразие в состязания!

— За кого будем болеть? — спросил Хома.

— Я за свою бабушку! А ты можешь болеть за мою маму.

— Твоя бабушка тоже участвует?

— Конечно! Что тут удивительного? Она абсолютно ничем от меня не отличается! Я вас познакомлю сегодня.

— Тогда я буду болеть за бабушку, а ты — за маму!

— Идет, — Халимар засунула два указательных пальца себе в рот и громко свистнула, как хулиган.

Джинны со всех трибун посмотрели на нее. Но это ее не остановило.

— Ма-ма! Ма-ма! Давай! Ты лучшая, мама!

— Ба-буш-ка! Ба-буш-ка! — поддержал Халимар Хома.

У него вдруг проснулся азарт. Так хотелось, чтобы победила бабушка Халимар.

Джинны сначала молчали и зачарованно смотрели на Хому и Халимар. А потом стали несмело кричать на каком-то своем, не понятном Хоме языке. Потом стали делать это громче, смелее. И наконец, огромный стадион, по которому наматывали круги гепарды с наездницами, утонул в криках джиннов.

— Ого! Как на гладиаторских боях! — предположил Хома, видевший бои гладиаторов только в кино.

— Нет! Как на футболе! Куда там гладиаторским боям! — уверенно сказала Халимар, видевшая воочию и бои гладиаторов, и футбол.

После состязаний к ним подошла очень красивая девушка, удивительно похожая на Халимар.

— Халимар, родная моя! Как я рада тебя видеть!

— Хома, познакомься, это моя бабушка! Бабушка, это мой Хома!

— Твой Хома? — улыбнулась бабушка.

— То есть, мой повелитель Хома, — сказала Халимар и почему-то покраснела.

— Бабушка! Я болел за вас! — сказал Хома.

Хома стоял между двумя абсолютно одинаковыми девчонками. Одна из них была его Халимар, а другая — ее бабушка.

«Интересно, а смог бы я их как-то различить? — подумал он и понял, что смог бы.

У бабушки в глазах были мудрость и опыт.

— Хома, ты должен снова заняться живописью, — предложила Халимар. — Или ты уже не хочешь стать известным художником?

— Известным художником? Ты шутишь, Халимар. Мне хотя бы немного научиться рисовать, — уточнил Хома.

— Вспомни, как разошлись твои картины с кошками!

— Ты имеешь в виду тот мой позор?

— Никакого позора! Очень оригинальные работы! Главное, что кто-то радуется, глядя на них. А остальное не имеет значения: ни их художественная ценность, ни техника.

— Все! С котами покончено!

— Тогда рисуй дома, — предложила Халимар.

— И с домами тоже.

— Деревья!

— Не умею.

— Цветы!

— Не умею.

— Траву!

— Траву? Да, ты права. Трава — это единственное, что я смогу нарисовать. Берем синюю краску. Стоп! А почему синюю? Трава зеленая! — вспомнил Хома.

— Наверное, тебе понравилась трава в Стране Свободных Джиннов. Там она действительно синяя.

— Точно! Я буду рисовать синюю траву и бирюзовое небо. Как в Стране Свободных Джиннов. Никто из людей не видел такой красоты, а я видел. Я должен с другими поделиться своими впечатлениями.

— А люди поделятся с тобой тем, что у них есть.

— Ты о чем?

— Да так, пошутила я.

— А ты когда-нибудь бываешь серьезной? — спросил Хома.

— Бываю. Сейчас. Я серьезно считаю, что ты должен стать художником. А я буду служить у тебя музой.

Хома нарисовал синюю траву. Просто провел полосу внизу листа синей краской.

— Красиво, — похвалил свою работу художник. — Это же мой любимый цвет! Мне нравится синяя трава.

Оставшуюся часть листа раскрасил бирюзовым цветом.

— А это небо в Стране Свободных Джиннов, — объяснил он Халимар.

— Как здорово ты нарисовал, Хома! И так похоже! Я как будто дома побывала. У тебя, Хома, безусловно, есть талант, — похвалила муза.

— Да, просто никто, кроме тебя, не видит его, — улыбнулся Хома.

— А чье мнение для тебя дороже всего? Разве для тебя важнее, что скажут другие, а не я, самый близкий тебе джинн?

— Да, ты права. Дороже тебя у меня нет никого, ни на Земле, ни в Стране Свободных Джиннов.

— А картина действительно очень красивая. Я знаю, что в Шотландии есть одно место, где трава синяя, а небо бирюзовое. Только место это мало кто видел, оно открывается не всем.

— Ты хочешь сказать, что моя картинка похожа на шотландский пейзаж? — спросил Хома.

— Да. Только не достает одной маленькой детали: белоснежной овечки на синей траве.

— Я не умею рисовать овечку, — предупредил Хома, но кисть в руку взял.

Несколько белых пятен, изображающие овечек, придали картине неповторимый шотландский колорит.

— Ее обязательно купят у меня завтра. Каждому захочется иметь у себя дома уголок Шотландии! — уверенно сказала Халимар.

— Или Страны Свободных Джиннов, — подсказал Хома.

На следующий день Халимар отправилась в горсад с картиной Хомы. Здесь традиционно выставляли свои картины как известные, так и начинающие художники. Чего тут только не было! А вот пейзажа с синей травой ни у кого не было. Люди смотрели с интересом на картину Хомы, но никто не покупал. «Как могут люди не замечать безусловного таланта художника?» — думала Халимар.

Она терпеливо ждала, а солнце перевалило уже за середину небесного купола. Наконец Халимар решила слегка поколдовать. Увидела одного милого человека с толстым кошельком, улыбнулась ему и кокетливо опустила глаза. Мужчина сразу же заметил картину.

— Это ваша работа? — спросил он.

Ах, как же ей не хотелось врать! Как ей не хотелось врать! А еще больше не хотелось возвращаться к Хоме с непроданной картиной. И она солгала.

— Да, это моя картина.

— А почему у вас трава синяя?

— Я вижу ее такой, — объяснила девушка, имея в виду траву в Стране Свободных Джиннов.

— А… Вы дальтоник! — сказал мужчина.

— Да, я дальтоник, — согласилась Халимар.

Она согласилась бы сейчас с любой версией, только бы продать картину.

— А что вы делаете сегодня вечером? — спросил мужчина.

— Если вы купите мою картину, то ничего. А если не купите — мне придется весь вечер писать другую картину.

— Я покупаю! Значит, вы свободны вечером?

— Вы назначаете мне свидание? — обрадовалась Халимар. — Я так люблю ходить на свидания!

Она могла сейчас сказать, что угодно! Так рада была, что принесет Хоме деньги вместо картины.

Встречу назначила на восемь. Это было ее любимое время свиданий.

Чтобы не привлекать внимание жителей мирного приморского города, Халимар направилась к Хоме на работу пешком. Тем более, что его работа была почти рядом с горсадом. Лететь туда в золотой туфле не было необходимости.

— Хома! Это твои деньги.

— Ого! Значит, я могу тебя пригласить сегодня вечером куда-нибудь? — обрадовался Хома.

— Пригласить ты, конечно, можешь. Только я не могу принять твое приглашение. Два свидания за один вечер — это и для джинна многовато.

— Ты познакомилась с кем-то? — ревниво спросил Хома.

— Да.

— Он лучше меня? Почему ты идешь с ним?

— Исключительно для того, чтобы убедиться, что ты, Хома, лучше всех! Не волнуйся, я покажу ему пару фокусов — и он с радостью отпустит меня домой. Вспомни Сеню. Он уже меня никуда не приглашает.

— Ну, хорошо. Только недолго. Я буду тебя ждать. Я буду по тебе скучать.

— Вот зачем ты так говоришь, как будто мы расстаемся надолго? Мне после твоих слов хочется немедленно закончить свидание, но я не могу, оно еще не началось.

До конца рабочего дня Халимар простояла рядом с Хомой. Минут за пятнадцать до закрытия магазина она сказала:

— Мне пора. Я должна еще по дороге переодеться, растолстеть и подрасти. Жди меня дома. Я скоро.