Фолкон подумал, что хотел бы так же ясно и прямо смотреть на вещи. Как была бы проста жизнь, существуй в мире только два цвета – черный и белый! Но на деле все оказывалось гораздо более запутанным, и разбираться в огромном количестве оттенков становилось почти невозможно.

Голос Уильяма вернул его к действительности:

– Я предлагаю тебе и твоим рыцарям гостеприимство Сейлсбери, де Берг, и хотел бы познакомить тебя с дочерьми, но, конечно, делаю это не бескорыстно. У меня свои причины, – откровенно добавил он.

Фолкон де Берг был польщен оказанной честью. Сейлсбери не скрывал, что считает его подходящим женихом и рад был бы видеть зятем в будущем.

– Я предпочел бы сразу отправиться домой, – продолжал Уильям, – на случай, если есть какие-то важные новости, но в этом году я еще не успел посетить замки Беркли и Комб. Не будет слишком большой бесцеремонностью попросить тебя проверить вместо меня, что там делается?

– Ты оказываешь мне большую честь, Уильям, возлагая на меня такое поручение, – искренне ответил Фолкон.

Ему доверили собрать ежегодные подати с двух владений Сейлсбери, натурой и деньгами. Кроме того, придется проверить боевую готовность рыцарей и солдат, оборонительные сооружения, выслушать жалобы, просмотреть счетные книги и бирки надсмотрщиков. От его внимания не ускользнуло также, что Уильям показывает ему усадьбы, которые должны стать частью приданого дочерей.

Фолкон развернул огромного боевого коня и поехал вдоль строя к своим людям. Норман Жервез и Уолтер де Рош немедленно оказались рядом.

– Сэр Уолтер, возьмите половину рыцарей и солдат и возвращайтесь в Маунтин-Эш. Остальные отправятся со мной в Англию. Назначаю вас комендантом Маунтин-Эш. Ваше слово – закон, и, если что-то случится, вы в ответе.

– Не беспокойтесь, милорд, – широко улыбнулся де Рош, польщенный почетным поручением, и принялся тщательно отбирать людей, зная, что лучшие понадобятся де Бергу в Англии.

– Жервез, – обратился Фолкон к оруженосцу, – Ты тоже едешь в Маунтйн-Эш, но после того, как выполнишь приказ, тут же разыщешь меня. Мы приглашены в Сейлсбери.

– Так значит, это правда! Уильям Лонгсуорт дает тебе на выбор одну из своих дочерей!

– Тише, парень! Похоже на то, хотя не стоит радоваться раньше времени, – предостерег Фолкон и, подмигнув, добавил:– Ты мне будешь нужен в Сейлсбери... поможешь выбрать.

– Кровь Христова, ты же знаешь, у меня нет опыта в подобных делах! Прекрасный пол меня до смерти пугает!

– Я даю тебе великолепную возможность набраться опыта, – ухмыльнулся Фолкон.– Отвезешь эту пленницу... Морганну в Маунтин-Эш, да смотри, чтобы ничего не случилось.

Жервез моментально побледнел.

– Милорд, я способен командовать людьми – вы хороший наставник, но женщины – другое дело... особенно эта. Неистова, словно молодой воин. Сомневаюсь, что она захочет подчиниться мне.

– Пойдем, – велел Фолкон.– Я дам тебе короткий урок.

Они направились к пленникам, ехавшим на приземистых валлийских пони. Де Берг жестом подозвал Морганну, и та поспешно приблизилась. Ходили слухи, что король Ричард Львиное Сердце мертв, и девушке не терпелось получить ответы на множество вопросов, когда сегодня ночью она окажется в постели с де Бергом.

– Мой оруженосец, Норман Жервез, доставит тебя в Маунтин-Эш. Его слово для тебя закон. Повинуйся ему во всем, – не допускающим возражений тоном объявил он.

Лицо девушки разочарованно вытянулось, но глаза гневно блеснули.

– Ты не едешь с нами, лорд де Берг?

Значит, молва не лжет. Он отправляется в Англию, чтобы жениться на дочери Сейлсбери, В сердце пленницы загорелись злоба и горечь. Она дала себе клятву, что завладеет этим великолепным мужчиной, но есть ли у нее хоть один шанс, если он станет ухаживать за англичанкой?!

– Правда ли, что король мертв? – требовательно спросила она, понимая, что не будет делить постель с де Бергом ни в эту ночь, ни в последующие.

– Это тебя не касается, Морганна. Речь идет о твоем поведении.– Фолкон повернулся к Жервезу.– Если она ослушается тебя, отними у нее лошадь и заставь идти пешком.

Морганна гордо вскинула голову:

– Я могу идти! Добраться до Англии и обратно, если понадобится! Я всю жизнь взбиралась на холмы Уэльса!

– Станешь такой худой, а на ногах появятся желваки! Какой от тебя будет толк в постели? Мужчина получит больше удовольствия, если трахнет своего пажа, – презрительно бросил Фолкон.

Жервез был потрясен, видя, как легко укротил де Берг высокомерную пленницу, однако сильно сомневался, останется ли она столь же покорной, когда острый словно бритва язык Фолкона уже не будет язвить ее.

Вот уже целую неделю Мег и остальные девушки хихикали и перешептывались, и Джезмин прекрасно понимала причины такого веселья. Скоро Первое мая – день празднования весны, соблюдения старинных ритуалов, восходящих еще к временам язычества и древней религии. Однако Джезмин было известно, что за этим внешне невинным обрядом кроется нечто большее, чем деревенские танцы вокруг Майского дерева[6] и избрание Майской королевы.

Ходили слухи, что в Стоунхендже, под покровом тьмы, происходят оргии. Когда Мег пришла, чтобы сменить постельное белье, Джезмин решила добиться правды.

– Интересно, Мег, а что там, в Стоунхендже, делается?

– Не знаю, миледи, – вспыхнув, чопорно ответила горничная.– Никогда там не была.

– Но наверняка слышала, – настаивала Джезмин.– Расскажи!

– Ну... говорят, там пиршество и танцы. Зажигают костры, танцуют вокруг пламени.

– Я хотела бы пойти, – убежденно заявила Джезмин.

Мег понизила голос до заговорщического шепота:

– Я тоже, миледи. Собираюсь ускользнуть из дому и хорошенько повеселиться.

Но Эстеллу сильно тревожили обряды весенних празднеств, проходивших в древнем храме друидов. Уж она-то точно знала, что скрывает ночная мгла. Теперь только и жди жалоб, слез да просьб избавить от нежеланной беременности! Крестьянки, словно животные, вечно поддаются самым низшим инстинктам и рыдая бегут к ней, как только семя пустило корень. Старуха вздохнула, понимая, что не в силах изменить людскую природу, но твердо решила сделать все, что в ее силах, лишь бы не пустить служанок на ночную пирушку. Она и Джезмин приняли участие в деревенском празднике, танцевали вокруг майского дерева, присоединились к церемонии коронации миловидной девушки, выбранной Майской королевой, но как только солнце начало клониться к западу, старуха велела подопечным отправляться домой и, отведя Мег в сторону, надавала множество поручений.

– Я желаю, чтобы сегодня ты оставалась с леди Джезмин, пока она не заснет. Последние дни она выглядит очень усталой, а ведь она и без того не очень крепкая. И проследи, чтобы леди выпила побольше медовухи с вересковым медом. От этого зелья щеки у нее порозовеют и здоровья прибавится.

Мег почтительно присела, хотя и разозлилась на хозяйку, заставившую ее выполнять ненужную работу. Поджав губы, она отправилась в комнату Джезмин и лениво попыталась привести ее в порядок. Минуты шли, превращаясь в часы, но Джезмин не думала засыпать, посмеиваясь в душе над бабкой и Мег, поскольку прекрасно понимала, что сегодня горничная служит чем-то вроде тюремщика. Налив в кубок медовухи, Мег протянула его Джезмин. Неожиданно та ощутила необычный запах и, принюхавшись, обнаружила, что Эстелла подсыпала в питье мак. Едва заметная улыбка заиграла на губах девушки: ее осенила коварная мысль.

– Можешь сама выпить мед, Мег. Я знаю, ты собираешься в Стоунхендж, путь неблизкий, и тебе нужно подкрепиться.

Долго уговаривать не пришлось: не так-то часто слугам доводилось пить мед. Джезмин помешала угли в очаге и молча наблюдала, как Мег сначала зевнула, потом ее веки опустились, и служанка крепко уснула прямо на табурете. Джезмин поспешно переоделась в ее одежду, прикрыла волосы чепцом из грубого полотна, потом положила Мег на постель и прикрыла одеялом так, чтобы всякий, кто откроет дверь, принял служанку за хозяйку. Чувствуя, как бешено бьется сердце, она накинула поношенный темный плащ горничной, в котором ее, конечно, никто не узнает, и выскользнула из спальни.