Было слишком поздно прятать их, хотя Хэдли быстро попытался сделать это, подстраховавшись, чтобы не повредить возможные отпечатки пальцев. Часы-череп и браслет красовались на виду. Глаза Лючии Хэндрет скользнули к открытому тайнику в стене и сразу затуманились.

— Я привел ее, сэр, — с удовлетворением сообщил Престон, поправив галстук. На его щеке алели следы ногтей. — Она утверждала, что ее фамилия не Карвер, но вы велели привести ее сюда…

— Чертов дурень! — рявкнул Хэдли, выйдя из роли беспристрастного обвинителя, и поднялся с кровати. — Разве вы не знали…

— Я не знал мисс Карвер в лицо, сэр, — оправдывался Престон, попятившись. — Беттс сказал мне, что это миловидная девушка, примерно ее роста. Меня не было здесь прошлой ночью, поэтому…

— А где Беттс? Он должен был убедиться… — Хэдли оборвал фразу, вспомнив, что послал Беттса искать Карвера. — Ладно, — проворчал он. — Это не ваша вина. Можете идти. А вам лучше остаться, мисс Хэндрет.

Мелсон разглядывал девушку. Когда она вошла, ее лицо было красным, дыхание — тяжелым, а меховой воротник пальто — в беспорядке. Сейчас Лючия уже успокоилась — только карие глаза поблескивали гневом, отчего казались желтоватыми. Она не пыталась игнорировать предметы на кровати, а спокойно смотрела на них.

— Значит, это все-таки была наша Нелл, — заметила Лючия презрительным тоном.

— Да. А почему вы сказали «все-таки»?

— Ну… по разным причинам. Полагаю, теперь нет смысла помалкивать, хотя я и так не думала, что вам, сыщикам, будет очень трудно вытянуть правду из бедняги Криса Полла. Вы нашли другую стрелку или что-то еще придало вам уверенность?

Кое-что в ее словах заставило Мелсона вздрогнуть. «Вытянуть правду из бедняги Криса Полла…» Он надеялся, что лицо не выдало его, поскольку Хэдли оставался бесстрастным, а доктор Фелл рассеянно ковырял пол тростью. Казалось, эта история вызывает у Лючии не любопытство, а отвращение. Ее взгляд блуждал по комнате, а ноздри подрагивали, словно от неприятного воспоминания. Когда Хэдли указал на стул, она поколебалась, потом пожала плечами и устало села.

— Бедный старина Дон… — Уголки ее рта опустились. — Впрочем, это не доставляло удовольствия никому из нас. Я рада, что вы так быстро до этого докопались. Мне бы не хотелось провести еще одну ночь под одной крышей с этой… полоумной дикой кошкой. Понимаете, я не рассказывала вам, так как это выглядело бы проявлением злобы или мстительности, и я знала, что Крис сделает это — под нажимом… Что он сказал?

Они видели, что поза равнодушия с трудом скрывает дрожь, вызванную разрядкой напряжения. Смысл происходящего постепенно доходил до нее. В словах «я знала, что Крис сделает это» слышалось преувеличенное презрение, а на ее руке судорожно подергивалась жилка.

— Что он сказал, мисс Хэндрет? — переспросил Хэдли, задумчиво разглядывая свою трубку. — О чем именно? Он рассказал нам многое, хотя сегодня утром у него было жуткое похмелье.

— О том, как он убедил Элинор не допустить, чтобы эти часы… — Лючия была проницательной женщиной. Даже рассуждая, она почувствовала в замечании Хэдли неестественную интонацию, словно звон фальшивой монеты. — Давайте поймем друг друга правильно. Вы знаете, о чем я говорю?

Прежде чем Хэдли успел ответить, вмешался доктор Фелл:

— Настало время для откровенного разговора, мисс Хэндрет, так что нет смысла хитрить, пытаясь вытянуть из вас информацию. Нет, мы не знаем, о чем вы говорите, но вы зашли так далеко, что вам лучше самой объясниться. Вашей будущей юридической карьере не пойдет на пользу, если вас обвинят в сокрытии сведений. Да, мы говорили с Поллом. Если он и знал что-то об этих стрелках, то не рассказал это нам, так как мы его не спрашивали. Мы даже не упоминали тот факт, что убийство было совершено стрелкой… И без того было достаточно трудно заставить его понять, что произошло.

— Вы имеете в виду, что не нашли… — начала девушка.

— О, мы нашли исчезнувшую короткую стрелку, — отозвался доктор Фелл. — Она лежит в этой коробке из-под обуви. Покажите ее, Хэдли. Вам незачем беспокоиться о неопровержимости улик. Итак, мисс Хэндрет?

Какое-то время Лючия молчала.

— Только подумать, — с горечью заговорила она, — что после всех принятых мною решений я позволила глупому полицейскому одурачить меня! Вам повезло — вот и все. Вы… — Она уставилась на Безумную Кошку на каминной полке и неожиданно засмеялась. — Все это было бы нелепым, если бы не обернулось таким кошмаром. Это было шуткой — любой, кроме Элинор, мог бы это понять! — Она промокнула глаза носовым платком (веселье, слезы, ужас — или все вместе?). — Крис расскажет вам все. Мне он рассказал эту историю еще до того, как я подслушала его разговор с Элинор. Думаю, ей он доверился, потому что я не проявила сочувствия и сказала, что это похоже на проблему в сочинениях Вудхауса… О, я знаю, что мне не следовало смеяться, но…

Послушайте, вам известно, почему Крис ездил навестить старого сэра Эдвина? Он думал, что попал в жуткую передрягу, а у старика, насколько я понимаю, характер суровый. Дабы ублажить богатого родственника, Крис настоял, чтобы старик заказал часы лучшему мастеру в городе, хотя с этой работой справился бы любой ремесленник. Крис сказал, что часы будут его подарком сэру Эдвину. Все прошло бы благополучно, если бы речь шла всего лишь о плате за часы, как за простой заказ. Но старик от этого отказался. Он сказал, что знает Карвера как известного коллекционера часов, поэтому, если Крис настаивает на своем подарке, они должны «оказать мастеру ответную услугу» в соответствующей форме.

Ну, вроде бы кто-то в гильдии часовщиков выставил на продажу какие-то древние карманные часы, которыми, как знал сэр Эдвин, восхищался Карвер. Поэтому, сказал он, пусть Крис их купит, а когда Карвер закончит работу — это должно было произойти сегодня, — сэр Эдвин явится к нему, преподнесет карманные часы Карверу, погрузит заказанные часы в свой автомобиль и отвезет Карвера в Роксмур, чтобы он установил их. Об этом Крис рассказал мне открыто, а остальное доверил под глубочайшим секретом…

— Когда это произошло? — осведомился Хэдли, делая быстрые записи.

Лючия снова засмеялась, но на опасной грани истерики.

— Три… нет, четыре дня тому назад — в понедельник. О, неужели вы не видите, насколько это нелепо? У Криса приличный ежемесячный доход. Но вечером в прошлое воскресенье этот идиот играл в покер в каком-то клубе, будучи не в состоянии отличить «полный дом» от двух нар, и просадил все, да еще превысил кредит в банке. В субботу — завтра — он ожидал поступления крупной суммы. Но до того он не мог себе позволить заплатить за часы даже пятьдесят шиллингов, не говоря уже о пятидесяти фунтах или сколько там они стоили. Когда я услышала об этом, то сказала: «Дурачок, в чем тут трудность? Объясни владельцу часов ситуацию и выпиши ему чек, датированный субботой. Он знает сэра Эдвина и все поймет». Конечно, Крис не пожелал и слышать об этом. Он заявил, что владелец часов — закадычный друг старика Эдвина, а если старик узнает, что Крис на мели и по какой причине, то будут неприятности, которых он и пытается избежать, купив часы работы Карвера. «Часы будут готовы в четверг или в пятницу, — сказала я. — Тебе остается только надеяться, что их украдет грабитель, но ему понадобятся подъемный кран и грузовик, чтобы убраться с ними». Крис взъерепенился, а в среду утром — в день его отъезда — я услышала, как он рассказывает эту историю Элинор, также под величайшим секретом…

— И стрелки украли в среду вечером? — осведомился Хэдли, сдерживая возбуждение, словно человек, нашедший ответ на неразрешимый вопрос. — Да! А Элинор не слышала о затруднениях Полла до среды — иными словами, до того, как часы были перенесены в комнату Карвера и заперты там?

— Да.

— Продолжайте. Что именно они говорили?

— Я не слышала всего. Крис повторил мои слова, не ссылаясь на меня, что ему остается надеяться только на грабителя с подъемным краном и грузовиком. Я бы не обратила на это особого внимания, если бы внезапно не поняла, что маленькая чертовка воспринимает легкомысленный треп всерьез. Я ощутила это по ее голосу. Такое уж у Элинор чувство юмора! — усмехнулась Лючия. — «Неужели все так скверно?» — воскликнула она. А Крис пробормотал с жалостью к самому себе: «Могу лишь сказать, что дал бы пятьдесят фунтов грабителю, который сделал бы что-нибудь с этими часами». — «Ты действительно говоришь всерьез?» — спросила Элинор. Больше я ничего не слышала.