Мэнди подняла на нее свои заплаканные глаза.

— А что, если он все узнает? Что, если попытается забрать у меня Джемми?

Мередит не стала отвечать на ее вопрос. Всякие предположения вселят в уже и без того истерзанное сердце Мэнди еще больший страх. Она твердо запомнила (ее отец много раз об этом напоминал), что страх — это слабость. Мередит всегда помнила об этом, и, может быть, именно это помогало ей получать в жизни все то, что она хотела.

— И что ты собираешься делать? — резко спросила Мередит. — Просто отдашь ему Джемми?

— Конечно, нет! — воскликнула Мэнди.

— Тогда хорошенько подумай, что может произойти. Джемми — твой сын. Ты дала ему жизнь, воспитывала его без посторонней помощи. Джесс никто для него и должен с этим считаться.

— Но если он обратится в суд? Если попытается восстановить отцовские права?

— Ради бога, Мэнди! Какой судья в этой стране отдаст ему права на Джемми! — сказала Мередит. — Он твой сын, Мэнди, а не Джесса.

— Но что, если он узнает? — немного успокоившись, прошептала Мэнди.

— Возвращайся в Нью-Йорк со мной. Ты и Джемми можете остаться у меня, пока все не утрясется.

— Нет. Макклауды никогда не бежали от неприятностей!

— Вот это уже другой разговор. Мы еще повоюем!

Мэнди недоумевающе смотрела на Мередит. И вдруг поняла, что ее резкий, даже жестокий тон — всего лишь игра, которая заставила сестру рассуждать здраво и не поддаваться отчаянию.

— Ты чудовище, ты знаешь это, а? — проворчала Мэнди. — И всегда была такой.

— Это как раз то, что обо мне говорят, — гордо сказала Мередит.

Мэнди продолжала сердиться на нее, а сестра лишь лукаво улыбалась.

— Не переживай. Я только хотела напомнить тебе, что ты — Макклауд.

— Ладно, справлюсь без твоих уроков. Возвращайся в Нью-Йорк к своей работе.

— Работа не волк — в лес не убежит, — ответила Мередит, будучи уверена в своей незаменимости и в том, что роль, которую она играла в последней мыльной опере, только ей по плечу.

— Тебе не следует оставаться, — вмешалась Сэм. — Если Мэнди понадобится помощь, я всегда окажусь рядом.

Мередит посмотрела на Сэм и снисходительно улыбнулась.

— Ах да, я забыла, что твоя практика проходит на нашем ранчо. Вижу, в моих услугах здесь не нуждаются, — язвительно произнесла она. — Ты здесь в хороших руках, Мэнди, а я буду почаще звонить вам.

Изящно потянувшись, она встала и, подойдя к сестрам, крепко обняла их. Затем протянула руку ладонью вверх.

— Один за всех и все за одного! Как три мушкетера.

Смеясь, Сэм и Мэнди по очереди хлопнули по ладони Мередит.

— Навсегда! — воскликнули они в один голос.

Джесс свернул с шоссе и подъехал к арке, которая вела к входу в поместье Барристеров. Перед ним возвышался огромный дом.

Хотя Джесс не причислял себя к людям сентиментальным, он почувствовал, как что-то сжалось внутри. Капли пота упали на верхнюю губу. Проклиная себя, он дрожащей рукой сжал руль автомобиля и нажал на тормоз. Машина остановилась на вершине холма, откуда открывался прекрасный вид на долину.

Летние солнечные лучи озаряли двухэтажный особняк, который не вписывался в этот изумительный пейзаж. Вместо аккуратно подстриженных газонов увядающих магнолий и могучих дубов вокруг дома были видны лишь пастбища и холмы, на которых возвышались кедры и кактусы.

Марго Барристер не удалось убедить старого Барристера уехать в Атланту сразу же после их свадьбы, но она настояла на том, чтобы Вейд снес родовое поместье Барристеров и построил огромное сооружение, которое он ей и завещал после своей смерти.

Миссис Барристер. Она всегда настаивала на том, чтобы он ее так называл. Ни в коем случае не мамой, боже упаси. И даже не Марго! Она была для него только миссис Барристер. Марго так и не смирилась с тем, что он сын Вейда.

Ненависть внезапно овладела им. Он все же никогда не называл ее так, как она того желала. Вообще никак не называл ее и никогда к ней не обращался, потому что в день его приезда на ранчо она запретила ему входить в дом.

Воспоминания были такими ясными, словно все это было вчера. Он вдруг вспомнил ярость Марго, когда она увидела четырнадцатилетнего мальчика, стоявшего рядом с Вейдом. Она потребовала, чтобы этот мальчишка, ублюдок, поселился в бараке для рабочих. Этот барак стал его домом, где проходили унылые дни детства. В один прекрасный день он собрал свои вещи и покинул Техас. Это было почти тринадцать лет назад. Как это было давно и как недавно! Так что избегать Марго ему было легко. Но той встречи, что ожидала его впереди, избежать было невозможно. Отбросив воспоминания, он сел обратно в машину и направился к огромному дому, такому чужому и холодному.

Сквозь занавески своей комнаты Марго заметила облако пыли, вздымающееся за холмом. Медленно поставив на стол вазу с только что сорванными цветами, она отодвинула занавески и ясно рассмотрела…

— Черт, — еле дыша, произнесла она. Вез сомнения, это Джесс. Вернулся, чтобы потребовать свое наследство.

Ее губы невольно задрожали. Он вернулся получить поместье. Вейд завещал ей дом, да, только дом, но земля, на которой он стоит, ей не принадлежит вовсе. Он оставил поместье сыну мексиканской проститутки. Публично ее унизил, когда рассказал всему свету о своем ублюдке. Он отобрал у нее землю, ту самую землю, которая открывала для нее двери в высшее общество, заставил ее краснеть и чувствовать себя неловко.

Будь он трижды проклят вместе со своим сыном!

Марго положила руку на сердце, пытаясь глубоко вздохнуть. Джессу не удастся увидеть ее отвращение, ее злобу… ее отчаяние. Она не знала и не хотела знать, что он предпримет. Во всяком случае, пока. Он наверняка не желал ее видеть и разговаривать с ней, пока адвокат не сообщил ему о смерти отца и его завещании.

Будет ли он продавать поместье? А может, вернется и начнет сам работать на ранчо, как всегда хотел Вейд? Было даже страшно подумать, что она станет свидетелем того, как этот отвратительный ублюдок ходит по ее земле. Остается надеяться, что он выставит ранчо на продажу, а если так, то она, именно она, приобретет его.

Но продаст ли Джесс ей поместье? Мурашки пробежали по ее телу, когда она увидела машину, остановившуюся прямо перед домом.

Внезапно она облегченно вздохнула. Еще не все потеряно, наверняка она сможет руководить Джессом Барристером. Ведь ей же удавалось манипулировать Вейдом многие годы. Почему бы не попробовать то же и с Джессом? Она смотрела, как он выходит из машины, и была поражена его удивительным сходством с покойным мужем. Они были похожи как две капли воды. Вейд сделал это нарочно, как же могло быть иначе… Судьба сыграла с ней злую шутку.

Зазвонил колокольчик, и Марго направилась к двери. Она выпрямилась, поправила свою льняную юбку и открыла дверь, стараясь улыбнуться.

— О, Джесс! — удивленно воскликнула она, будто для нее его прибытие оказалось полной неожиданностью. — Какой приятный сюрприз! Пожалуйста, заходи, — пригласила она его, широко распахнув дверь.

Джесс Барристер был неглуп. Он сразу же распознал ворону в павлиньих перьях. Хватило одного взгляда, чтобы все понять. Выражение его лица никогда не менялось при виде Марго. Не изменилось оно и сейчас: насупившиеся брови, крепко стиснутые зубы — все выражало презрение.

— Я здесь по делу, — сказал он кратко.

— По делу? — спросила она, прикрыв дверь.

— Если быть точным, я по поводу наследства.

Джесс наблюдал, как она пыталась сохранить фальшивую улыбку на своем лице.

— Значит, ты виделся с адвокатом?

— Я прямо из его офиса. Он показал мне завещание… — даже сейчас Джесс не мог произнести имя своего отца.

— Должно быть, для тебя это сильное потрясение, — прошептала сочувственно Марго, — вернуться сюда после стольких лет. Я знаю, как ты был здесь несчастен. Если хочешь, я могу купить у тебя землю и тем самым освободить от каких-либо обязательств, которые возложил на тебя Вейд.