– Ах ты, зверёныш, – второй, отпустив волосы девушки, выхватил кинжал и с криком: – Умри! – бросился на Филиппа. Уроки отца… Филипп отлично усвоил их. И в тот миг, когда, казалось, кинжал неминуемо должен поразить его, Филипп ловко уклонился вправо и сделал резкий выпад, вонзая насильнику меч в правый бок. Тот охнул и, упав на колени, схватился за рану. Не давая ему опомниться, Филипп воткнул меч в его шею. Из раны на Филиппа брызнула кровь. Насильник с предсмертным хрипом повалился на пол. Филипп вытер перчаткой кровь с лица, а затем подошёл к девушке и помог ей подняться. Девушка, содрогаясь от рыданий, упала на грудь Филиппа. Филипп растерялся, не зная, как ему поступить с девушкой.

Он понимал, что ни у него, ни у неё нет времени. Убийцы, которых он избежал вначале, могли преследовать его. И если так, то они могли оказаться совсем рядом.

– Кто ты? И почему вас убивают? – спросил Филипп, пытаясь как-то остановить поток горьких слёз девушки.

– Жаннет Жерве, – послышался ответ сквозь рыдания, благослови тебя господь, мой господин… Ты спас мою жизнь… и мою… честь.

Филипп отстранил от себя девушку и, глядя ей в глаза, сказал:

– Плакать нет времени, Жаннет. Сюда могут прийти другие…

– Они убивают всех арманьяков!

Филипп недоверчиво посмотрел на Жаннет, слова которой вызвали у него сильное сомнение. Девушка утирала рукой слёзы, пытаясь успокоиться.

– Ты принадлежишь к арманьякам?

– Мой отец состоял в партии сторонников арманьяков. Убивают не только арманьяков, но и тех, кто сочувствует им и поддерживает. Я сама слышала это.

– Спрячься где-нибудь, – посоветовал Филипп девушке. Им овладело сильнейшее беспокойство. Следовало немедленно предупредить отца. Оставив девушку, он бросился вниз, но едва он хотел выйти, как снаружи раздались голоса. Филипп быстро развернулся и бросился обратно на второй этаж. Спрятавшись за стеной, он выглянул из-за угла и увидел, как напротив дверей остановились два человека, вооружённые до зубов.

– Ты готов? – спросил первый.

– Да, – последовал ответ.

– Отлично, – снова заговорил первый, – ты разделишь три сотни пополам. Окружите улицу святой Виктории с двух сторон, чтобы арманьяки не смогли вырваться. Но не атакуйте, дождитесь, пока я не подойду со своими двумя сотнями. Поторопись, Гийом, ибо шум может насторожить арманьяков, а этого допустить нельзя.

– За мной, – расслышал Филипп.

Бросившись к окну, он увидел стройные ряды бургундцев, которых сразу же узнал по Андреевским крестам на плащах. Вся улица была забита бургундскими копейщиками, которые совершенно бесшумно двигались в направлении, откуда недавно прискакал Филипп.

– Я должен опередить их, – Филипп с нетерпением выждал, пока бургундцы прошли мимо дома. Выскочив на улицу, он с радостью увидел свою лошадь. К счастью Филиппа, никто ею не воспользовался. И никому в голову не пришло поинтересоваться, чья лошадь стоит возле дома. Удача в эту ночь благоволила к Филиппу. Он понимал, что опередить бургундцев он, в лучшем случае, сможет на острове Сите. Филипп взобрался на лошадь. Во избежание встречи с убийцами он решил не следовать за бургундцами, а обогнуть улицу святого Жакуйя. С этой целью он помчался вперёд, на улицу святой Катерины. По пути ему попадались отдельные люди, вооружённые то вилами, то топорами, но Филипп старательно их объезжал. В его голове билась единственная мысль. Он должен успеть раньше бургундцев.

Добравшись до улицы святой Катерины, Филипп свернул направо, и через несколько минут подъехал к площади, что находилась перед церковью святой Катерины. До той минуты, пока он не въехал на площадь, Филипп не представлял себе масштабы трагедии, свидетелем и участником которой он стал. Повсюду впереди него полыхали дома. Создавалось ощущение, что наступил день, так ярко освещались неровно уложенные камни мостовой, покрывавшие улицу святой Катерины. Но не это поразило Филиппа. Нет. Он не отрываясь смотрел на огромную толпу людей, которые с плачем и рыданием стучали в овальные, двустворчатые двери церкви святой Катерины, которая в этот момент выглядела, словно осажденная крепость. Просторная паперть, все ступени перед церковью были заполнены испуганными людьми, которые пытались попасть в церковь. Но двери церкви были наглухо закрыты. Мольбы людей разрывали Филиппу душу. В это мгновение он почувствовал, что ненавидит церковь и её служителей, которые отказывались протянуть руку отчаявшимся людям. Филипп пришпорил лошадь, проносясь мимо скопления людей. Он обогнул улицу святого Жакуйя и, поминутно оглядываясь, заехал на мост. Он сумел незамеченным добраться до острова Сите. Там он погнал лошадь во весь опор. Предполагая, что бургундцы направятся ко второму мосту прямиком, Филипп свернул налево, в сторону Сен-Дени. Обогнув Сен-Дени, он, к величайшему своему облегчению, первым въехал на мост. И уже через несколько минут подъехал к воротам дома, которые были настежь отворены. Филипп на полном скаку влетел во двор. Первое, что он увидел – это были отец и Монтегю, которые беседовали со стражами. Филипп увидел, как при его появлении отец нахмурился. Не дожидаясь, пока лошадь остановится, Филипп спрыгнул с крупа лошади. Граф едва не вскрикнул, бросаясь к сыну, но увидев, что тот благополучно приземлился, нахмурился ещё больше.

Граф ожидал, что сын подойдёт к нему, но каково было его удивление, когда Филипп подошёл к одному из стражей, несущих ночное дежурство, и коротко приказал:

– Всех рыцарей поднять немедленно!

Страж растерянно посмотрел на графа, который не сводил мрачного взгляда со своего сына.

– Ты… – начал было граф отповедь, но был остановлен Филиппом:

– Потом, отец! – Филипп снова обратился к стражнику, да таким голосом, что привёл отца и Монтегю в изумление.

– Вы слышали приказ?

– Да, – стражник, уже не оглядываясь, побежал выполнять приказ.

– Отец, – Филипп подошёл к отцу. Тот, увидев, насколько серьёзен Филипп, невольно весь поддался вниманию, – его преосвященство был прав.

– Мелеструа? Ты о чём, Филипп? – не понял граф.

– Париж восстал. Они убивают всех, кто принадлежит к нашим сторонникам, – коротко сообщил Филипп.

Граф вначале улыбнулся, но, увидев, насколько серьёзен Филипп, не выдержал и спросил:

– Откуда ты можешь знать?

– Я своими глазами видел, как убивают наших сторонников!

– На сегодня для меня достаточно твоих выдумок, – граф махнул рукой на сына, – иди спать, утром поговорим.

– Подожди, Бернар, – Монтегю подошёл к Филиппу и взял его за руку, что-то рассматривая.

Убедившись, что это именно то, о чём он подумал, Монтегю показал руку Филиппа графу:

– Не хочешь взглянуть?

Граф подошёл и внимательно осмотрел руку, а вернее, перчатку, на которой была кровь:

– Откуда у тебя кровь на перчатке?

Филипп молча достал меч из ножен. Он был весь в крови. Граф вздрогнул, увидев меч.

– Я убил двоих, а одному отрубил руку. Они хотели убить женщин. Отец, клянусь всем, что мне дорого, я говорю правду. Поверьте мне, в Париже убивают всех наших сторонников. Я видел собственными глазами отряд бургундских копейщиков, которые направляются сюда и с минуты на минуту могут напасть на нас. Я едва смог опередить их.

– Бургундцы? Бред какой-то, – граф тряхнул головой, словно освобождаясь от наваждения, – они не могли попасть в Париж.

– Они рядом, отец, клянусь вам!

– Закройте ворота, – скомандовал Монтегю.

Трое стражников бросились выполнять приказ. Они закрыли ворота на массивный засов. Из дома начали выходить заспанные рыцари. Они, ничего не понимая, протирали глаза.

Едва они выстроились во дворе, как Монтегю обратился к ним с короткой речью:

– На нас готовятся напасть бургундцы. Всем приготовиться к бою.

Рыцари вокруг них забегали, готовя вооружение и коней, а граф смотрел на Монтегю, и взгляд его выражал сомнение:

– А если всё это не более чем выдумка Филиппа?

– А если правда? – ответил вопросом на вопрос Монтегю.