– Бери, – Филипп протянул горсть медных монет калеке, – бери и купи себе еды.

Филипп высыпал горсть монет в подставленные ладони калеки, которые дрожали, то ли от волнения, то ли от радости. И собирался было уходить, но калека схватил его за руку.

– Возьми нож, милосердный д'Арманьяк, – калека второй рукой протягивал Филиппу длинный кинжал.

Филипп удивлённо воззрился на калеку.

– Ты меня знаешь?

– Лишь д'Арманьяк способен дать нищему калеке богатство, когда тот просит всего лишь куска хлеба, – послышался ответ калеки, – возьми кинжал, и пусть он обережет тебя в минуту опасности, как сегодня спас меня ты от голодной смерти.

В глазах калеки было столько мольбы, что Филипп молча принял кинжал и, не рассматривая, сунул за полу кафтана.

– Филипп! – внезапно раздался громкий крик за его спиной.

Филипп резко обернулся. При виде двух мальчиков его возраста он приветливо помахал им рукой. Он направился к ним, и вскоре все трое весело болтали, не замечая, что загородили проход, и покупателям, чтобы пробраться к прилавкам, приходится их обходить.

Немного поболтав, к огромному облегчению продавцов они освободили проход, направляясь к лошади Филиппа. Филипп сел первым на лошадь. Вслед за ним сели оба его друга и так втроём они двинулись в путь. Только им одним известным путём они вскоре выехали из города, держа путь к видневшемуся невдалеке Бретюнскому лесу. Вдоль края вилась дорога на Париж. Ничуть не пугаясь того, что густые ряды деревьев тянутся почти к облакам, мальчики смело въехали под их густую тень. Ряды деревьев были настолько густы, что почти не пропускали ярких солнечных лучей. Лишь лёгкий ветерок шевелил их ветви. По едва заметной тропинке мальчики ехали по лесу в полной тишине. Тропинка временами петляла, но, похоже, мальчики знали, куда надо ехать. Более двух часов они ехали по лесу, когда наконец показались развалины старого монастыря с единственным оставшимся в целости крестом на одной из разрушенных башен. Филипп уверенной рукой направил лошадь, огибая развалины с левой стороны. Едва они оказались у западной полуразрушенной стены, их взгляду открылось маленькое озеро. На берегу озера горел костёр, возле которого сидели два мальчика. Завидев их, они принялись махать руками и кричать:

– Филипп! Одо! Антуан!

В ответ с лошади Филиппа раздалось ответное приветствие.

– Таньги! Гийом!

Через мгновение все пятеро мальчишек обнимались, шумно хлопая друг друга по плечам. В воздухе зазвенел мальчишеский смех. Едва первое впечатление прошло, мальчишки чинно расселись вокруг костра, как видимо делали не раз, сбегая из дома, и между ними завязался оживлённый разговор. Первым заговорил Филипп.

– У меня есть такие новости, не поверите, – возбуждённо рассказывал Филипп своим друзьям, – отец направляется в Париж и меня с собой берёт. Я увижу короля и королеву, говорят, она очень красивая, – добавил Филипп, подразумевая королеву.

– И ещё она развратная, – добавил худенький мальчик с горбинкой на носу, Таньги дю Шастель, – я сам слышал как наш кюре это орал.

– Кюре как выпьет, так всех развратниками и богохульниками называет, но королева достойна уважения, хотя и не стоит того. Так говорит мой отец, – важно заметил Филипп.

– А ты надолго уедешь, Филипп? – спросил Одо де Вуален. Он из всех пятерых был самого маленького роста, и поэтому всегда становился на носки, находясь рядом со своими друзьями.

– Надолго, – важно ответил Филипп, который на самом деле и понятия не имел, что ответить на этот вопрос, – может, на несколько лет, а может, и больше, – добавил он для пущей важности.

– Но ты ведь обещал, – закричал Антуан де Вандом. Он был одного роста с Филиппом, но немного полнее него.

– Да, ты обещал, – повторил Гийом Ле Крусто, самый высокий из всех, с бледным лицом.

– Ты обещал, обещал, – мальчики со всех сторон набросились на Филиппа.

– Хорошо, хорошо, – Филипп замахал руками, отбиваясь от назойливости своих друзей, – я обещал и, как человек чести, – выполню своё обещание.

– На колени, – скомандовал Филипп.

Все четверо бросились на колени и устремили торжественные взгляды на Филиппа. Филипп поднял с земли ветку и подошёл к первому из четырёх коленопреклонённых мальчиков. Возникла короткая тишина. Все пятеро мальчиков осознавали торжественность момента. С важностью, которой, несомненно, позавидовал бы и сам граф д'Арманьяк, Филипп начал говорить.

– Мы на поле боя. Каждый из нас возглавляет сотню рыцарей. Нас всего пятьсот, а англичан – пять тысяч. Врагов в десять раз больше, но наша храбрость и отвага настолько велики, что мы одерживаем великую победу. И в честь этой победы – я, ваш сеньор, – граф д'Арманьяк, де Родез, де Фацензак, герцог де Немур, – Филипп положил ветку на плечо первого мальчика, – тебя, Антаун де Вандом, посвящаю в рыцари!

– Тебя, – Гийом Ле Крусто, посвящаю в рыцари!

– Тебя, – Одо де Вуален, посвящаю в рыцари!

– Тебя, – Таньги дю Шастель, посвящаю в рыцари! Тишину Бретюнского леса разорвал стройный и громкий хор мальчишеских голосов:

– Гордость и Честь!

– Слава и Доблесть!

– Бесстрашие и Отвага!

– Вот девиз д'Арманьяка!

Ровно через три дня после описанных событий граф д'Арманьяк в сопровождении супруги и сына, а также сотни рыцарей, прибыл в Париж. Разместив семью и своих людей в доме на улице святой Виктории, граф без промедления отправился с визитом к своей сестре. Граф застал свою сестру в гостиной в весьма плачевном состоянии. Герцогиня была в траурном платье. К моменту прихода графа она разговаривала с незнакомой ему женщиной. Увидев брата, герцогиня Орлеанская бросилась ему в объятья.

– Дорогой брат, ты не представляешь, как я рада твоему приезду!

– Я приехал сразу же, как только получил от тебя известие, – граф д'Арманьяк обнял сестру и поцеловал ее в лоб.

– Бернар, я в растерянности. Мы с ним находились не в очень хороших отношениях, ты это знаешь не хуже меня. Но его смерть стала для меня потрясением. Все произошло так неожиданно, и это было настолько ужасно. Я не знаю, что мне делать, Бернар.

Граф усадил сестру в кресло, подвинул стул и сел рядом. Поглощенный беседой с сестрой, он не заметил, как беседовавшая с герцогиней незнакомая женщина незаметно оставила их.

– Расскажи подробно, что произошло, – попросил граф свою сестру.

– Вечером он, как обычно, отправился к королеве. В последнее время они даже не пытались скрывать свою связь. Я не стала дожидаться его возвращения и отправилась спать. Через несколько часов после его ухода слуги нашли его мертвым недалеко от дома. Они занесли тело в дом. Ах, если бы ты видел, Бернар, – глаза герцогини были полны слез, – что убийцы с ним сделали! Он был изрезан весь, в теле почти не осталось крови. Ужасное зрелище – едва закрою глаза, вижу все снова и снова. – Герцогиня закрыла лицо руками.

– Убийца будет наказан, не сомневайся, – твердо заверил сестру граф.

– Оставь, оставь, Бернар, не вмешивайся, – попросила герцогиня Орлеанская, – ты не представляешь, сколько всего изменилось за эти дни. Я недавно вернулась из дворца. Королева не скрывает радости по поводу смерти моего супруга. Она уже собрала королевский совет, чтобы избрать нового регента… Ты куда, Бернар? – вырвалось у герцогини, когда она увидела, как граф направился к двери.

– Неотложное дело, – не останавливаясь, граф вышел.

Покинув сестру, граф д'Арманьяк отправился во дворец Сен-Поль, где обычно проходили заседания королевского совета. Графа д'Арманьяка беспрепятственно пропустили во дворец. Граф легко взбежал по ступенькам на второй этаж. Когда он вошел в зал заседания королевского совета, все уже собирались расходиться. Присутствовали все нотабли, за исключением герцога Бургундского. Королева возглавляла совет, восседая в большом кресле.

– Ваше величество, монсеньоры, – граф д'Арманьяк поклонился.