С этими словами я закрыла дверь его кабинета и ушла. Тревога в его глазах резала душу на мелкие кусочки.
Явившись пред бабушкины очи в положенное время, я отдалась тем самым ловким рукам, позволяя делать со мной все, что им заблагорассудиться, а сама временно самоустранилась, изредка включаясь, чтобы улыбнуться и сказать, что все очень здорово и очень красиво или «ой, мне так жаль, что я снова похудела за эти два месяца и вам снова надо ушить платье». Я будто бы отключилась от реальности, позволяя всему течь вокруг меня и не касаться, а сама даже не думала об этом. Мне было бы будто бы все равно на это, а стоило все же включится, меня охватывали паника и отчаянье, так что я снова погружалась в бессмысленное созерцание.
Первая вспышка осознания произошла перед зеркалом в день свадьбы, когда меня одели, причесали и заплели, накрасили и поставили перед зеркалом. Я взглянула на себя и… не узнала. Это была красивая девушка, несомненно, с темными блестящими волосами, уложенными в аккуратную причёску с цветами, с яркими глазами, казавшимися сейчас почти черными, кожа выбелена, а губы подкрашены розовым. Платье было кремовым, обнажавшим плечи и обнимавшим небольшую грудь и тонкую талию, от бёдер оно спускалось мягкими складками вниз и длинным шлейфом лежало на полу. В руках девушка держала букет белых и нежно розовых цветов, аллей, которые чудно сочетались с цветами на платье. Горло девушки было украшено конструкцией из цепочек и бус, из-за чего шея казалась тонкой и хрупкой. Это была вроде бы я, а вроде бы и нет… словно из меня сделали что-то другое и несмотря на всю красоту, я себе не нравилась. Это была определённо не я.
- Ты просто красавица, - объявила мне бабушка, поправляя невидимые складочки и держа в руках фату, ту самую, до пола, в которую я буду замотана до самого алтаря, ведь только там жених сможет снять с меня эту многослойную непроглядную сетку и взглянуть мне в лицо. В детстве я присутствовала с бабушкой на одной из великосветских свадеб, пышной и вычурной, я была мала и не слишком понимала все это, так что когда невеста в таком коконе из фаты подошла к алтарю, я громко спросила у бабушки:
- А он уверен, что это его невеста? Её же там совсем не видно…
Это был первый и последний раз, когда бабушка брала меня на подобные мероприятия с собой, и это несмотря на то, что почти все гости тогда отнеслись к этому, как к шутке и весело посмеялись, включая жениха и невесту. Впрочем, мне этот обычай до сих пор был непонятен. Ты не видишь его из-за фаты, а он тебя, вы будто бы женитесь вслепую, а потом он тебя распаковывает и радуется. Все-таки я не зря хотела себе свадьбу по обычаям ло-укков, там каждый обряд объяснён и имеет историческое и практическое значение, а не просто набор заученных фраз и жестов. Только вот я не планировала вообще выходить замуж, а тут… внезапно… и даже не за любимого…
Вторая вспышка осознания случилась уже в храме, мы с бабушкой стояли в специальной комнате, готовые, когда заиграет музыка, открыть двери и выйти в зал, где сидят гости и стоит алтарь. Алтарь, насколько я помню по той единственной свадьбе, на которой я была, стоит посередине зала, около стены, напротив него ковровая дорожка, ведущая к выходу из храма, по бокам от нее сидят гости: справа – гости жениха, слева – гости невесты. К алтарю с двух сторон ведут ещё две дорожки по ним одновременно с музыкой должны пройти невеста и жених, при чём идти должны синхронно и одновременно оказаться напротив друг друга и рядом с алтарём, где и начнётся церемония. Вот этот обряд мне был понятен, хотя не была уверена, что это истина. Мол каждый в семье делает навстречу друг другу равное количество шагов, вроде бы и оба поработали над этим.
Бабушка стояла рядом со мной, сжимая мой локоть, по традиции из комнатки меня должен вывести ближайший родственник, и я надеялась, что это будет Вэрт, но бабушка настояла на своей персоне. Она молчала, также, как и я, созерцая дверь.
- Не будь такой кислой, у тебя свадьба. – Внезапно подала голос она.
- Не хочу. Это просто формальность. Как только это всё закончится, я вернусь в академию.
- Ах да… на счёт этого…
Осознание пришло внезапно, словно меня стукнули по голове, резко придавая яркость краскам вокруг, включая звуки, чувства, эмоции. Я словно проснулась и с изумлением посмотрела на Кирину.
- Я говорила с графом, он не восторге от твоей идеи самообразования, он предпочитает домашнюю жену, так что не знаю, как там пойдет дальше…
С этими словами моя родственница пожала плечами и снова уставилась на дверь, словно бы не сказала ничего такого.
- Ты издеваешься надо мной? – Я вырвала руку и всем корпусом развернулась к ней, её эмоциональный фон был абсолютно спокойным. – У нас был договор: я оканчиваю академию, только при этом условии я выйду замуж за этого графа.
- Это не моя вина, граф Аббате сам так решил.
Бабушка никогда не лгала мне в эмоциях и никогда не лгала вообще, она говорила правду, только обычно её скрывала так, что потом не разберёшься, что правда, а что нет. Так вот сейчас она мне искренне сочувствовала, только вот сочувствие это было горьким и фальшивым.
- Ну конечно… ты же там совершенно не при чём и совершенно не подталкивала его к этим мыслям.
- Мы просто немного побеседовали. Хватит истерить, нам вот-вот надо будет выходить.
- Ну уж нет. Ты думаешь, я пойду сейчас туда? – Я швырнула букет на землю. – Ты ошибаешься. Ты играешь не по правилам.
- Алексия!
- Нет. Я туда не пойду.
Я сложила руки на груди и гневно сквозь фату уставилась на бабушку, моё лицо было наверняка не видно, всё-таки на то это и фата, но надеюсь по моему голосу и так всё было понятно.
- Чего ты хочешь?
- Переубеди его, что образованная жена ему просто необходима.
- Это будет сложно, учитывая, что я и сама в это не верю…
- Тебе придётся постараться, если ты не хочешь скандала прямо сейчас. И срыва свадьбы.
- Ты принимаешь всё это слишком близком к сердцу.
- А ты прекрасно знаешь, как для меня это важно.
- Хорошо, - вдруг быстро и очень покладисто согласилась моя родственница, и я бы многое отдала, чтоб задрать сейчас эту гигантскую фату и взглянуть ей в лицо. – Возьми букет и давай уже на позицию.
Кирина подала мне букет, и мы снова замерли перед дверью, только вот созерцательность вдруг пропала и возвращаться не спешила. Меня вдруг охватил страх… И в этот момент, словно аккомпанируя ему, заиграла музыка и распахнулись двери, мы с бабушкой сделали шаг в храм.
Я шла по мягкой дорожке, и каждый шаг словно отнимал у меня последние капли уверенности в себе. Мне вдруг пришла в голову мысль, очень противная, гадкая, заставляющая меня покрываться холодным потом мысль. Что стоит Кирине не выполнить свою часть сделки? Как только наши «Да-Да» прозвучат и нас посыпят лепестками, я буду официально Алексия Аббате – это раз, я перестану владеть своими правами – два, никто за меня не заступится – три. Только ближайшие родственники могут вмешаться в отношения между мужем и женой, и по идее я должна буду полностью подчиняться графу Аббате, но вот что стоит моей бабушке нашёптывать ему на ушко все, что ей заблагорассудится? Ничего. И ведь он будет слушаться её. Никто мне не поверит и слушать меня не будет, а дара вертеть мужчинами как у Кирины, у меня нет. Как только я покину эти стены в новом статусе, она может «вдруг» забыть про условия нашего договора, благо он устный и ничем не подтверждён, и я вылечу птичкой из академии, не то, что не закончив семь лет обучения, даже и шести не окончив. И это даже не это так обидно, как то, что если ей заблагорассудится, я тогда вообще никогда не смогу быть артефактором.
Мне стало дурно, голова шла кругом, я стала дышать глубже, пытаясь унять своё сердцебиение. Все эти мысли пролетели как один миг в моей голове и напугали меня до чёртиков… Я вдруг осознала, как это все хлипко и ненадёжно, и что это эксперимент с кучей неизвестных и переменных, с непредсказуемым результатом, и только при самых удачных обстоятельствах, я смогу вообще построить после этого свою жизнь нормально. Сквозь эхо собственной нарастающей паники и вот-вот готовых пролиться слез, я услышала подбадривающие эмоции Вэрта, который сидел где-то там на левой половине храма. И сейчас я жалела, что не умею разговаривать с ним мысленно, мне нужен был совет.