- Девочка моя…

- Мама… - чемодан упал на пол и я, не разуваясь, кинулась к ней в объятия. И там, уткнувшись лицом ей в грудь, уже разревелась, как маленькая. Я была дома, я была в безопасности.

Отступление второе. Заноза в сердце

Эвиан метался по кабинету в своём доме, то пускаясь в неистовство, то снова затихая. Несколько полок уже было опрокинуто, книги лежали рядом, открытые на середине, глазея страницами в потолок. Его тяжёлое дыхание и это безумство никто не мог укротить: слуг в доме не водилось, а Фейнир молчал, решив дать мужчине немного побесится. Сам Глава Военной Гильдии не совсем осознавал свой гнев, точнее, он не мог понять его природу. Ему отказывали, и не раз, он умел принимать отказы, по крайней мере, до этого довольно адекватно на них реагировал, спокойно и без нытья мог выдерживать различные лишения жизни и её подковырки, и даже Лирэйн, несмотря на все свои «достижения», не могла его настолько вывести из себя, скорее погружая в депрессию, чем топя в гневе.

Ну отказала ему эта девчонка, и что же? Света белого не видеть? И правда, будто бы в первый раз? Что в ней такого? Да будь это кто угодно, другой, он конечно бы злился первые минут тридцать, а потом просто забыл об этом досадном инциденте, как и о не сложившейся пассии. Может быть немного взгрустнул бы за бокалом вина на посиделках с другом, но на этом, пожалуй, и всё. Отказы больно ранили его самолюбие, это было абсолютной правдой, ибо мужчина был не без грехов: тщеславен, горделив, порой излишне самоуверен, но и жизнь такая штука, что без отказов прожить совсем никак, так что приходилось иметь иммунитет к этому. Да, это было колко, неприятно и досадно, но никогда настолько.

- Да что с ней не так! – Почти прорычал Эвиан Д’армэ в пустоту комнаты, опуская голову на скрещённые руки.

- Прос-сто она права. – Все-таки подал голос Фейнир.

- В чём это, интересно? – Глухо осведомился мужчина.

- Она не мош-шет дать тебе, ш-што ты хочеш-шь. С-слиш-шком с-своевольная, с-свободолюбивая и любос-снательная. Не соглас-сна с-стать прос-сто игруш-шкой. Глупец, с-са это ты в неё и влюбилс-ся. И тут ш-ше попытался с-сапереть с-своё с-счас-стье в клетке, думал, она не убеш-шит. А она не с-стала играть по твоим правилам.

В чем-то дух был прав – мелькнуло в голове у мужчины. После её ухода тогда в кабинете, он заново переосмыслил её слова о его чувствах и её решение, и конечно, решил будто бы сошёл с ума. Жениться? Снова? Нет. Не для этого он клялся себе после смерти Лирэйн, что ни сделает и шагу в этом направлении, однажды он уже дал себя обдурить и теперь не повторит это снова. Но каждый следующий день после того разговора приносил лишь отчаянье и тоску, что её может забрать другой, тот наглый юнец. И чем он привлёк её? Чем? И чем она зацепила их обоих? Темными ли только глазами? Миловидным личиком? Или характером? Упрямством ли и своеволием, как и говорит Фейнир? Ведь тут он был не так уж прав, мистер Д’армэ не любил ни то, ни другое, и уж тем более, если мог стерпеть подобное на работе, вряд ли бы стал мириться с этим в любимой. Может смог он увидеть за этим упрямством недоверие к миру, к мужчинам, а ещё страх, желание быть защищённой, желание быть ведомой? Глава Военной Гильдии искренне считал, что всякая женщина мечтает покорится, просто сможет это сделать не для каждого мужчины, и ему будто бы почудилось, что она готова довериться ему, пойти навстречу. Ведь тогда в его доме у них была слаженная командная работа, которая вдохновила их обоих, и это дало надежду, что может быть она ему подойдёт. Упрямство в ней тоже было, наверное, но нравилось мистеру Д’армэ лишь когда было направлено на артефакты, а не на него. И смелость. Ведь это нужно быть очень смелой, вот так прийти в его кабинет и спрашивать о подобных вещах. Смелость и желание определиться в дальнейшем. Сквозь пелену гнева проскальзывало и уважение, теперь она не была просто ученицей, глупой и наивной, которой надо помогать и опекать, она была ещё и человеком, более того женщиной. со своими желаниями, мечтами и амбициями, и которая не даст себя в обиду никому. Это было приятное чувство, что она не собиралась сдаваться просто так. Возможно, стоило ей лишь показать, доказать, что и он не готов становится для неё тираном, не этого он хочет для любимой. Хотя его слова там перед ней явно сообщили ей о другом…

До того момента, как Глава Военной Гильдии ворвался в имение Винро, он имел долгие разговоры со своим другом Фейниром и пару раз даже с Каэном, Королевским Прокурором. Однако последний, когда они коснулись этой темы, не поддержал в его стремлении, ещё раз напомнив о бывшей жене, которая доставила им обоим немало хлопот, и это, не считая съеденных нервов и разбитого сердца. К тому же, довольно резко отозвался об Алексии, назвав её слишком маленькой и импульсивной для такого солидного мужчины, как Глава Военной Гильдии.

- Выдержит ли она твой темп жизни? Сможет ли выжить в твоём мире? А главное, хочет ли выживать в нём? – Спросил он в конце их встречи, но смотря куда-то в сторону и спрашивая будто бы самого себя об этом. - Она вся извелась, когда ты пропал тогда, а это было не самое сложное задание, хотя никто и не просил тебя туда соваться. Представь, каково ей будет жить с таким, как ты, терпеть тебя, твою работу, твой характер, опасность, таящуюся и для тебя, и для нее. Прежде, чем так импульсивно побежишь предлагать свою руку и сердце, спроси её хотя бы об этом.

Фейнир же был на другой стороне, но в нем говорил не столько давний друг, сколько дух рода, увидевший Предназначенную, и хотя он пытался быть объективным, порой в его речах проскальзывал страх упустить её. Да и сам мистер Д’армэ этого боялся. Вот и ворвался так глупо, так необдуманно, в тот дом, ожидая лавров и быстрой победы, а ушёл в задумчивости. Она оказалось не такой простой, как он о ней думал. И хотя Фейнир просил спрятать свою гордость, позволить девчонке почувствовать себя принцессой и победительницей ситуации, он не смог. Мистеру Д’армэ не хотелось начинать их союз со лжи, она претила ему, только не там, где он хочет чувствовать себя дома и в безопасности. И ему, как никому другому, было известно, что ложь рождает ответную ложь. Да и Алексия всегда была честной, никогда не обманывала его, и там он почувствовал желание быть предельно искренним с ней, хоть и передумал после её отказа.

После подобных раздумий гнев утих, оставив Эвиана Д’армэ в разрозненных чувствах, он поднял голову, перескакивая пустым взглядом с одной вещи на другую. Они оба были честными, и оба объявили о своих чувствах. Он надеялся, что сила её чувств будет больше, чем разум, хотя и понимал, что подобные решения, необдуманные, не взвешенные, принесут лишь боль обоим сторонам. Так она несомненно поступила правильно, с её стороны, но… Он хотел обладать, ей хотел покорить, присвоить и никому никогда не отдавать, и иногда это желание настолько ослепляло мужчину, что он переставал думать, живя лишь этим желанием. Сейчас частично он осознавал, что если ему настолько необходимо заполучить конкретную девушку, то стоит приложить фантазию, навыки оратора и… и просто нужно найти компромисс.

Мужчина встал, сделал несколько шагов вперёд и назад, подошёл к окну, отодвигая штору и вглядываясь в закат. Как бы ему хотелось знать, не совершает ли он снова ошибку? Не засовывает ли снова голову в пасть льву? Ведь тогда, в первый раз, ему лишь чудом удалось избежать массы неприятностей. Ему хотелось бы сорваться к ней сейчас, поговорить, объяснится, найти точки соприкосновения, ведь не может быть так, что совсем никак не могут люди быть вместе.

Решив дать обоим немного времени, мистер Д’армэ вышел из кабинета, направляясь в спальню. Он знал, что к утру его решение либо окрепнет, либо растает, как дым, а значит торопиться не имеет смысла.

Глава 20. Разговоры по душам

После моего феерического появления на пороге дома, семья была поставлена на уши. Мата качала головой и была неусыпно со мной, отвлекаясь только на детей и маленькую Кириан, родившуюся совсем недавно. Все рассказать я смогла только мате Таренне, но та уже донесла эту информацию до всех остальных, только пита не знал – он был на рыбалке, однако на его место прибыл даада. Он был так зол, что, едва узнав, что случилось, просто вышел из дома и пошёл в лес. Он так делал только в редких случаях, когда хотел успокоится. Конечно, все были на моей стороне, я представлялась им этакой жертвой палача, а мистер Д’армэ злостным негодяем, обидевшем их кровиночку, но… меня терзали сомнения.