Боже мой, да я никогда в жизни больше не посмею взглянуть на него!

Прерывисто дыша, она налила в чашку горячий напиток, добавила четыре полных ложки сахара, размешала и, с трудом переставляя ноги, направилась к Яннису Петракосу.

Сидя на заседании, Яннис уже успел заскучать, но теперь скука улетучилась. Не встреть он эту девушку снова, он больше и не подумал бы о ней. Но теперь, когда она стояла в двадцати шагах от него, он не мог не думать о ней.

Ее наняли обслуживать эту встречу – или она здешняя буфетчица?

Однако, разглядев незнакомку получше, Яннис потерял интерес к месту ее работы. При небольшом росте она была пропорционально сложена, и полнота ее розовых губ замечательно соответствовала женственным выпуклостям тела. Глаза того зеленого цвета, какой приобретает бутылочное стекло, обкатанное морскими волнами. В детстве Яннис собирал такие стеклышки на побережье.

Одно такое я однажды подарил матери, но она нашла мое подношение ребяческим и нелепым.

Красиво очерченные губы мужчины покривились от этой мысли. Но неприятное воспоминание улетучилось, как только он встретил устремленный на него взгляд рыжеволосой девушки, и взгляд этот был полон благоговейного восхищения.

У Мэдди так сильно дрожали руки, когда она ставила перед Яннисом чашку с кофе, что ему пришлось взять ее за запястье во избежание несчастного случая.

– Осторожно, – предупредил красавец грек.

Прикосновение длилось меньше секунды, но этого оказалась достаточно, чтобы легкий цветочный аромат ее кожи достиг его ноздрей. И в ту же секунду горячая волна желания прокатилась по его телу. В ее ответном взгляде он прочел полную беззащитность. Она была так близко к нему, что не осмеливалась дышать. И это странно возбуждало. Яннис представил, как усадит ее к себе на колени, расстегнет блузку, выпустит на свободу ее грудь, станет ртом и руками ласкать те выпуклости, которые сейчас отчетливо прорисовываются под тонким трикотажем… Яркость этой эротической картины удивила его самого. Он тут же волевым усилием подавил фантазию.

С каких это пор меня интересуют официантки?

Мужчина отпил крепкого сладкого кофе из чашки, но напряжение так и не покинуло его. Дрожа, Мэдди отошла. Какого дурака она сваляла! Как она могла так пялиться на него? Конечно же, он заметил, что она вытаращилась на него, словно школьница. Ему даже пришлось придержать ее за запястье, чтобы она не разлила кофе. Быстро оглядевшись, девушка пришла к выводу, что никто ничего не заметил. Она торопливо продолжила накрывать на стол.

– Этот кофе пить нельзя, – скривился один из участников заседания, но сосед тут же толкнул его под локоть.

Мэдди напряглась.

– Напротив, я впервые пью здесь приличный кофе, – сказал Яннис с оттенком нетерпения. – Давайте вернемся к презентации.

Волнуясь из-за услышанного замечания, Мэдди повиновалась Аннабель Холмс, которая жестами показывала, что нужно все делать быстрее. Стараясь изо всех сил, Мэдди зацепила ногой длинный провод, лежащий на полу, споткнулась, рванулась и в конце концов растянулась на ковре, одновременно сдернув со стола раскрытый ноутбук.

В офисе воцарилась оглушительная тишина. Яннис, не веря своим глазам, смотрел на распростертую у его ног девушку.

– Вы что, не смотрите, куда идете? – сказал, сдерживая гнев, один из исполнительных директоров.

– Мне так жаль! – выдохнула Мэдди, беспомощно глядя на компьютер.

– Память флэшки наполовину стерта, – сказал директор, наклоняясь, чтобы оценить ущерб. – Но у меня есть копия презентации в почте. Я возьму ее оттуда, сэр.

Яннис почувствовал нетерпеливое раздражение, поскольку его напряженный график не предполагал лишних временных затрат. Мало того, что рыжая едва не опрокинула на него чашку с кофе, так теперь она умудрилась испортить ему все заседание!

– Ну как можно быть такой неуклюжей? – сказал он ледяным тоном.

В ужасе оттого, что она натворила, и от полученного выговора Мэдди быстро поднялась на ноги.

– Мне очень жаль, сэр. Я не заметила провод, – сказала она.

Подступившие к глазам слезы сделали ее взгляд блестящим и влажным, и в этот момент Яннису показалось, что он уже где-то видел это лицо с бледной кожей и тонкими чертами. К ее рубашке была приколота табличка с именем, но Яннис не стал вглядываться. Вместо этого он смотрел в ее влажно мерцающие глаза с темными густыми ресницами. Слегка припухшие губы напоминали об июльской клубнике, изнемогающей от собственной спелости.

– Вас зовут…

– Мэдди… Мэделин Конвей, сэр. – Увидев предупреждающий жест Аннабель, которая, очевидно, требовала, чтобы она поскорее убиралась, девушка попятилась и торопливо вышла из зала заседаний.

Ей пришлось несколько раз умыться ледяной водой, чтобы успокоиться, так зла она была на себя и одновременно несчастна. Ей, наконец, удалось встретиться с Яннисом Петракосом – и что же? Она произвела на него худшее впечатление из всех возможных! Какой неповоротливой неумехой она себя показала. Девушка поморщилась при мысли о том, что Петракос мог заметить невольные слезы, которые ей едва удалось сдержать. Ну и куда это все годится?

Но с еще большим ужасом Мэдди вспоминала о том, как она отреагировала на его близость, и в особенности – на его прикосновение. Она была наивна и неопытна в том, что касалось отношений между мужчиной и женщиной. На протяжении многих лет Мэдди почти все время проводила дома. Школьные друзья быстро перестали ею интересоваться, потому что она всегда была занята и даже гулять не выходила. Хотя в каком-то смысле она казалась старше своих лет, поскольку много общалась с бабушкой и дедушкой. Приехав в поисках работы в Лондон, Мэдди обнаружила, что со сверстниками чувствует себя неловко. Регулярная выпивка и случайный секс, предполагающий не больше обязательств, чем покупка еды на вынос, совершенно не соответствовали тем ценностям, которые ее приучили уважать.

Но Мэдди была достаточно честна, чтобы признаться себе: до того момента, когда она увидела в зале заседаний Янниса Петракоса, она абсолютно не представляла, что такое влечение. Ее мозг словно расплавился, а тело зажило собственной жизнью, устремившись к этому мужчине с силой, о которой Мэдди даже и не подозревала. Физическое желание застигло ее врасплох, и даже при воспоминании об этом ей становилось не по себе. В ее теле были тайные уголки, о которых она прежде предпочитала не думать, и сейчас они говорили ей: она испытала нечто, не имеющее ничего общего со здравым смыслом.

Догадался ли он, почему я так застыла, глядя на него?

Мэдди поежилась. Женское внимание наверняка давно стало для него привычным, но от персонала он вправе ждать более сдержанного поведения.

– Мисс Конвей, – окликнула ее от дверей Аннабель Холмс, – можно вас на пару слов?

Побледнев, Мэдди немедленно обернулась к менеджеру.

– С вами все в порядке?

– Я в порядке, пострадало только чувство собственного достоинства, – попыталась Мэдди пошутить. – Вам удалось продолжить презентацию?

– Боюсь, нет. Пришлось отложить – у мистера Петракоса была назначена следующая встреча. Он здесь не задерживается, а когда появляется, всегда торопится. Он не выносит неудобств и не забывает ошибок, – закончила Аннабель упавшим голосом. – Я все испортила, попросив вас…

– Нет, это я все испортила! – в испуге воскликнула Мэдди.

– Боюсь, мистер Петракос не станет разбираться. Уверена, я всегда буду для него ассоциироваться с провалом презентации.

Чувство вины захлестнуло Мэдди.

– Конечно же, нет! Я хочу сказать, он обязательно разберется…

Аннабель невесело усмехнулась и внимательно посмотрела на Мэдди.

– «Эффект Петракоса», – поставила она диагноз. – У всех у нас кружилась голова, когда мы видели его впервые. Он выглядит сногсшибательно, да только внутри он холоден как лед и требует от всех окружающих совершенства. И если ты не соответствуешь, тебя быстро выставляют за дверь.