— Ближе к делу, — мягко остановил словоизлияния Никулина товарищ полковник. — Предложи собственные приоритеты.

— Я хочу сказать, что оценка Мокравцова неверна. Я предлагаю придерживаться структуры приоритетов капитана Скворешникова.

— Принято.

Капитан Никулин сел, бросив вызывающий взгляд на ухмыляющегося в усы Мокравцова.

— Ты ещё, Андрей, не высказывался, — обратился товарищ полковник к четвертому члену группы, капитану Магидовичу.

Пожалуй, из присутствующих именно Магидович более всего соответствовал образу современного сыскаря. Заурядная внешность человека из толпы, сдержанность в словах и взвешенность в поступках. При этом — отличный стрелок (второй по Комитету), опытный эксперт по брандмауэрам[60], талантливый актер и мастер на все руки. Тому, как он работает с агентурой, не грех поучиться и более высокопоставленным товарищам. Но карьеры не сделает, так как любит частенько по — своему трактовать приказы высокого начальства, за что тем же самым высоким начальством бывает строго наказуем и бит. Надолго он не задерживался нигде, сменил десяток групп, пока не оказался под началом товарища полковника, который в принципе одобрял самодеятельность Магидовича, если она шла на пользу делу.

Магидович высказался просто (при этом как всегда за скобками осталось его собственное особое мнение):

— Поддерживаю Мокравцова.

— Основания?

Магидович улыбнулся:

— Интуиция.

— Фифти-фифти, — подвел итог товарищ полковник. — Что называется, боевая ничья, — он на секунду задумался, потом высказал подчиненным своё решение: — Утверждаю иерархию, предложенную товарищем капитаном Скворешниковым. Ему и поручим составить рабочий план.

Улыбаясь во весь рот, Скворешников выпрямился в кресле. А вот ухмылка капитана Мокравцова несколько увяла, хотя более ничем он своего разочарования не выдал. Друзья-соперники, ну-ну…

— План должен быть готов через два часа, — распорядился товарищ полковник. — Распределение по персонам: с Первым будешь работать ты, Николай; со Вторым — Магидович; с Третьим — Мокравцов; с Пятым — Никулин. Четвёртым соответственно займусь я. И вот что. Приоритеты приоритетами, а прокачать всех. И, что называется, до донышка.

Товарищ полковник сделал паузу и медленно, оценивающе обвел взглядом своих подчинённых; он их пока не отпускал, и ребята ожидали продолжения.

— Далее, — сказал товарищ полковник. — Бдительность. И ещё раз бдительность. Не забывайте, товарищи офицеры, мы под контролем. За нашей разработкой следят на самом высоком уровне. И это, конечно, хорошо. Однако, — товарищ полковник не поскупился здесь на чисто театральный жест, а именно — поднял вверх указательный палец, — мне бы не хотелось, чтобы некоторые наши профессиональные секреты стали достоянием гласности и предметом обсуждения даже и в дружественных нам ведомствах. Где-то мы уже допустили просчёт и теперь, как результат, имеем жесткий лимит по срокам разработки. Я не желаю, чтобы подобное повторилось. И снова призываю вас быть бдительными. Для нашего общего блага, — товарищ полковник выдержал новую паузу. — На этом всё. Вопросы у кого — нибудь есть?

Обычно вопросов не возникало. Умением наполнить «информашку» чётким и всеобъемлющим содержанием по затрагиваемому вопросу товарищ полковник не без основания гордился. Но сегодня вопросы были. Точнее — один вопрос, который товарищ полковник продумать не успел. А всё — Высокий Гена со своими межведомственными разборками — совершенно выбил из рабочего ритма!

— Идентификатор Фантомаса?

Вопрос задал лаконичный до сдержанности капитан Магидович. И как всегда попал в яблочко.

На секунду товарищ полковник даже растерялся. А в самом деле, если каждый из этих пятерых возьмет и заявят, что он-то как раз и есть Фантомас, каким образом отделить самозванцев?

— Идентификатор Фантомаса? — медленно, словно пробуя словосочетание на вкус, повторил за Магидовичем товарищ полковник.

Решение, впрочем, отыскалось быстро.

— Существует одна вещь, о которой может знать только Фантомас, сказал товарищ полковник. — Пароль доступа по приоритету Си в нашу ЛС от… — («Двенадцать ноль четыре двадцать пять», — подсказал шептун), двенадцатого апреля прошлого года.

— А если он его не помнит? — вскинулся горячий Никулин.

— Должен помнить, — уверенно отрезал товарищ полковник. — Он трое суток этот пароль решал. Такое серьезные программеры не забывают.

— Вы назовете пароль, товарищ полковник? — поинтересовался дотошный Магидович.

— А вот вам этот пароль знать совершенно необязательно, — сказал товарищ полковник твердо.

— Как же тогда?.. — вырвалось у капитана Скворешникова.

— Никак! Если кто-нибудь из наших подопечных проявит желание доказать, что именно он, а никто другой, является Фантомасом, пусть назовет пароль мне.

Капитаны переглянулись. Магидович скривил губы: мол, все эти ужимки нам известны и яйца выеденного не стоят. Нет, не быть ему майором.

— Ещё вопросы будут?

Вопросов больше не было.

— Тогда приступайте к работе, товарищи офицеры. Через сорок пять часов мы должны знать, кто из пятерых Фантомас. Желаю успеха.

0001:0005

Собственно, и сам товарищ полковник не знал, какой именно пароль использовался двенадцатого апреля 2025—го года. Точнее, не помнил. А шептун за долгой ненадобностью — подтёр. Однако приоритет товарища полковника, на четыре пункта более высокий, нежели у подчинённых ему капитанов, вполне позволял эту деталь прояснить, обратившись к архиву.

Но для начала товарищ полковник связался по общей линии со своей квартирой в Сокольниках. К визору[61] подошла внучка. Голос товарища полковника сразу помягчел; на губах появилась улыбка.

— Олечка! Здравствуй, Олечка.

Внучка была чем-то недовольна, и появление деда на экране визора никак в положительном смысле на её расположение духа не повлияло.

— Деда — бука! — игнорируя правила элементарной вежливости по отношению к старшим, заявила она.

Словарный запас Олечки пока ещё оставлял желать лучшего, однако на звонки отвечать она уже умела. «Считаю, молодость — не признак недееспособности», — невольно вспомнились товарищу полковнику слова капитана Никулина. Тоже ещё — юный гений!

В руках у внучки маленькой белокурой головкой вниз висела Маруся, говорящая кукла, сменившая на исходе века дурочку Барби. Кукла, если верить рекламе, помогала четырехлетним девочкам в непростом деле освоения родного языка и способствовала развитию у них, у четырёхлетних девочек, национального самосознания. С младых, что называется, ногтей.

На взгляд товарища полковника, эта самая кукла даже слишком много говорила, и всё какими-то воспитательно — идеологическими штампами в духе «кроха-сын к отцу пришёл». Вот и сейчас, пребывая в подвешенном, что называется, состоянии, кукла занудно поучала: «Олечка, ты поступаешь плохо. Олечка, поставь меня на ноги. Олечка, не груби взрослым. Олечка, что скажут твои папа и мама?»

— Деда — дурной! — на том же накале безапелляционности продолжала внучка. — Деда меня забыл.

— Ну с чего ты взяла, внученька? — попытался оправдаться товарищ полковник. — Я тебя не забываю. И очень тебя люблю.

— Деда меня не любит! — внучка сердито топнула ногой и швырнула причитающую куклу через комнату.

Кукла замолкла. От удивления, должно быть.

— Деда обещал сводить меня к зверюшкам, смотреть жирафу. Деда обманул!

На это товарищу полковнику крыть было нечем. Он действительно обещал и действительно не выполнил своего обещания. Всё как-то руки не доходили. Или ноги?

Положение спасла невестка.

— Олька, кто там? — услышал товарищ полковник её голос за кадром.

Экран немедленно разделился на две части: визор, уловив присутствие третьего и не имея особых указаний на сей счет, подключил невестку к диалогу.

— Здравствуй, Вероника.

вернуться

60

 Брандмауэр — он же файрволл. Программное или аппаратное средство для «фильтрования» нежелательных пакетов, проходящих по сети. Относится к разделу «безопасность».

вернуться

61

 Визор — в описываемом мире визуальное устройство связи с программным управлением.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: