Миклос Давос жил в Мейфере — Брейди узнал это из справочника в первой же телефонной кабине, куда он зашел. Когда он шел обратно к машине, руки у него еще дрожали, и он закурил, прежде чем ехать дальше.

Сейчас священник уже связался с полицией, и они уже знают, что он на свободе, в Лондоне. Как только они узнают о смерти Джейн Гордон, ее матери и Хараса и сопоставят их между собой, погоня возобновится с новой силой.

Выход был только один. Найти Давоса, выжать из него правду — поскольку он был единственным на земле человеком, который знал, как оно обстояло на самом деле.

Лавируя в плотном потоке машин, Брейди пытался вспомнить, что он знает о Давосе. Не очень-то много.

Он был по происхождению венгром, что объясняло его связи с Харасом. Странная, загадочная фигура, от бежал от известности, как от чумы. Говорили, что он в полном смысле слова держит в своих руках нефтяные поставки во всем западном полушарии. Безжалостный человек, создавший свою империю, беспощадно давя конкурентов.

Брейди сжал зубы, свернув на тихую улочку в стороне от Парк-Лейн. Быть может, пора уже кому-нибудь поставить на место мистера Давоса.

Здесь были особняки георгианской эпохи, прекрасно отреставрированные. Похоже, тут где-то по соседству была вечеринка — вдоль улицы тянулся ряд автомобилей.

Давос жил в доме номер двадцать. Брейди нашел, куда втиснуть машину, поднялся по ступеням к парадной двери и нажал на кнопку звонка.

Он слышал смех где-то в доме и музыку; вскоре с той стороны кто-то яростно выругался, и дверь отлетела, с грохотом ударившись о стену.

Стоявший на пороге мужчина был очень пьян. Он был в вельветовом пиджаке, с редкой, точно ощипанной, бороденкой; глаза — две мокрые, расплывшиеся кляксы на бледном лице.

— Слушай, старик, если ты намерен стоять здесь всю ночь, давай, продолжай! — бросил Брейди с усмешкой, проходя мимо него.

В коридоре тускло горели свечи. Чудовищный гвалт в его дальнем конце указывал на то, что веселье там в самом разгаре, хотя радостные крики и быстрая, ритмичная музыка неслись и из комнаты направо, когда он проходил мимо нее.

Брейди прошел в помещение в конце коридора и очутился в гомонящей, кричащей толпе. Каждый, казалось, пытался что-то сказать соседу, крича, что было мочи. Шторы на окнах были задернуты, и комнату освещали лишь свечи, воткнутые в пустые бутылки из-под вина и расставленные по всем углам.

Брейди ничего не мог понять. Вечеринка была совсем не похожа на то, чего он ожидал от человека вроде Миклоса Давоса. Что словно бы отбросило его в давние дни, когда он еще жил в Гринвич-Вилледже и учился в Колумбийском университете. Волосы у парней были, казалось, длинное, чем у девушек, а у большинства из них были еще и бороды.

В одном углу соорудили стойку бара из досок, положенных на две пивные бочки. Бармену, как видно, приходилось несладко — от жаждущих не было отбою; Брейди взял кружку пива и отошел.

В целом толпа представляла собой сборище сомнительных личностей: большинство уже были пьяны и готовы учинить что-нибудь. Кто-то пробовал, стоя на руках, опорожнить кружку пива. Зрители довольно взревели, когда он потерял равновесие. Брейди хотел отойти, но тут его сильно толкнули и он налетел на молоденькую девушку, выбив бокал у нее из рук.

— Простите, — сказал он. — Я возьму вам другой. Что у вас было?

— Да ладно, ничего. Я бы лучше покурила, если у вас есть сигареты, — ответила она.

На вид ей было не больше семнадцати — личико круглое, с еще не определившимися чертами, побледневшее от возбуждения, когда она озиралась вокруг себя. Он дал ей сигарету, и девушка неумело прикурила.

— Чудесно тут, правда? — взволнованно спросила она.

— Потрясающе, — согласился с ней Брейди. — А кстати, кто дает вечеринку?

Глаза ее округлились от удивления.

— То есть как, вы не знаете?

Брейди широко улыбнулся.

— Я недавно проехал в Лондон. Моих друзей пригласили, вот они и взяли меня с собой. Все произошло слишком быстро.

— А, ну тогда понятно, — оказала она. — Вечеринку устраивает Лусия. Лусия Давос. Вы с ней знакомы?

Брейди покачал головой.

— Да нет, как будто. Я только что приехал из Штатов.

— А, так вы американец?

Девушка улыбнулась.

— Ей это понравится. Если хотите о ной познакомиться — она тут рядом, в соседней комнате, поет там с ансамблем.

Откуда-то неожиданно высунулась рука, подхватила под локоть девушку, и толпа поглотила ее. Брейди протиснулся к двери и прошел по коридору в соседнюю комнату. Он как раз остановился в зверях, когда молоденькая служанка, одетая в черно-белую униформу, прошла мимо с подносом, доверху нагруженным пустыми бокалами. Под глазами у нее были темные круги от усталости; мгновенная жалость кольнула Брейди, когда какой-то пьяный юнец налетел на нее и несколько бокалов упало на пол. Брейди быстро поднял их и поставил обратно на полное.

— У вас усталый вид, — заметил он. — Вы как, справитесь?

Девушка с благодарностью улыбнулась ему.

— Со мной все в порядке, не беспокойтесь. Они там уже накачались. Так что я смогу посидеть, забрав ноги, на кухне, выкурить сигаретку и выпить чашечку чая.

Она ушла, а Брейди вошел в комнату. Трио играло негромко, но ритмично; девушка, скрестив ноги, сидела на рояле и низким, хрипловатым голосом пела блюзы.

Голос у нее был небольшой, но что-то в нем было такое — отзвук ночи, быть может. Умирающей осени. Маленькая девочка, которая родилась, чтобы иметь все на свете, и вдруг обнаружила, что у нее нет ничего.

С короткой стрижкой, без макияжа — ее тонкая мальчишеская фигурка в вязаном платьице выглядела странно бесполой. Когда она закончила, раздались беспорядочные хлопки и кто-то крикнул:

— Еще, Лусия!

Девушка покачала головой.

— Может быть, позже. Я хочу выпить.

Она соскользнула на пол, и ансамбль заиграл в полную силу, так что звуки, вибрируя, отдавались от стен. На столике у стены стоял поднос с мартини; Брейди взял один бокал и стал пробираться к ней.

Она облокотилась на рояль, отбивая рукою такт. Он протянул ей бокал, и она повернулась, чтобы поблагодарить его; лоб ее прорезала тонкая морщинка.

— Я вас не знаю, — сказала она.

— Меня привели друзья, — объяснил он. — Мне понравилось ваше пение. Мне кажется, в вас действительно что-то есть.

Глаза ее слегка затуманились, и Брейди понял, что она уже выпила слишком много.

— Вы американец? — спросила она.

Он кивнул.

— Я только сегодня приехал.

Она все еще хмурилась, внимательно оглядывая его. Немного погодя она оказала:

— Я догадалась, что в вас не так. Вы здесь единственный среди мужчин в костюме.

Брейди быстро огляделся вокруг. Самое удивительное, что она оказалась права. Он здесь торчал, выделяясь на общем фоне, точно заноза в пальце.

— Так с кем, говорите, вы пришли? — настойчиво переспросила она.

— Ладно, мисс Давос, — сказал Брейди, пожимая плечами и словно сдаваясь. — Придется выложить вам все начистоту. Я надеялся получить интервью у вашего отца.

— Газетчик!

Она залпом проглотила мартини.

— Так я и думала. Так вот, вы напрасно теряете время. Мой отец никогда не дает интервью. Да и вообще его нет сейчас в городе.

— Может, вы мне все-таки скажете, где он, — настаивал Брейди. — Возможно, он сделал бы исключение. Вот была бы сенсация!

Она взглянула на него в упор и произнесла своим ломким, чуть глуховатым голосом:

— Послужайте, вы начинаете надоедать мне. Будь я на вашем месте, я бы допила свой бокал и убралась восвояси.

Она отвернулась; музыка загремела крещендо, и Брейди растворился в безликой толпе. Он выскользнул незаметно, вернувшись туда, где был раньше; мысль его отчаянно заработала. Нужно было как-нибудь узнать, куда уехал Давос, но как?

Неожиданно раздался восторженный рев — одна из девушек поднялась на стойку бара. Кто-то стал отбивать ритм ладонями, остальные подхватили. Девушка была хороша дерзкой, откровенной красотой и, по всей видимости, очень пьяна. Она начала раздеваться.