Что ж, совсем неплохо! Навесил один АКСУ себе на шею, упрятав под куртку, и сколько смог напихал за пояс полные магазины. Петр Иваныч только охал, наблюдая за его действиями и скоропостижно уничтожая колбасу.

— Вперед, аллюром! — выдохнул Сергей и ринулся к двери.

Петр Иваныч был уже рядом, с коркой черного хлеба в зубах…

Выйдя из ментовки, он некоторое время таращился на абсолютно незнакомый город, даже не город, а какой-то поселок! Шагая по неизвестной улице, он спросил у все еще жующего старика,

— Что это за, мать вашу, город?!

— Как что? — изумился старикан. — Яковлево.

Сергей врос в асфальт, и семенящий чуть сзади Петр Иваныч налетел на него, словно пресловутый «Запорожец» на «шестисотый».

— Где ЭТО?

— То-то мне показалось, я тебя в наших краях не встречал! — просветлел ликом Петр Иваныч. — Ты, паря, совсем плохой был, не знаешь, в какой ментовке ночевал?!

Сергей посмурнел.

— Слушай, Петр Иваныч! В состояние, в котором ты меня нашел, меня погрузили в среду вечером какие-то ублюдки, и тогда меня еще Сергеем звали, и что было со мной до сегодняшнего дня я не знаю. В отрубе был, понимаешь?

— Отчего же не понять! — поддакнул словоохотливый Петр Иваныч. — Дело молодое! Когда к нам с уважением, то и мы со всем почтением. Сергей, так Сергей. Дело такое… Должно быть, мил человек, забавно было бы тебя послушать! Уж больно загадочно у тебя все получается! Да и прыгаешь ты, что твой каучук, и добрых людей вырубаешь знатно… Давайкось познакомлю я тебя с местными красотами и прочими достопримечательностями, а там, глядишь, и разберемся, что к чему…

Старик переместился в авангард и резво пошел плутать по улицам «хрущевской» застройки. Точнее говоря, это была единственная улица в полном смысле этого слова, упирающаяся в площадь с вечно молодым Ильичом. А с другого края этой площади брал свое начало лабиринт покосившихся заборов частного сектора.

Утро только занялось, но тем разительней показалась разница между унылыми пятиэтажками и личными наделами, в которых уже кипела по-деревенски ранняя жизнь.

Они миновали некую опасно накренившуюся конструкцию из почерневшего от времени железа, вросшую в землю на некотором отдалении от последних домиков, и окончательно промокнув насквозь от утренней росы, уткнулись в явно заброшенный сарай, куда старик уверенно и ввел Сергея.

Это было одно из самых живописных обществ, встречавшихся на жизненном пути Сергея. Человек десять грязных, немытых, нечесаных и т. д. просыпались, зевали, потягивались, незлобно переругивались, почесывали космы бород, отлавливали живность на себе и отчаянно воняли. Воняло все — их одежда, тела, даже стены сарая, казалось, провоняли насквозь. На Сергея уставились мутные, слезящиеся, испуганные, любопытные, настороженные глаза. Но Петр Иваныч был на высоте. Он чинно поприветствовал сообщество и подтолкнул Сергея к центру «комнаты».

— Это, любезные мои, человек Сергей. Как и все мы, имеет свои странности и даже, я бы сказал, особенности, весьма опасные для ворогов. Но! Дамы и господа, наш друг такой же обездоленный и просит Вашего решения, касательно принятия его в наше общество!

Выслушав эту пылкую речь, Сергей с удивлением отметил, да, действительно, среди слушателей Петра Иваныча были и женщины. Но от особей мужеска пола их можно было отличить лишь по отсутствию бороды, а уж о том, чтобы определить возраст, не было даже и речи. В общем, Петр Иваныч выслушан был благосклонно, специально для Сергея освободили некоторое пространство на одной из трех деревянных широких лавок и всунули ему в руки основательно помятую, исцарапанную миску с навечно выбитым номерком «08 ос». Он растроганно принял дар и, не зная всех тонкостей протокола, неловко топтался на месте. Петр Иваныч усмехнулся в немытую месяцами бороду, взял его под локоток и вывел на свежий воздух.

— Ну, мил человек Сергей, откуда ж ты родом-то? И что думаешь делать дальше?

Они присели на полусгнивший чурбачок. Сергей все еще бестолково держал алюминиевую миску. Петр Иваныч все еще посмеиваясь взял ее и кинул к входу в сарай.

— Да без надобности она тебе, Сергей! — стал задумчив Петр Иваныч. — Сдается мне, ты такие в жизни и не видел…

— Да нет, отчего же, в армии пришлось! — также задумчиво ответил Сергей, не вдаваясь в подробности, в какой именно.

И случилось невероятное. Блестящий нелегал, успешно работавший треть своей недолгой жизни на две мощнейшие противоборствующие спецслужбы, «сломался». Он не смог сопротивляться неведомому порыву и, начихав на все мыслимые инструкции и законы, выложил старику все как есть, начиная с той самой армии и до возвращения сознания в кутузке.

В течение повествования Петр Иваныч несколько раз начинал дымить чем-то крепким и поразительно вонючим. Когда же Сергей завершил свою одиссею, то на некоторое время воцарилась тишина. А выговорившийся Сергей, сидел и гадал о причинах внезапного желания поплакаться на плече бомжа.

Докурив очередную пакость, Петр Иваныч покряхтел, встал, потянулся и хитро, прямо по-ленински, сощурился:

— Сразу ты мне, мил человек, непростым показался! И стража-то вона как выключил, что твоего телка на бойне! Ну, пойдем, кой-чо покажу, да и будем собираться в путь.

— Куда собираться? — ошеломленно переспросил Сергей.

— В путь-дорожку, мил человек! — спокойно подтвердил Петр Иваныч. — Ты ж своими окаянствами столько шуму наделал, через несколько часиков по области и мышка не прошмыгнет. И моих ребяток без причины шмонать станут. В общем, жития спокойного нам туточки уже не будет. Так что двинемся стайкой, словно перелетные птахи и доведем тебя до родимого дома… Вот только от ментовских «пушек» избавиться надобно… Я вообще в толк не возьму, зачем они тебе понадобились!

— Петр Иваныч! — Сергей остановился, открутил веточку жимолости, пожевал ее, взглянул на старика. Даже не пристально, а просто с великой усталостью. — А вам-то что за охота ввязываться в это… Да и выгоды никакой не предвидится…

Петр Иваныч тоже застопорился, но не обернулся, а ответил просто:

— Да никакой. Просто все равно нам выпала судьба сниматься с насиженных мест, так почему бы и тебя с собой не прихватить? Мнение общины ты слышал, а что до направления, так им без разницы. Да и приглянулся ты мне, Сергей, сам не знаю, что за напасть такая… — уже тише добавил он.

Сергей крепко зажмурился, раскрыл глаза и долго смотрел в голубое небо, пока не стало казаться ему, будто летит по этой бескрайней дали, навстречу своей гибели… Люди продолжали его удивлять…

Из транса вывел его по-прежнему беззаботный голос Петра Иваныча:

— Ну-кась, мил человек, помоги старику!

Сергей опустил глаза — неугомонный дед уже успел открыть мастерски замаскированный люк и стал выволакивать из ямы два солдатских вещмешка. Сергей подхватил оба и дернул, словно пресловутую репку. Петр Иваныч лихо закинул один из них себе за спину и развязал тесемки на втором. Затем сбросил вниз оружие, прихваченное при побеге, и захлопнул люк.

— Там одежа кое-какая… Не знаю, как с размером, уж не взыщи,… немного денег… Это я тебе на тот случай говорю, если вдруг доведется нам непредвиденно расстаться. А явишься на глаза милой в такой рванине, как на тебе сейчас, так она тебя первая снова в ментовку сдаст!

— Петр Ив…

— Слушай, Сергей, мы тебя доведем — с нами веселее, да и маскировочка похлеще, чем у Штирлица, но вот выпутываться из своей ситуевины будешь сам. Мы в государственные дела не вмешиваемся! Так что без обид и начинай думать о своей судьбинушке!

— Странные вы люди, Петр Иваныч! — проговорил Сергей, снова зашнуровывая мешок и приноравливая его за спину. — Есть деньги, а не используете, есть одежда, а не носите…