Митрич, колхозный ветеринар, был славен тем, что всегда и всюду был готов к своей нелёгкой работе. В любом состоянии и под любым градусом подпития мог сотворить со скотиной любую манипуляцию – от клизмы до удаления половых признаков.

– Ночь, полночь, заполночь! Уколоть, выложить на ощупь… Мне только рукой ухватиться за нужное место! – говаривал он в изрядном замутнении.

Никола нашёл его у Клима, где он досасывал положенную норму, выложив двух ягнят. Глаз его уже не было видно и вообще, вся его довольная морда состояла из одной сплющенной улыбки.

Никола напомнил, что Митрич обещал сегодня приструнить и его барана.

– А то ведь такая скотина, спасу нет! Весна только-только наступила, а он замучал не только овец, а и козу заодно. Такой гад! Даже собаку домогается, – жаловался, подвыпив, Никола.

– Ночь, полночь, заполночь! – проронил, как отрезал, Митрич.

Никола помог Митричу допить норму, и они потянули друг друга в Николино хозяйство. Хозяйка, обходя боком Митрича, поставила на стол бутылку и шмыгнула за дверь. Нужно сказать, что у Митрича была ещё одна особенность: он умел держаться за нужное место, когда дело касалось и женщин. И те, завидя пьяного ветеринара, кидались врассыпную или делали вид, что разбегаются. Всегда кто-нибудь по рассеянности застревал в его объёмистых лапах и был ухвачен куда надо.

Но вернёмся к делу. Выпив по одной, Митрич с Николой, чтоб обогнать сумерки, сунулись во двор, держа друг-друга. Барашек был выпущен из стойла, его ещё можно было разглядеть в начинающихся сумерках.

Никола стал ловить его, пока метался, пуговица на штанах оборвалась и штаны съехали на подколенки, а потом вместе с подштанниками повисли на сапогах. Никола, запутавшись в штанах, последним рывком пал на барана, но тот выскользнул и затих в тёмном углу. Сил у Николы больше не было, и он застыл в позе уставшей собаки, сунувшись мордой в навоз. Только темнел его кожушок, и тишина.

Ветеринар подумал, всё готово, и стал искать, что надо. Поглаживая кожушок Николы, он нащупал шерсть и ловко ухватил, что надо. Спрыснув йодом взялся за инструмент, но тут ярко вспыхнул свет и раздался вопль хозяйки:

– Ах, рестант!!! Ах, зараза!!! Я кого тебя просила выложить!?

Ветеринар прикрыл один глаз, другой прищурил для наведения резкости, и туман в его голове качнулся. Он увидел то, что и должен был увидеть, только смазанное йодом добро принадлежало хозяину, а не барану.

– А я-то думаю, что это баран такой смирёный, да и шерсти мало, – оправдывался Митрич.

А виновник стоял в углу и смотрел на людей более внимательно, чем смотрят бараны на новые ворота. Разглядев хозяйку, он кинулся к ней, чтоб спастись от этого дурно пахнущего чем-то йодно-карбольно-водочным человека. Но излишняя доверчивость бывает чревата. Хозяйка, как могла, налегла на барана, и ветеринар сотворил ловко своё чудо. Ошарашенный болью баран ещё не понимал, что с ним произошло. Застыл в углу и жалобно заблеял.

Хозяйка подняла своего мужа за подмышки, благо была втрое мощнее его. Натянула ему штаны и держа их в пригоршнях, стала переставлять мужа, как мешок с отрубями, к дверям дома. Бросив привычно его на лавку, пошла жарить трофей ветеринару. Тот пьяно пошутил: «Вот, пожалела Николины, сейчас бы досыта наелись». Хозяйка выругалась, плюнула и вышла с кухни.

Ветеринар потянулся к бутылке. Дело сделано, а Никола ничего не подозревая, посапывал и постанывал на лавке.