- Привет! - так ласково, что у Майки остановилось дыхание, сказал Елизар, - а я тут у вас болею.

 - Я тоже, болею, - прохрипела Майка. - Горло болит. В комнату, гремя тарелками, вошла бабка Алена.

 - Проснулись, лазаретники? Ох, и напугали вы нас! Сейчас будем бульон кушать, я по случаю вашего нездоровья петушка забила. Наваристый петушок! - бабка налила в тарелки ароматного бульона и сунула одну в руки Майки, - ты сама поешь, чай руки целые. - Сама же уселась на кровать к Елизару и начала кормить его с ложки, не смотря на всего его попытки сопротивляться.

 - А ну цыц! - прикрикнула она на парня, - сотрясение у тебя, лежать надо.

 Елизар смирился и послушно тянул с ложки теплый бульон, причмокивая, как младенец. И Майка поймала себя на мысли, что с удовольствием заменила бы свою бабку за этой работой. В комнату влетела Марта: "Ну, вы даете, то одна пропала, то второй. Вы нас чуть с ума не свели. У тебя нога, у этого голова, - подсела она к Майке, - как ты себя чувствуешь?

 - Хорошо, - ответила Майка и шепотом спросила, - а как Елизар там оказался?

 - А мой брат - рыцарь печального образа, - нарочито громко ответила Марта, - лошадей только в кино видел, а туда же, спасать: "Где Майя, где Майя?". Вот с Чумы и свалился, индеец фигов.  Хорошо, что голову не свернул, а только шишку набил. - Елизар, что-то хотел ответить, но бабка Алена, засунула ему в рот ложку с бульоном, а на Марту прикрикнула, что бы "не шумела при больных, а пошла бы лучше курей покормила". Марта чмокнула в щечку Майку, показала язык брату и выскочила на улицу.

С помощью бабкиных примочек Майка уже на следующий день встала с кровати. Елизару бабка подниматься не разрешала: шишка на лбу превратилась в большой синяк и заплывший глаз. Марта стала называть брата одноглазым Джо и регулярно меняла ему повязки, а Майка наотрез отказалась даже входить в комнату к своему спасителю и собиралась ехать домой, потому что... она просто хотела домой.

Парень рвался поговорить с Майкой, но она даже слушать об этом не хотела к полнейшему недоумению Марты и к молчаливому пониманию бабки Алены. Если разобраться, то Майка сама не понимала, почему так поступает. Её тянуло к Елизару так, что сводило скулы, что слезы текли даже во сне, когда ей снились его карие глаза, его родинки, его перебинтованная голова и крепкие руки, обнимающие ее там, на тропинке. (Почему она сопротивляется своим чувствам? Почему не делает того, чего желает всем сердцем? Не понимаю я женщин. Дуры вы все!)

Через два дня Майка собрала вещи и купила билет на автобус. Напоследок она все-таки решила зайти к Елизару. Он спал, и девушка тихонько присела рядом с кроватью, не сводя глаз с его лица. За время болезни он немного похудел, романтичная трехдневная щетинка превратилась в небольшую бородку. Опухоль с глаза сошла, но синяк еще держался, делая лицо гораздо старше. Майка вздохнула и закрыла лицо руками.

 - Майя, - услышала она голос Елизара, - Маечка. Ее рук коснулись его теплые ладони и убрали их от лица, - я так рад, что ты пришла. Я ждал.

  - Я уезжаю.

  - Почему?

  - Так надо.

  - Кому?

  -

 - Кому?

 - Тебе.

 - Мне нет. Останься.

 - Я не нужна тебе, поверь. Я плохая.

 - Ты глупая. Чуть-чуть. И очень хорошая.

 - Ты не знаешь меня.

 - Знаю. Я ждал тебя много лет.

 - А я не ждала. Я... Я искала других.

 - Нашла?

 - Нет!

 - Потому что ты моя.

 - Прощай. Я ухожу.

Майка встала и медленно вышла из комнаты. На улице она простилась с бабкой и Мартой и направилась в сторону остановки автобуса. До отъезда оставалось чуть более двух часов.

 Два часа до отъезда от районного центра, а автобус с бабкиного селения уже отправился и Майка усевшись на заднее сидение, молча рыдала, жалея себя и убеждая в том, что поступила правильно. Мысли в голове путались, чувства тоже. Она не понимала, что с ней творится. Раньше было все понятно: переход на третий уровень - это немного секса с любым представителем противоположного пола, без обязанностей, без продолжения, а главное без всяких там сердечных мук. Это казалось естественным и нормальным. И вдруг он, парень со странным именем, добрыми глазами, вызывающий удивительные ощущения и необъяснимые эмоции. Майка чувствовала себя грязной шлюхой рядом с ним, хотя была невинной, как ни одна другая девчонка в ее возрасте. Бежать - вот единственный способ спасти его от себя.

Майка доехала до районного центра. Время было достаточно, и она посидела в кафе, походила по рынку, купила какой-то простенький сувенир для мамы и вернулась на вокзал. Объявили посадку. Автобус тронулся и, шурша шинами по пыльной мостовой, покатился, набирая скорость, в сторону выезда из города. Майка надела наушники, загрузила аудиокнигу и закрыла глаза. О чем говорилось в книге она не слушала, мысли ее были далеко. На той самой тропинке, где она спокойно и счастливо спала на его груди. И эти три родинки в ряд. Она тряхнула головой, чтобы отогнать назойливые мысли. В это время автобус резко затормозил, и Майка ударилась головой о спинку переднего сиденья. Она вырвала наушники и удивленно осмотрела салон. Все пассажиры прильнули к окнам и что-то с интересом обсуждали. Майка встала и, увидев этот источник повышенного внимания, застыла зажав рот рукой.

Вокруг автобуса верхом на Чуме гарцевал Елизар с перевязанной головой, синяком вокруг глаза и голым торсом, заглядывая в окна и ища глазами Майку. Впрочем, как гарцевал? Скорее, как желе, бултыхался в седле. Видно было, что ему не здоовится, и что дорога, которую девушка преодолела на автобусе, а он верхом, далась ему с трудом. Майка не собиралась выходить из автобуса и присела на свое место, прикрывшись кофтой и притворившись спящей. Но Елизар сдаваться не собирался. Он слез с лошади и потребовал у водителя открыть дверь. Войдя в салон, он прошел вдоль сидений, заглядывая за каждое из них, пока не наткнулся на спрятавшуюся Майку. Он, молча, стянул с нее кофту, улыбнулся, одной рукой взял ее рюкзак, а второй потянул ее из автобуса. Так, не произнеся ни слова, они и покинули транспорт. У двери он остановился и сказал:

 - Извините, добрые граждане, за беспокойство, - сказал он, - девушка дальше не поедет.

- А может ты ее воруешь, - выкрикнул кто-то из салона и все засмеялись.

- Правильно! Я ее ворую, потому что очень люблю, - ответил Елизар и махнул водителю рукой. Дверь закрылась, и автобус тронулся под улюлюканье и приветствия пассажиров.

Глава 13.

Майка не проронила ни слова. Она молча проводила глазами автобус, надела кофту, сняла ее, снова надела, совершенно не сопротивляясь, позволила посадить себя на лошадь и никак не отреагировала на то, что Елизар тоже запрыгнул в седло и прижался к ней горячим телом. Парень молчал, но она слышала, как бьется его сердце. Оно просто ломилось в ее левую лопатку, будя ее собственное, заставляя кровь двигаться быстрее. Ей вдруг перестало хватать кислорода, и она сделала большой глоток воздуха и задышала часто-часто. Елизар обнял ее и прижался головой к ее щеке.

- Что ты сказал?

     - Когда?

- Там у автобуса.

- Я сказал, что очень тебя люблю.

- За что?

     - Не знаю, но я без тебя умру.

 - А если я не люблю тебя?

- Нет! Ты любишь! Я знаю.

И с Майки вдруг спала пелена, она просто физически ощутила, как с ее тела сползла какая-то чужая, покрывающая ее все это время, кожа. В ее глазах блеснули слезы, но в них не было ни капли горя, одно счастье, необъятное и необъяснимое:

- Я люблю тебя.

- И я люблю.

- Я люблю тебя, парень со странным именем и тремя родинками в ряд.

 Елизар остановил лошадь, слегка повернул Майкину голову и, наклонившись над ней, нежно поцеловал даже не губами, а почти дыханием. Если бы это был мультфильм, то над Майкиной макушкой сейчас бы закружились птички, искорки и ангелочки. Но это была действительность, и она, обхватив его голову рукой, впилась в его губы, наслаждаясь близостью любимого и его ответными жаркими поцелуями.