– Любимая, твой бесится.

– Он узнал? – в голосе прозвучал такой неподдельный ужас, что Иваныч поспешил возразить.

– Нет, он ничего не знает. Виталия с дружками мертвыми нашли. А рядом я обнаружил следы от сапог Алексеича.

– Ужас… И ты ему это сказал? Он же теперь всех поубивает!

– Тихо, дорогая, успокойся. Просто забери детей и иди к сестре, договорились?

– Ладно, я так и сделаю. Но ты уверен, что прав?

– Я сейчас действую по методу Коломбо. Преступник начнет нервничать и выдаст себя. Кстати, твой вчера никуда не уходил?

– Уходил. К Виталию, на вечеринку. Ушел вечером, а вернулся только под утро.

Пьяный, как всегда.

– Итак, что у нас есть? Начнем по-порядку. Угрожали Виталику я, Алексеич, Академик и еще пол-деревни.

– Алексеич к тому же иногда ходит к диким.

– Зато он в деревне единственный, кто водит кампанию с Виталиком. И ссорился только по пьянке, – возразил Иваныч.

– Вот именно! Алексеич дружил с ним, а значит, мог узнать что-то такое, что не понравилось Виталику.

– Угу, и поэтому Алексеич решил того прибить?

Петька покраснел и задумался.

– Давай лучше посмотрим, у кого хороший мотив был.

– У тебя, – Петька посмотрел прямо в глаза отцу. – Ты покрываешь беззаконие, творящееся в деревне. Виталик мог узнать и…

– Ерунда, – отмахнулся Иваныч. – У нас не беззаконие. А их сюда никто не звал.

– Поэтому их имущество можно разворовывать?

– Они сами его наворовали! Слушай, Петька, не убивал я Виталия! Как я, по-твоему, заманил его к пасеке? Я бы уж другой какой способ выбрал.

– Мне баба Маня рассказывала, что Виталик с Алексеичем из-за подруг ссорились, – припомнил студент.

– Хорошо…

– А еще Виталик угрожал деду Марату, потому что тот постоянно качает из бака его мерседеса бензин.

– Не, Марат не мог.

– Па, у меня такое впечатление, что ты на Алексеича бочку катишь. Почему?

– Я с Василисой говорил. В день перед убийством он пошел к Виталию со своей самогонкой.

– Тебе просто не нравится Алексеич.

– Не нравиться. Буянит и Василиску с детьми чуть что колотит. Вот только это не при чем. Алексеич иногда по пьянке ходит к диким, мед воровать. Может, он пошел и своих дружков повел, похвастаться?

– Ты с ним уже говорил?

– Угу. Он утверждает, что к Виталию не ходил. Подозрительно.

– Я бы тоже стал так утверждать, если бы на меня убийство вешали! – воскликнул Петька.

– Завтра еще раз поговорю. А теперь давай спать.

Наутро лейтенанта разбудил стук в окно.

– Иваныч! Иваныч! Хватит дрыхнуть! Алексеич повесился!

В избе у Алексеича все было перевернуто вверх дном. Пахло тяжелым перегаром, так что Петька даже закашлялся.

– Вот тебе и методы Коломбо.

– Василиса, ты что плачешь? Тебе радоваться надо! Хорошо, что эта мразь повесилась, теперь тебя никто бить не будет. Больше никогда. Я любому руки повыдираю…

– Не сейчас, Иваныч, – грустно отозвалась Василиса. – Все-таки он моим мужем был…

– Па, смотри, тут записка! – Петька, в отличие от отца, деловито осматривал место преступления.

– И всех нас в ней посылают матом. Ладно, давай снимать труп.

– Картина кристально ясна. Алексеич выпивал с Виталиком, потом повел его на пасеку, медом угостить, оставил рядом, был пьян, шатался, оперся об улей, помост не выдержал и…

Районный следователь подтвердил теорию Иваныча, и дело было закрыто.

– И никакого тебе детектива, – расстроился Петька.- Па, а если предположить, что это не Алексеич?

– На кой тогда он вешался? – резонно заметил Иваныч. – И следы-то его. Хватит выдумывать, айда лучше наших пчел посмотрим.

Лето подходило к концу. Товарного меда семьи так и не собрали, но хоть себе немного на зиму заготовили.

– Ах, черт, да что же вы такие сердитые! – прошипел Иваныч, спеша закончить осмотр и отойти от улья.

– Слушай, па, а наши-то действительно гораздо злей стали, – сказал Петька, обдымляя изжаленную руку. – Может у них матки старые, менять пора?

– Да нет, в этом году менял. Это из-за погоды, наверное.

– Па, ты же говорил, что матки не оплодотворяются?

– Мне Академик дал. У него вечно запас есть. Он же профессионал. Он и свою пасеку расширил.

– В такой год? Па, а давно он тебе маток дал?

– Почти месяц. Петька, куда ты?

– Книжку почитать!

Через несколько дней Иваныч застал сына ломающим сырые гнилушки.

– Ты что делаешь?

– Па, мы были неправы. Теперь я знаю, кто виновен в смерти Виталика.

– Алексеич. Кто же еще?

– Нет, па, Академик.

– Петька, ты в своем уме?

– Да. Ты меня сначала выслушай. Академик пчел любит? Любит. Значит, на него падет меньше подозрений. Чтобы семьи погибли, ему жалко. Вот он и вытащил у них маток и себе забрал. А потом пару тебе подарил. От них-то наши пчелы такими злыми и стали. Это раз. Я разузнал у Василисы, Алексеич незадолго до убийства с Академиком разговаривал и тот как бы между прочим сообщил, что у диких пчел мед есть. Поэтому Алексеич туда и пошел. Это два. Три – костюм защитный у Алексеича откуда? От Академика. Что, если он специально тебе такой большой подарил, зная, что ты с Василисой встречаешься? А четыре – ножки у помоста расковыряны были. Я пару подобрал. Вот, посмотри.

– Сломанные. Ничего подозрительного не вижу.

– Сломанные? Лучше гляди! Я уже второй день пытаюсь так сломать! И не получается.

– Ладно, ты меня убедил. Так что теперь, арестовывать Академика, что ли? Дело-то закрыто.

– Нет. Па, я бы тебя очень попросил поговорить с ним. Дело в том, что мы с Тамаркой решили пожениться… Только если у нее отец – маньяк, я не могу…

– Я поговорю. Прямо сейчас и пойду.

– Здорово, – заходя в калитку поприветствовал лейтенант Академика.

– Здравствуй, Иваныч, – пчеловод наващивал рамки. – Присаживайся. Вон, сок стоит.

– Академик, можно тебе вопрос задать? Личный.

– Давай.

– Это ведь ты подстроил с Виталием? У тебя ж и мотивов нормальных не было.

– Арестовывать будешь? – в глазах Академика мелькнуло упрямство, он гордо выпрямился, сразу помолодев на несколько лет.

– Да нет, что ты. Дело закрыто, подозреваемый мертв…

– Тогда зачем тебе?

– Не только мне. Петька тоже понял, что это ты. А мы не хотим, чтоб сват маньяком каким оказался…

– Петька? Решился все-таки?

Иваныч смущенно пожал плечами:

– Вроде да.

– А ребенок?

– Да уж пусть будет. Что с малыша-то спрашивать.

– Ладно, Иваныч. Но ты смотри, чтобы никому. Виталий с дружками изнасиловал мою дочь. Алексеич там тоже был. Пьяный, – голос Академика понизился почти до шепота.

– Когда?

– Уже почти два года.

– Так значит ребенок…

– Да. Не передумаете?

– Нет, Академик. Я думаю, тебя б никто не осудил. Так я зайду попозже, вместе с Петькой?

– Конечно.

Шел дождь. Иваныч поднял воротник куртки и зябко поежился, шагая прямо по лужам.

Он вернется. Он и Петька. И он надеялся, что свадьба будет не одна. Иваныч снял сапоги и тихо поднялся по потемневшим от времени ступеням. Прислушался к голосам Василисы с детьми, улыбнулся и постучал.