Собственно говоря, похоже, что нешуточная борьба между Черномырдиным и Грачевым уже началась. На переговорах в Грозном. Премьер, кажется, всерьез пытается там добиться мира. Министр же обороны, напротив, жаждет продолжить кровавую мясорубку, одним из закоперщиков которой он был. Исход этой первой серьезной пробы сил будет иметь символическое и прогностическое значение — покажет, у кого больше шансов на окончательную победу.

А вообще, мне кажется, мы опять влипли в историю. Беспокойство и напряжение, которые сами по себе должны нарастать по мере приближения президентских перевыборов, теперь, из-за неожиданного вмешательства болезни Ельцина, неизбежно и многократно усилятся. Сколько же месяцев, нет — недель у нас было по-настоящему спокойных за последнее пятилетие?

Как видим, уже тот первый ельцинский инфаркт, случившийся летом 1995-го, почти окончательно подорвал в глазах многих шансы Ельцина продлить свое президентство на еще один срок. И одновременно подскочил градус напряженности в преддверии грядущих президентских выборов. Хотя до них еще оставался год, в воздухе повисла явно ощутимая тревога. От месяца к месяцу она станет нарастать.

Еще 19 июля президент говорил журналистам, что он хоть и «чувствует себя хорошо», но по поводу сроков возвращения в Кремль ничего определенного сказать не может, ибо «последнее слово — за врачами», а врачи настаивают, чтобы им предоставили возможность «закончить назначенное ему лечение в условиях стационара и продолжать его затем в каком-нибудь подмосковном санатории».

Однако нормально закончить лечение Ельцин врачам не дал — покинул ЦКБ, пролежав в ней лишь около двух недель. Десять дней пробыл на реабилитации в санатории «Барвиха», тоже не до конца требуемого срока, после чего вышел на службу. Все доводы, что он себя губит этим, парировал твердо: «Мне надо работать. Отлеживаться я не намерен».

Оно понятно, конечно, — надвигаются выборы: кому нужна развалина, стоящая во главе государства? Если бы только болезнь считалась с подобными соображениями… «Непоправимый ущерб здоровью» — такой диагноз поставили врачи уже не самому недугу, а тому результату, к которому привело легкомысленное поведение пациента. Серия дальнейших инфарктов, которые последуют один за другим в течение короткого времени, по-видимому, в немалой степени будет связана с этой ранней выпиской Ельцина из больницы и санатория после первого инфаркта.

Второй инфаркт Ельцина не заставил себя долго ждать…

После первого президент пребывал в Кремле не очень долго. Уже в сентябре он вновь покинул свою главную московскую резиденцию и отправился в Сочи в очередной (четвертый в том году) «рабочий отпуск». Благословенный Юг, как известно, не очень располагает к соблюдению «спортивного режима». По свидетельству очевидцев, Ельцин и здесь напозволял себе многочисленные отступления от него, так что его здоровье не слишком улучшилось…

После возвращения в Москву, в октябре, Ельцин совершил поездки во Францию и США, а вскоре вслед за этим, 26-го числа, опять попал в больницу.

В прессе сообщалось, что в ЦКБ его доставили на вертолете из Завидова, после того как президент побывал на охоте, а затем в бане. И опять те же «исходные обстоятельства» очередной медицинской катастрофы: какая же охота, а тем более баня обходится на Руси без «сугрева»?

Повторилась июльская история. Как говорится, «один к одному». Информагентства снова передавали сводки о здоровье президента. В них снова фигурировало «обострение ишемической болезни сердца». Кремлевские информаторы и обслуживающие Кремль журналисты снова пытались придать сообщениям бодряческие интонации: «состояние Бориса Ельцина не вызывает опасений», «несмотря на болезнь, президент исполняет свои обязанности», «Ельцин полностью владеет информацией, которая постоянно и оперативно поступает к нему», «президент скоро поправится» и т. д. и т. п.

В то же время общие оценки этого, уже второго за последние четыре месяца, президентского сердечного приступа были противоречивы: с одной стороны, утверждалось, что состояние главы государства «отличается меньшей степенью серьезности, чем это было в июле» (какова словесная конструкция!), с другой — говорилось, что это состояние «большого оптимизма у врачей не вызывает» (в июле таких слов не было).

В отличие от июльского случая сразу же было заявлено, что все президентские поездки и встречи, намеченные на ближайшее время, отменяются.

Еще более забавно, чем в июле, объяснял причины очередного «обострения ИБС» первый президентский помощник Виктор Илюшин, опять выступавший в роли главного уведомителя прессы. По его словам, «внезапный приступ ишемии миокарда», без сомнения, связан с последней поездкой Ельцина во Францию и США, во время которой президент подвергся огромной «умственной, моральной и физической» нагрузке: «Ведь несмотря на то, что подготовку переговоров с президентами Франции и США вела большая команда, пик напряжения пришелся на главу российского государства». Как полагает Илюшин, «впредь зарубежные визиты Ельцина должны предусматривать определенное время для нормальной адаптации организма к разным часовым поясам, а также несколько дней — для реабилитации после связанных с перелетами нагрузок… Будем убеждать президента планировать зарубежные поездки с учетом этих корректив». А пока что, как сказал Илюшин, вместо того чтобы «восстанавливать силы после возвращения из США», Ельцин «много работал над документами, имел постоянные контакты со своим аппаратом, давал многочисленные поручения, следил за их выполнением».

Первый помощник как бы старался нас уверить: вообще-то здоровье у президента нормальное, но он подвергается таким немыслимым нагрузкам, какие не снились ни шахтеру в забое, ни космонавту во время вывода ракеты на орбиту.

Хотелось спросить: ну а как же другие-то президенты и премьеры? Все ведь ездят с визитами друг к другу — и ничего. И никакой особенной адаптации при переездах и перелетах им не требуется.

Если это действительно такой адский, такой непосильный труд — давать поручения и следить за их выполнением, — что ж, может быть, впору добровольно покинуть президентский пост и заняться какой-нибудь другой, более легкой работой?

Кто действительно взбодрился при известии об очередной болезни президента, так это коммунисты. Глава думского комитета по безопасности Виктор Илюхин сразу же выступил со своим традиционным призывом — создать «медицинскую комиссию по освидетельствованию высших должностных лиц». При этом он в очередной раз выразил надежду на отстранение Ельцина от власти «по состоянию здоровья».

В этих вечных попытках объявить Ельцину «медицинский импичмент» коммунистов не останавливало то соображение, что, случись в самом деле такой импичмент, власть, по Конституции, перейдет не к Зюганову, а к Черномырдину.

Впрочем, оно и понятно: свержение ненавистного Ельцина само по себе означало бы огромную политическую победу, за которой брезжила возможность все развернуть в обратном направлении, направить страну назад.

К тому же Черномырдина с давних пор, с самого первого его появления на российском правительственном горизонте, коммунисты привыкли считать «своим». Этот «крепкий хозяйственник» советского разлива представлялся им человеком, с которым, в отличие от Ельцина, в конце концов можно договориться.

Кто знает, может быть, они были не так уж неправы.

Однако Черномырдин повел себя точно так же, как и в июле. Буквально в тех же словах об отсутствии у премьера каких-либо президентских притязаний сразу же сообщил его пресс-секретарь Виктор Коннов: «Никаких изменений в завтрашнем рабочем графике главы правительства Черномырдина в связи с госпитализацией президента Ельцина не планируется».