- От меня то чего хочешь.

- Мне гадалка сказала, что купюра-ключ, что надо торопиться и, что все дело в каких-то оборках.

 - Оборках? Что за бред? - а потом вдруг озарилась догадкой, медленно встала, обняла Риту сзади за плечи и пропела ей на ухо. - Рюшечки-оборочки, мальчику обновочки. Я очень часто приносила ему подарки, пока он жил здесь, и так напевала.

 По щекам девушки снова потекли слезы:

- Простите! Я год не плакала, а теперь не могу сдержаться. Отвезите меня на его могилу, пожалуйста.

Тамара Александровна вытянулась, как струна и сильно сдавала плечи Риты:

- Так значит!? А, ну, вставай, поехали. - Рита покорно взяла рюкзак и вышла за женщиной из квартиры.

        Бешено-синий фольксваген вырвался за город и юрким жуком лавировал между тысяч машин, торчащим в пробках на улицах Москвы. Рита молча смотрела в окно, но ничего не видела: ни витрин, ни памятников, ни фонтанов. Все мысли ее были там, в прошлом, когда Рюшка был рядом, целовал ее в нос, обнимал своими нескладными руками и заставлял слушать Вивальди.

Рита даже не поняла, куда ее привезли. Тетка схватила девушку за руку, буквально вытащила из машины и, звонко цокая каблуками по плитке, завела в холл большого здания. Не давая Рите опомниться, нона накинула ей на плечи белый халат, прижала к себе и, почти крича, выпалила:

- Андрюша не умер. Он здесь, в больнице. В тяжелой коме. Уже больше двух недель. Он запретил тебе говорить, что жив, потому что остался инвалидом. А потом появилась надежда: новый метод и операция. Он должен был встать, но вдруг кома.

Рита отпрянула от женщины, но та крепко держала ее за локти, и не зря. Девушка изучающие посмотрела в глаза Тамары Александровны, поняла, что она не шутит, счастливо улыбнулась и повисла на ее руках, потеряв равновесие от головокружения.

- Рюшка очень плох, Рита, сходи к нему, - приводя девушку в чувство, шептала тетка. - Может не зря ты нашла эту десятку? Ну, давай, девочка!

Тамара Александровна провела Риту по длинным коридорам и остановилась в холле, перед стеклянной дверью в палату, где среди проводов и приборов, на белых простынях лежал Андрей.

- Отойди, а то убью, - рявкнула Рита на медсестру, которая вдруг выросла перед ней, не давая войти в палату, открыла дверь и упала на колени у кровати.

Исхудавший, заросший рыжеватой щетиной, с почти прозрачным лицом, Рюшка не был похож на того веселого парня, которого она помнила. Но это был он, живой, пусть неподвижный, но такой родной и теплый. Она не будет плакать, она будет бороться, она поднимет его, вылечит своей любовью и отнимет у смерти.

- Рюшечка! - шептала она, целуя его руки, трогая пальцами губы. - Солнышко мое. Почему ты не сказал мне, что живой? Зачем спасал меня, не жалея сил?

- Вам нельзя здесь находиться, - услышала она голос врача, которого сестричка позвала на помощь. - Покиньте палату.

- Мне можно, - не поворачиваясь, ответила Рита. - Только мне и можно. - Она достала из кармана телефон и включила "Маргаритку под снегом". Мелодия заполнила палату, потекла по стенам, заструилась солнечным светом из окна. Врач, хотевший было выставить Риту в коридор, замер в восхищении и заулыбался, как ребенок, услышавший голос матери. А музыка все настойчивее обволакивала тело Андрея, пыталась проникнуть внутрь, пробежать по нервам и венам. Наконец, ей это удалось, и зигзаги на экране кардиомонитора забились в ее ритме. Никто не знал, сколько прошло времени, но когда в палату вбежала, вызванная медсестрой, Вита Алексеевна, она увидела как двое влюбленных молча смотрят друг на друга, не стесняясь бегущих по щекам слез.

P.S.

- Ты написал такую волшебную музыку, Рюшка.

- Она обыкновенная. Просто я очень люблю тебя.