Но, несмотря на мучительную пытку, которой подвергалось его тело, главной заботой Стоуна была Мэдисон. Ее потребности более важны, чем его. Прежде всего ей необходимо понять, что значит потерять контроль над собой, действовать импульсивно и спонтанно. Она заслуживает того, чтобы испытать беспредельное удовольствие и необузданную страсть хотя бы один раз. И когда Стоун отошел от двери и направился к ванне, он твердо знал: эта женщина должна испытать подобное именно с ним.

Мэдисон приложила руку ко лбу, удивляясь, почему ей так жарко. Но в глубине души она знала причину. Каждый раз, когда рядом был Стоун, температура ее тела поднималась на несколько градусов. Невозможно отрицать, что она хочет его. До нее доносился звук льющейся воды, и сознание того, что Стоун, обнаженный, принимает ванну, не улучшало ее самочувствие.

Девяносто шесть часов — это четыре дня. Столько времени она знакома с ним, но ей в голову уже приходят всякие нескромные мысли. Ей еще не все известно о Стоуне Уэстморленде, но многое она уже знает. То описание, которое он дал своему дяде, подходит и ему.

Он рассказал ей о своей семье, и она поняла, что все его родственники связаны крепкими узами любви и взаимопонимания. Мэдисон заметила, что Стоун любит и ценит природу. Это проявлялось в том, что он показывал ей разные породы деревьев, растения и цветы, рассказывал о фауне здешних мест. И она почувствовала, что в его жизни бывали периоды — возможно, во время работы над романами, — когда он искал уединения чаще, чем другие люди. Но в то же время Стоун чувствует себя свободно и непринужденно в любом обществе.

И еще Мэдисон была твердо уверена в том, что он никогда не будет хвалить свои произведения, хотя ее подруги постоянно твердят о том, что он великолепный рассказчик. Она даже вспомнила, как одна из них осталась ночевать у нее, прочитав его леденящий кровь триллер. Из-за этого случая Мэдисон решила никогда не читать книг, написанных Роком Мейсоном. Она живет одна и меньше всего хочет трястись от страха, просыпаясь среди ночи от малейшего звука.

За завтраком в доме Куиннов Мэдисон прочитала в газете, что последняя книга Стоуна, «Шепот крадущегося», уж двенадцать недель возглавляет список бестселлеров, а сегодня он сказал ей, что участвует в государственной программе «Научим людей читать», цель которой — борьба с неграмотностью.

Сердце подсказывало ей, что Стоуну можно доверять. С самого начала она поверила ему, и мысль о том, что они находятся в сотнях миль от цивилизации, не вызывает у нее беспокойства.

Нет, призналась она себе, вызывает, особенно когда он смотрит на нее и взгляд его темных глаз сулит удовольствия, которых ей еще не приходилось испытывать.

Мэдисон подошла к окну. В сгустившихся сумерках все выглядело черным и неподвижным, но ей показалось, что одинокий орел пролетел над лесом.

— О чем ты думаешь, Мэдисон?

Она быстро повернулась, схватившись за грудь дрожащей рукой. Стоун неслышно приблизился к ней. Она прислушивалась к звуку льющейся воды, но, задумавшись, не заметила, когда он закрутил кран.

Стоун стоял посередине кухни. Он надел другие джинсы и футболку с надписью «The Rolling Stone», которая обтягивала широкую мускулистую грудь. У нее возникло желание подойти к нему и потрогать рукой его влажные волосы. И не только волосы, подумала она, глядя в его горящие глаза. Возможно, кое в чем у нее нет опыта, но распознать чувственное желание в мужчине, особенно в этом, ей не составляет труда.

— Итак, ты не хочешь сказать, о чем думаешь? — спросил он с грустной улыбкой.

Мэдисон вздохнула и повернулась спиной к окну.

— Я просто думала о том, какая стоит тишина, хотя здесь обитает множество животных. Это их земля. У меня такое чувство, будто мы вторглись на их территорию.

Стоун подошел к ней, и она почувствовала жар его тела.

— Вторжение человека не наносит вреда животным, если не разрушается их природная окружающая среда. Я узнал и еще кое-что о вторжении, — заметил Стоун, пристально глядя на нее.

Мэдисон поняла, что ее выдержка подвергнется испытанию.

— Что?

— Оно может вызывать у людей чувство неудобства. Как сейчас. Я ведь вторгаюсь в твое личное пространство?

Мэдисон кивнула. Да, это так, но она не чувствует неудобства или угрозы. Напротив, она ощущает чувственное влечение, которое притягивает ее к нему как магнит.

— Мэдисон?

Она сделала глубокий вдох, набрав воздуха в легкие, прежде чем ответить.

— Да. Но я не возражаю, Стоун. Ты готов ужинать?

Она увидела, как на его губах появилась чувственная улыбка.

— Я ко многому готов.

Мэдисон не хотела задумываться о двусмысленности его ответа, но не смогла устоять. Она пыталась напомнить себе о решениях, которые приняла прошлым утром, но поняла, что выполнить их будет трудно.

— Я накрою на стол.

Не дав Стоуну возможности сказать что-либо, она направилась к кухонному шкафу, чтобы взять из него несколько тарелок.

— Вкусное рагу, правда? — Хрипловатый голос Стоуна прозвучал как интимная ласка.

Мэдисон подняла глаза от тарелки и, встретившись с ним взглядом, почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь. Она часто ловила на себе его взгляд, на который каждый раз откликалось ее тело.

Здравый смысл требовал подавить интерес, возникший у нее к Стоуну, но и здравый смысл, и сила воли были бессильны против такого мужчины.

— Да, очень, — подтвердила Мэдисон, пытаясь не замечать, как пламя опаляет низ живота.

Стоун отодвинул тарелку и облизнул губы.

— Жаль, что у нас нет ничего на десерт.

Мэдисон судорожно глотнула, не отводя глаз от его губ. Она знает кое-что сладкое, к чему определенно пристрастилась за последние несколько дней, и возглавляют этот список его поцелуи.

— Да, жаль, — согласилась она, решив, что безопаснее ограничиться таким ответом.

— Я помогу тебе помыть посуду, — предложил Стоун, поднимаясь из-за стола.

Услышав эти слова, Мэдисон быстро решила, что это неудачная идея. Хотя она сказала, что не возражает против вторжения в свое личное пространство, сейчас ей нужно, чтобы он не мешал ей собраться с мыслями.

— Не надо. Мыть почти нечего. И потом, тебе лучше лечь спать пораньше. Сегодня у тебя был трудный день.

Гортанный смех Стоуна окутал ее чувственным туманом, заполонив волнами желания.

— Нет, обычно у меня переизбыток энергии. Меня трудно утомить.

Мэдисон узнала собственные слова, которые произнесла утром. Она поднялась и собрала со стола тарелки. Напряжение вспыхивало внутри ее как электрические разряды.

Взгляд Стоуна обжигал ее, когда она, изо всех сил стараясь не замечать его, направилась к раковине. Присутствие и запах этого мужчины дразнили Мэдисон чем-то дотоле ей неизвестным, и, несмотря на то что стояла спиной к Стоуну, она ощущала каждое его движение.

Ее сердце лихорадочно забилось, когда она услышала, что он поднимается из-за стола и направляется к ней. Стоун молча остановился в полуметре от нее. Затем сделал еще один шаг, и Мэдисон быстро повернулась.

Он смотрел на нее таким напряженным взглядом, что острое чувственное томление охватило все ее тело.

Двигаясь как во сне, Мэдисон сделала шаг вперед и обвила руками шею Стоуна. Она услышала, как у него вырвался глухой гортанный звук, и он завладел ее губами, лишив сил сопротивляться.

От жаркой, но нежной настойчивости его языка она слабо застонала от удовольствия. Он играл с ее языком, делясь с Мэдисон своим вкусом и силой своего желания. Сначала она пыталась понять, что с ней происходит, затем решила, что это бесполезно. Разве можно понять, как удается Стоуну вызывать в ней такие чувства? Разве можно понять, почему ее сердце бьется в пять раз быстрее, а пламя обжигает ее всю? И когда он прижался к Мэдисон всем телом, давая ей почувствовать величину и силу его возбуждения, у нее вырвался тихий стон. Он разжигает в ней пожар, и она жаждет его. У нее уже нет никакого желания думать о решениях, которые она приняла вчера утром.