— Денис?

Нечаев отрицательно помотал головой из стороны в сторону и хотел было что-то сказать, но его опередил чей-то требовательный голос:

— Вы и есть его адвокат?

— Да, — обернулся Владимир Александрович.

Молодой человек в измятой за ночь форме с прокурорскими серебряными погонами тяжело вздохнул и потер глаза:

— И ордер имеется?

— Конечно! — С этой стороны у Виноградова все было обставлено безупречно.

— Позвольте полюбопытствовать?

— Пожалуйста.

Сначала «крысенок» наблюдал за диалогом со стороны — и в глазах его читалась смесь болезненного самолюбия и черной безадресной зависти. Потом не выдержал — встал, подошел к прокурору, взял у него адвокатский ордер, зачем-то посмотрел на просвет и брезгливо вернул обратно:

— Ну-ну!

— Что случилось? — повторил вопрос Виноградов, когда с формальностями было покончено.

— Владимир Александрович, я…

— Подожди-ка, Денис! — на полуслове оборвал он подзащитного. — Сначала хотелось бы этих господ послушать.

Не спрашивая разрешения, Виноградов снял куртку и положил ее прямо на свободный стол. Уселся, щелкнул замками дипломата:

— В чем подозревают моего клиента?

— Видите ли, этот молодой человек попал в очень неприятную историю…

А теперь с той перенасыщенной событиями ночи прошло уже больше двух суток. Установленный законом срок задержания гражданина Нечаева по подозрению в совершении преступления в порядке сто двадцать второй статьи Уголовно-процессуального кодекса неумолимо подходил к концу.

— По-прежнему один сидишь? — нарушил молчание Владимир Александрович, наблюдая, как Денис автоматически забирает с шелестящей фольги последнюю дольку шоколада.

— Один.

— Больше не трогают? — Виноградов показал глазами на почти незаметную уже полосу на щеке собеседника.

— Нет. Вообще только раз за все время и вызвали,

— Прокурор?

— Нет. Оперативники.

— Яс-сно. — Владимир Александрович поймал себя на мысли, что просто оттягивает время, не решаясь перейти к главному.

— Они меня все-таки арестуют?

— Не исключено. Если предъявят обвинение…

— Но ведь это же — липа! Полная. Разве так можно?

Виноградов хотел было сказать, что при нашей правоохранительной системе еще и не так можно, но прикусил язык — сейчас следовало обойтись с пареньком помягче.

— Нельзя. Но — сплошь и рядом!

Собеседник по-детски хлюпнул носом:

— Зачем они так, а?

— Значит, кому-то надо!

Провокация — штука древняя и в умелых руках бьет без промаха. Раньше, чтобы посадить человека, особо не церемонились: кому-то анаши в карман засунут, кому-то пару патронов при обыске положат за холодильник… Случайная потасовка на улице с «пьяной» компанией, разорванная блузка несовершеннолетней соседки по купе — да мало ли способов!

Теперь работают тоньше, особенно, когда надо убрать с дороги милицейского оперативника. Впрочем, судя по истории с Нечаевым, все новое — лишь хорошо забытое старое.

— Владимир Александрович, ведь ни какой же суд не…

— Конечно!

Меньше всего сейчас Виноградову хотелось углубляться в детали шитой белыми нитками провокации, которая привела его подзащитного в камеру. Какая разница, что за статья Уголовного кодекса будет значиться в обвинении? Аргументы, доказывающие абсолютную невиновность Дениса, лежали на поверхности и уже тысячу раз приводились Виноградовым письменно и устно во всех инстанциях.

— Ты этого не делал?

— Нет!

— Вот именно… Может, оно еще до суда развалится.

— С-свол-лочи!

— Прокуратура, блин… Сами сажают, сами же и за соблюдением законности следят. Так что месяцев десять-одиннадцать они тебя в «Крестах» продержат запросто.

— Но зачем? — повторил Нечаев.

— В том-то и дело! — Виноградов припомнил плакатно-суровое выражение лица помощника прокурора при их последней встрече. Почти два часа — обтекаемые формулировки, ни к чему не обязывающие рассуждения, пока, наконец, череда намеков и недомолвок не оформилась в определенное деловое предложение, которое следовало довести до сведения клиента.

— Денис… Ты хочешь отсюда вы браться?

— Шутите? — полыхнули надеждой глаза собеседника.

— Нет. Нам с тобой предложена сделка.

— Какая? — Чувствовалось, что еще не зная, о чем пойдет речь, оперативник наполовину согласен.

— Все до смешного просто! После чего приключилась вся эта ерундовина? — адвокат обвел собирательным жестом убогую обстановку изолятора временного содержания.

— Ну, остановили при выходе из РУВД, попросили проследовать за ними…

— Нет, не как тебя забирали, а после чего, понял?

— А, в этом смысле! Я же уже вам говорил — меня задержали почти сразу же после визита в прокуратуру.

— Подробнее.

— После первого раза, еще когда я насчет Татьяны из гостиницы выяснил, помощник прокурора попросил все по этой версии и дальше лично ему докладывать.

— Через голову милицейского начальства?

— Да. Говорит, дескать, разработка перспективная, но необходимо предотвратить утечку сведений в прессу, и вообще… Я тогда решил, что он просто хочет примазаться.

— Любой бы так подумал.

— Да наплевать! После того как мы с вами на лестнице «Первопечатника» встретились, я в отдел кадров прошел. Девушкам-красавицам наплел с три короба, пошарил аккуратненько по архиву, но потом кто-то Службу безопасности высвистал — и началось! Понабежали, устроили шум-гам, чуть ли не в драку… Думал, выкинут меня из окошка вместе с милицейской «ксивой».

— Да, ребята там горячие, — кивнул Виноградов, непроизвольно дотрагиваясь до отметины над бровью. Больше видимых следов ночного нападения ни на лице, ни на теле уже не осталось, но и этого было достаточно. — Значит, все же что-то успел накопать?

— Успел!

— Молодец, — отвел глаза от довольной физиономии подзащитного Владимир Александрович. А про себя подумал, что лучше бы наоборот — тогда не пришлось бы им с парнем сейчас сидеть друг напротив друга на привинченных к полу стульях.

Но тот уже упивался своим недавним успехом:

— Раздобыл! Полный список уволенных из фирмы за последние годы! Представляете?