Я засмеялась и ответила:

— Предпочитаю быть Самантой Кроуфорд и сидеть рядом с вами, Шерил. Тем более, что задняя кабина салона, кажется, не соединена с шофером телефонной связью. А вы сможете мне рассказать о местах и людях, мимо которых мы будем проезжать, о'кей?

— О'кей, Саманта. — Вдруг прежняя веселость слетела с нее, она посерьезнела и сказала: — А вы действительно очень привлекательны, особенно когда смеетесь. Питеру вы очень понравитесь, уверена. Он любит веселых и тех, кто умеет хорошо улыбаться.

— А вы?

— Мне нравится все, что нравится Питеру, — быстро отреагировала Шерил.

Садясь в машину, я задумалась о ее последних словах. Мотор почти беззвучно заработал, а когда Шерил подала назад, сразу стало ясно, что она отличный водитель — легко справлялась с огромным автомобилем, как бы став его частью.

Вскоре мы выехали из города и помчались по извилистой дороге мимо сосновых лесов и редких, окрашенных белой краской фермерских домов. Шерил ехала быстро и уверенно.

— Вы не боитесь?

— Нет.

— Питер взял с меня слово — не ехать слишком быстро.

— И по-моему, его просьба не лишена оснований. ..

— Он всегда прав! Питер замечательный, прекрасный человек, Саманта! Вы в него влюбитесь. Все женщины влюбляются, вы же знаете. — Она взглянула на меня искоса, и лицо ее снова стало серьезным.

Я рассмеялась:

— Боюсь, я буду занята работой настолько, что не останется времени влюбляться в кого бы то пи было, Шерил. Даже в такого исключительного, вызывающего восхищение мужчину, как ваш отец.

— Откуда вы знаете, что не влюбитесь? Вы не замужем, не правда ли?

— До сих пор я все свое время уделяла журналистской карьере, — честно призналась я. — У меня не оставалось ни времени, ни энергии для романа. И в данный период предпочитаю такой же стиль жизни.

Шерил явно осталась довольной моим ответом и начала рассказывать о местных достопримечательностях. Мы ехали, плавно поднимаясь и опускаясь по холмам, покрытым сосновым лесом, и вдруг неожиданно я увидела море. Его сердитые волны разбивались о серые скалы.

Мы проехали несколько рабацких деревень, расположенных в бухтах, но потом дорога вновь пошла по холмам.

— Боюсь, сегодня вам не удастся увидеть «Молот ведьмы» в его лучшем виде, — расстроенно проговорила Шерил, глядя на дождь. — Мы надеялись, что будет ясная погода, яркое солнце. Дом принадлежал моей бабушке. Она была русской. Семья бежала от большевиков в Китай во время революции. Потом они приехали сюда. Мой дед погиб, сражаясь против Красной армии. У них когда-то было большое имение под Санкт-Петербургом. Бабушка построила «Молот ведьмы» как небольшую копию дворца, в котором они жили в России. Хотя этот дом тоже огромный. Он занимает почти весь мыс, некоторыми постройками мы вообще больше не пользуемся. Скоро вы увидите его — купола, трубы, карнизы... Думаю, вам понравится. Питеру нравится.

Я улыбнулась. Питер, кажется, был для нее всем на свете, и Шерил любила все, что любил он.

— Меня очень заинтриговала одна вещь, Шерил. Почему дом называется «Молот ведьмы»?

— Malleus maleficarum, молот ведьмы. Часть указа одного из Пап, так говорит Питер. Указ давал право инквизиторам пытать женщин, подозреваемых в колдовстве, до тех пор, пока глупые создания не признаются во всем, что тогда называлось ересью. Питер говорит, что наша бабушка обладала редким чувством юмора.

— Но почему?.. — Я все еще не понимала.

— Потому что она была иностранкой и деревенским жителям казалась странной. Они решили, что эта женщина, очевидно, ведьма, особенно когда бабушка построила этот дом и привезла слуг из России. Слуги были те же самые, которые служили ей в России. Люди в здешних местах никогда не видели такого дома. Им не поправился дом и не поправились приехавшие люди. В конце концов, пятьдесят лет назад, еще не так далеко ушло время Салема. Скоро вы увидите дом. — Шерил улыбнулась. — Когда мы будем ехать по следующему мосту, под ним течет Васс-ривер, покажется деревня. А «Молот ведьмы» — в миле к востоку на северном мысу.

— Дом смотрит на море?

— Самый чудесный вид на всем побережье Мэн, — похвасталась Шерил.

Тут мы начали подниматься по большому склону, за которым исчезло море. Мы ехали несколько минут в полном молчании, потом Шерил громко воскликнула:

— Вот он! Смотрите вдоль реки, мимо деревни, и увидите «Молот ведьмы», слева, прямо над морем!

— Вижу! — тоже крикнула я, с изумлением глядя на странное строение, напоминающее в миниатюре Кремль, но с многочисленными куполами, теснившимися на крыше, очень изящными, сферическими, как украшенные шпилями башни обсерваторий.

— Ну же! Что вы хотите сказать, Саманта? Что он напоминает вам Кремль?

— Не знаю, — медленно протянула я. — Несомненно, в нем есть что-то восточное, частично от русского дворца, частично от мечети. Загадочно. Немного пугающе. Я думаю...

Она довольно рассмеялась:

— Если бы вы жили во времена моей бабушки в деревне Дарнесс-Киль, то, наверное, тоже вместе с жителями бросали бы в нее камнями, как в ведьму.

— Вы шутите, конечно. В этом веке ведьм уже не забивали камнями, не правда ли? Это ушло вместе с салемским процессом.

— Но жители Дарнесс-Киля ненавидели мою бабушку и боялись ее, — с вызовом сказала она.

Я засмеялась:

— По-моему, вам очень хочется меня убедить, что она действительно была ведьмой.

— Бабушка обладала властью — даром, которым тогда редко кто владел, тогда и теперь, — ответила Шерил. — Старые люди в деревне рассказывают о ней много странных историй. Некоторые говорят, что я на нее похожа. Те, кто еще ее помнят. Однажды они действительно бросали в нее камни. Она проезжала по деревне, Игорь правил лошадьми. Жители стали бросать камни в экипаж, и лошади понесли.

— Экипаж? Ради бога! Как давно это было?

— В 1919-м или 20-м. И не надо смеяться. Это правда. Игорь все хорошо помнит, и Саша тоже.

— Кто такой Саша? И если Игорь правил лошадьми в те давние времена, то, вероятно, сейчас староват, чтобы быть вашим шофером? Вы же сказали, что Игорь — ваш шофер.

— Молодой Игорь, — объяснила Шерил. — Сын старого Игоря. Слуги переженились между собой. Вы скоро всех их увидите. Вот и деревня.

— Может, мне надо укрыться от камней? — спросила я.

— Вы дразните меня. Времена немного изменились. Но тем не менее вы не найдете в деревне ни одного человека, который осмелился бы прийти в «Молот ведьмы» ночью. Даже теперь.

Я внимательно рассматривала старинные деревенские дома, показавшиеся впереди. Двадцать или тридцать их теснилось по обеим сторонам дороги, ведущей к пристани, где у причала было привязано несколько рыбацких лодок. На грубых деревянных шестах, вбитых в травянистый берег, сушились сети и корзины для лобстеров.

Мы проехали узкий, с движением в одну сторону, мостик и повернули направо. Машина замедлила ход, проезжая через деревню. Женщина, несшая на руках ребенка, повернулась в пашу сторону и внимательно на нас посмотрела перед тем, как войти в лавку. Мужчина, выгружавший ящики с овощами из грузовика, помахал нам свободной рукой, и Шерил помахала ему в ответ.

Меня больше интересовали дома. Они были старыми, но выглядели ухоженными и чистыми. В основном все были покрашены белой краской, как и лодки на пристани, покачивающиеся на волнах у берега. Около домов я увидела аккуратные цветники, огородные грядки и цветущие фруктовые деревья.

— На что эти люди здесь существуют, Шерил?

— Рыба и лобстеры в основном. Некоторые, как Том Моррисби, вырвались из деревни и нашли работу в другом месте. Но большинство предпочитает море. Наши лобстеры очень хороши. Жители Нью-Йорка дерутся из-за них. Поэтому некоторые люди здесь весьма состоятельны. Там, на холме, есть школа. Каждую субботу вечером кино и танцы. Это обязательная программа в Дарнесс-Киле.

— Вы ходите туда?

— Нет. Это не для меня и не для людей из нашего дома.

Деревня осталась позади, и впереди выросли высокие стены поместья. За исключением изящных, выглядевших такими хрупкими куполов, сам дом был построен солидно, как крепость, способная выдержать натиск штормовых ветров. Его размеры изумляли. Если Шерил назвала его лишь малой копией старого поместья в России, то хотела бы я видеть оригинал!