Другие персонажи захвачены плотоядным растением, которое прорывается в язвы по всему телу, чтобы пожирать рои насекомых, привлеченных сладким соком, испускаемым цветком… толстых майских жуков, кузнечиков, сороконожек, пчел, ос, шершней.[44]

Один из первых путешественников свидетельствует, что аборигены боялись и поклонялись растению, которое проявляло голод так, что его нельзя было не удовлетворить. Поэтому они стали приносить ему в жертву пленных. Когда пленника подводили к растению, щупальца начинали дергаться и дрожать, издавая столь гнусные запахи, что, свидетельствует наблюдатель, он после этого случая десять дней не мог притронуться к пище.

Улицы Утраченного Шанса. Человек знает, что у него один шанс из миллиона установить связь, которая оживит существо, которое он носит в своем теле. Если у него не получится, маленькое существо погибнет внутри. Нужда делает его абсолютно безжалостным. Всё, что угодно, лишь бы защитить ребенка. Он может солгать, обмануть, убить без малейшего сомнения. Потому что он носитель, страж единственного ребенка на миллион.

Были, конечно, виды, исчезнувшие до появления человека, но Homo Sap внес свою лепту. Он убивает ради еды, но он убивает и для удовольствия, для уверенности. Более того, он убивает, чтобы потешить эту уродливую штуку. Штуку, которая у него внутри. Уродливый Дух, нашедший достойное пристанище в Homo Sap, Уродливом Звере.

Что еще отделяет Homo Sap от других животных? Он может передавать информацию через письмо или устно другим подобным существам вне пределов прямой досягаемости, а также будущим поколениям. Граф Коржибский, описывая эту способность, назвал человека "животным, связывающим время"; она может быть сокращена до одного слова: язык… представление объекта или процесса символами, знаками и звуками — это таково благодаря тому, что этим не является. Коржибский начинал лекцию, постукивая по столу и говоря: "Чем бы это ни было, это не доска или стол". Это существует, это объект, но не его название.

Человек продал душу за время, язык, орудия, оружие и право властвовать. И, чтобы убедиться, что он будет продолжать в том же духе, оккупанты сохранили гарнизон в подчиненном полушарии его мозга. Как еще объяснить столь биологически невыгодную вещь, как слабая рука? Одной рукой они давали, другой отбирали. Пятьдесят на пятьдесят. Что может быть справедливее этого? Ровным счетом ничего.

Так что, похоже, что эти основные факторы — язык и слабая рука, связаны. Вряд ли язык предназначен исключительно для передачи информации.

Барьер создан в человеческом организме, барьер или трещина между двумя полушариями, так, чтобы человек не мог осуществить их синтез. Я провожу параллель между этими двумя сторонами человеческого тела и трещиной, отделяющей Мадагаскар от Африки. Одна сторона плывет в околдованную безвременную невинность. Другая неумолимо движется в сторону языка, времени, использования орудий и оружия, в сторону войны, эксплуатации и рабства.

По-видимому, их слияние нежизнеспособно, и есть искушение сказать, вслед за Брайаном Гайсиным: "Сотри слово".

Пожалуй, «сотри» — неточное определение. Формула довольно проста: переверни магнитное поле так, чтобы, вместо того, чтобы притягиваться, две половины отталкивали друг друга, как магниты с противоположным зарядом. Это может стать путем к окончательному освобождению, окончательному решению проблемы языка, порождающей все прочие человеческие «проблемы».

Как будет выглядеть этот бессловесный мир? Как говорил Коржибский: "Не знаю. Посмотрим".

Самое дорогостоящее — менять штампы, шаблоны, вот почему Советы, Синдикаты и оплаченные ими политики, мафиози, наркоагенты, полиция, церкви и средства информации хотят знать о лучшем человеческом продукте не больше, чем "Дженерал Моторс" о турбинном двигателе. Это бы означало уничтожение всех нынешних шаблонов всюду и навсегда.

Вот почему инакомыслие представляет такую угрозу для Совета; отклонившись от обычного политического выражения, инакомыслие может сокрушить священный шаблон. Политическое инакомыслие нередко превращается в то, чему оно противостоит. Америка превращается в сталинскую Россию, в абсолютно контролируемое государство, нетерпимое к инакомыслию любого толка.

Некогда был период бурной гибридизации, породившей то многообразие видов, которое мы наблюдаем сегодня. Существует несколько переходных существ, например, ягуарунди, который классифицируется по отряду кошачьих, но больше похож на древесную выдру. Но большинство гибридов не выжило, а те, что выжили, создали сильную биологическую оборону против дальнейшей гибридизации.

Что уничтожило большинство гибридов, особенно — по-настоящему удивительные варианты? Они все были атакованы и убиты чередой опасных болезней. Для того, чтобы произошла гибридизация, необходимо подавить иммунную реакцию. Это открывает дорогу болезни. Болезни и загнали выживших в неизменные биологические шаблоны.

Музей Утраченных Видов — на самом деле не просто музей, поскольку все виды живы в диорамах их естественных мест обитания. Вход бесплатный для всех, кто готов войти. Входная плата — способность вынести боль и печаль от зрелища гибели и таким образом воскрешать виды, наблюдая их.

Вообразите некоторые из вымерших видов: существа, способные есть траву и мясо с одинаковым удовольствием, человекообразные летучие мыши со сверкающими крыльями, теплокровные рептилии с чувствами млекопитающих (красивая зеленая змея тычется мне в лицо), хладнокровные вороны, игривые черепахи и ящерицы, чувствительные, как щенки, гибрид лемура и осьминога, живущий в озерах и реках Мадагаскара — он меняет цвет с каждым движением и нюансом чувства.

Или вот человекообразный лемур-альбинос, с огромными дисками глаз перламутрового серебра и большими ушами, вздрагивающими от каждого звука. Глаза лишены зрачков, он смотрит, словно через большие широкоугольные несфокусированные линзы. Существа отнюдь не беспомощные, у них сильные игольчатые когти и острые резцы. Как все альбиносы, они очень нежны. Во взрослом виде весящие около пятидесяти фунтов, они живут на деревьях, но могут и плавать. Естественно, как все альбиносы, они не выносят света. Днем они прячутся в пещерах или норах на берегах рек.

Люди-растения, перемещающиеся с места на место, они покрыты смертоносными орхидеями и жалящим плющом, и человек-электрический-угорь, шесть футов гладкого коричнево-багрового с тинно-холодными зелено-карими глазами: оба гермафродиты, сами осеменяющие себя и рожающие… Разумный овощ, движущийся по лесу, пробивающий путь среди деревьев, плющей и орхидей, похожий на зеленую медузу, плывущую в зеленой среде… Собака с хвостом-лианой и зубами-шипами… Мыслящие птицы со светлым пористым телом, как губки… У них большой мозг, громадные глаза, очень маленькие тела, они способны выпускать когти. Питаются фруктами и рыбами, которых могут отследить на большом расстоянии благодаря острому зрению. Их желудки не переваривают шерсть, так что они не охотятся на млекопитающих и других птиц.

Люди-корни, вот еще пример, способны преодолеть главное неудобство овощей: они добывают пропитание, паразитируя на растениях и деревьях, двигаясь от одного к другому, стараясь не засиживаться. Они могут зарываться в землю, как кроты, высовывая руку или голову, чтобы узнать погоду. Оказавшись в пустыне, они выпускают длинные стержневые корни и затем расстилаются, чтобы собрать солнечную энергию, а потом перебираются в другое место.

Зеленые Люди научились питаться благодаря фотосинтезу, сливаясь в тихих зеленых водоворотах и вихрях. Некоторые перебрались в воду, развили жабры и живут в волнах. Другие питаются запахами, которые вдыхают через поры, способные открываться на ширину спичечной головки. Другие поглощают свет и цвет, так что их тела сами становятся светом.

Нет возможности выяснить, сколько умерло от эпидемий. На самом деле голод, отсутствие ухода, насилие и старые добрые пневмония, столбняк, дизентерия, холера, дифтерит, брюшной тиф, скарлатина, гепатит, туберкулез, неизлечимые венерические болезни и общие инфекции забирают столько же людей, сколько так называемые Эпидемии Безумия.