Однажды Софи совершила ужасную ошибку: попробовала красный стручковый перец. После чего начала бегать кругами, издавая вопли, высунув язык и отплевываясь. Я побежал за ней с бутылкой содовой воды из холодильника и заставил ее сделать два больших глотка, пока она не успокоилась. Софи училась на своих ошибках, во всяком случае, стручкового перца она никогда больше не пробовала.

Еще раз я наблюдал такую же паническую реакцию у Софи, когда она случайно легла на траву как раз там, где передвигалась колонна муравьев. Она начала скакать и визжать от ужаса. Самым трудным было заставить ее полежать спокойно, пока я снимал у нее с головы несколько десятков кусачих муравьев.

В условиях дикой природы шимпанзе обычно делают своего рода приспособление из какой-нибудь палки, с его помощью они ищут живущих под землей термитов или извлекают из гнезд муравьев. Насекомые нападают на палку, и обезьяны вытаскивают их и слизывают. Они также используют палки с листьями, чтобы достать мед из дупла или мозг из костей, а также молотки, состоящие из палки с приделанным к ней камнем — чтобы колоть орехи.

В 1994 году, работая в Суитуотерсе, я защищал диплом магистра по этологии и мне нужно было на некоторое время вернуться в Англию, чтобы посещать занятия в Манчестерском университете. Главной темой моей диссертации была жизнь шимпанзе в Суитуотерсе. В своем исследовании я рассматривал две отдельные группы шимпанзе: одна группа состояла из тех животных, которые после конфискации у браконьеров находились вместе с другими обезьянами, а вторая — из тех, кого на протяжении многих лет держали в изоляции. Те, кого содержали в изоляции, умели прекрасно ухаживать за собой и почти не ухаживали за своими сородичами, у них был плохо развит сексуальный инстинкт, а шимпанзе, которых содержали вместе с другими, вели себя относительно нормально. Лишь очень немногие из шимпанзе-сирот пытались построить для своего потомства гнездо на дереве. Еще одной отличительной их особенностью было то, что они применяли специальные орудия для того, чтобы ухаживать за собой.

Некоторые шимпанзе отламывали ветки с кустов, чтобы обработать ранку, избавиться от струпьев, наружных паразитов, вытащить занозу, а также для того, чтобы почистить зубы, уши или ногти. Они сами изготавливали эти приспособления, применяли их неоднократно и всегда носили их с собой либо во рту, либо в лапах.

Шимпанзе применяли эти палочки и для того, чтобы подать своим сородичам сигнал о том, что им нужна помощь в наведении красоты. Барук, Джуди, Поко и Чарли даже сотрудников так просили поухаживать за ними: вставали у решетки и просовывали палочки наружу.

Нашим трем шимпанзе очень нравилось, когда приходили гости. Софи особенно любила встречаться с незнакомыми людьми. Она прекрасно знала, что гости — это обязательно чай с печеньем. Как только гости рассаживались, она тут же бежала на кухню, хватала чашку, возвращалась и попрошайничала, протягивая каждому из гостей пустую чашку. Гости считали своим долгом поделиться с ней чаем. Но больше всего из напитков она любила содовую воду. Она расхаживала с бутылочкой и медленно пила из нее, наслаждаясь каждой каплей. Допив, смотрела на горлышко — вдруг осталась какая-то капля.

Но Софи не всегда дожидалась прихода гостей, чтобы выпить чаю. Она и сама могла проявить инициативу. Однажды она поразила наших работников, взяв чай из ящика и бросив в кружку щепотку листьев. Потом она открыла кран и налила туда воды. Так обычно заваривают чай кенийцы. Они наливают в чайник молока, воды, добавляют чай и иногда щепотку имбиря, а потом ставят все это на плиту и кипятят. К счастью, Софи не научилась зажигать плиту, чтобы вскипятить воду.

К нам в гости приезжала и Джейн Гудолл. Она хотела посмотреть, как идут дела в приюте. Когда Джейн упомянула, что собирается организовать выставку картин, которые нарисовали шимпанзе, и продать их, чтобы заработать денег на содержание обезьян, я рассказал ей, что Софи очень любит бумагу и карандаши. Джейн сразу же захотела посмотреть, не сможет ли Софи нарисовать какую-нибудь картину для ее коллекции. Мы взяли акварельные краски Одри и бумагу для рисования и разложили все это перед озадаченной Софи, которая, решив, что мы просто дали ей разноцветные конфеты, тут же принялась поедать краски. Я попытался показать ей, чего мы от нее хотим: вложил кисточку ей в руку, обмакнул в краску, а потом ткнул в бумагу. Но Софи не привыкла что-либо делать по принуждению и тут же отдернула руку. А потом она вернулась к занятию, которое у нее получалось лучше всего: опять запихнула краску в рот.

Кроме меня с Одри и Оливером — ее семьи — и Диксона с Дэвидом, которые присматривали за шимпанзе, у Софи были и свои личные, избранные, друзья. Можно было всегда угадать, кого она любит, по тому, как она его встречала. Обычно это было крепкое объятие и страстный поцелуй в шею или плечо. А потом она обычно брала своего любимчика за руку и тащила его в заднюю часть дома. Одним из таких любимчиков был Барри Стивенс-Вуд, преподаватель Манчестерского университета.

Барри приехал в Кению в 1995 году и остановился в заповеднике на несколько недель, чтобы понаблюдать за работой своих студентов. Я встретил его в аэропорту Найроби и по пути в Наньюки сказал, что Софи будет очень рада снова увидеть его, так как со времени его последнего приезда прошел уже год. Однако, когда мы подъехали к дому, в нашем саду было еще несколько гостей. Одри занималась взрослыми, а Софи развлекала детей. Барри надеялся, что Софи сразу же подойдет к нему. По его лицу было видно, что он разочарован. А она, бросив на него взгляд, продолжала играть с детьми. В какой-то степени я был удивлен не меньше Барри, так как знал, что у Софи прекрасная память. Несколько секунд спустя Софи снова посмотрела на Барри, потом опять отвернулась, снова взглянула и, осознав, кто стоит перед ней, прыгнула ему на руки. Потом похлопала его в знак приветствия и поцеловала в шею. Барри был очень доволен.

А вот мой начальник, Рассел Кларк, Софи никогда не нравился. Рассел, представительный высокий шотландец, всячески пытался подружиться с Софи, но все его усилия оставались напрасными. Оттого ли, что он был очень высоким, а может быть, потому, что мои жестикуляция и мимика в его присутствии менялись, но Софи никогда не воспринимала его как друга. Шимпанзе в Честере так же реагировали на директора зоопарка Майкла Брэмбла. Когда они замечали, что он приближается к их острову, они тут же начинали вести себя очень возбужденно и искали что-нибудь, чем бы в него бросить. Шимпанзе, казалось, воспринимали Майкла как угрозу их доминирующему положению в сообществе, но они ведь не знали, какое положение он занимаете в иерархии зоопарка. Единственное, из чего они могли сделать вывод о том, что он здесь главный, — это жестикуляция и мимика сотрудников в его присутствии.

И хотя Софи любила гостей, она все-таки ревновала, когда кто-то ко мне прикасался. Если люди хотели со мной поздороваться или попрощаться за руку, она тут же подходила и разнимала наши руки Будучи очень изобретательной и проказливой, она скоро поняла, что бывает очень забавно подставить кого-нибудь. Она подводила кого-нибудь ко мне, и когда мы оказывались достаточно близко, специально толкала его на меня. И уж тогда она прыгала и оказывалась между нами, злобно вереща и стараясь схватить провинившегося

Она так часто играла в эту игру, что я заранее предупреждал об этом своих друзей. А вот против того, чтобы я брал на руки и обнимал Оливера, она не возражала, хотя к Одри она меня все же немного ревновала и пыталась растащить нас, если нам случалось вдруг в ее присутствии обняться.

Как большинство детей, Софи в своих играх была очень изобретательна. Она придумала еще одну игру: чехарду. Она хватала Оливера и силой заставляла его наклониться, а потом быстро разбегалась и перепрыгивала через него, иногда делая кувырок в воздухе, прежде чем приземлиться. Оливер все это терпел и, казалось, вовсе не возражал, что она использует его вместо гимнастического снаряда.