Меня пропустили к Софи и Тесс. Софи тут же прыгнула мне на руки, крепко обняла и поцеловала в шею. Покончив с приветствиями, она перекрутилась вокруг меня и уселась мне на спину. Она стала гораздо тяжелее с тех пор, когда я в последний раз носил ее. Мы немного так походили, а потом сели и долго приводили друг друга в порядок.

Софи, как всегда, очень интересовали мои шнурки, и она все расшнуровывала и зашнуровывала мне ботинки. Я думаю, что для нее они были все равно что для ребенка головоломка. Она действительно выросла, у меня было такое чувство, как будто я приехал навестить дочь-подростка. Она казалась довольной, независимой и уверенной в себе. Мы провели вместе несколько часов, а потом пришла пора расставаться. Но я уезжал ненадолго.

Я вернулся на следующий день и провел с ней все утро. Мы играли в одну из самых любимых ее игр — в салочки. Софи просовывала свои руки меж прутьев решетки и ждала, когда я поймаю их, — так она играла с Оливером много лет назад. Я уже стал беспокоиться, что провожу с Софи так много времени: а вдруг она очень расстроится, когда я уеду? Она стала самостоятельной и вроде бы должна жить своей жизнью и забыть меня, поэтому я не хотел, чтобы мой приезд стал шагом назад в ее воспитании.

Я навестил и взрослых шимпанзе. Сотрудники питомника подозвали их ко мне и угостили тростником. Султана с Джуди пришли вместе, неся своих детенышей на спине. Султана устроилась в тени кустарника, откусила большую часть тростника, а остальную положила к себе на колени, для Мванзо. Мванзо с Оскаром подросли. Играя, они боролись друг с другом. А я все думал о том, как же им повезло.

Я попрощался со всеми и пообещал, что приеду через год. Я сказал «до свидания» своей любимой Софи, а потом меня повезли в Наньюки, где я взял такси до Найроби. Пока мы ехали, я думал о Софи. Я понимал, что жизнь, проходившая у Софи и Оливера параллельно, постепенно разводит их в разные стороны, теперь каждый из них живет в собственном мире. Когда они были младше, они развивались физически более-менее с одной скоростью, но теперь Софи обогнала моего сына в развитии. Она очень быстро становилась молодой самкой, а Оливер все еще оставался ребенком.

Я вернулся в Англию с множеством фотографий и видеофильмом о Софи и о других шимпанзе. Одри и Оливер с интересом слушали рассказы о моем путешествии.

Неделю спустя я договорился о встрече с новым директором зоопарка Честер Гордоном Макгрегором-Рейдом. Я рассказал ему о Софи и объяснил, что беспокоюсь, что ей не разрешат размножаться и будут давать противозачаточные таблетки еще до того, как она повзрослеет. Я спросил его, не позволит ли мне зоопарк совместно с ним стать владельцем Софи. Если бы это стало возможным, я бы внимательно следил за ее здоровьем и развитием и постарался сделать так, что без моего ведома с ней ничего не случится.

Для меня было очень важно, чтобы Софи позволили завести потомство. Я знал, что и она, и все остальные из ее группы только выиграют, глядя на то, как она относится к своим малышам. В конце концов, я переправил ее в Кению по «соглашению о размножении в дальнейшем».

Гордон с сочувствием выслушал меня и сказал, что руководство зоопарка рассмотрит мое предложение. Однако через месяц я получил от него письмо, в котором он сообщал, что после тщательного изучения вопроса руководство зоопарка решило отказать в моей просьбе. Я был очень разочарован и до сих пор считаю, что они поступили неправильно. Однако я вынужден был согласиться с их решением.

Софи никак не выходила у меня из головы. Я хотел спокойно спать по ночам, зная, что я сделал все, что в моих силах, и исчерпал все возможные варианты. И я позвонил Джейн Гудолл домой в Англию. Я рассказал ей, что с шимпанзе все в порядке, но я беспокоюсь о благополучии Софи и очень переживаю, что Кенийская служба охраны дикой природы начнет давать ей противозачаточные средства или, что еще хуже, стерилизует ее. Джейн уверяла меня, что решение о переводе молодняка на противозачаточные средства принято не было. Джейн рассказала мне также, что старого самца Грегуара успешно перевезли из Браззавильского зоопарка и он сейчас прекрасно живет в питомнике Мпили.

Одиннадцатого ноября 1999 года я проснулся с тяжелой головой. Тот день должен был стать особенным: мне исполнялось сорок лет. Одри вечером ждала гостей — родственников и друзей. Утром она проводила Оливера в школу, а потом поехала на работу. Я понежился в постели и встал поздно, примерно в десять. Со все еще тяжелой головой я едва встал с кровати и пошел вниз заварить себе чаю. Особой грусти из-за того, что мне пошел пятый десяток, я не чувствовал — я уже привык к этой мысли за предыдущие месяцы. Я решил побаловать себя и съесть яичницу с жареной колбасой, беконом и шампиньонами.

Когда я уже плеснул в сковороду масла, зазвонил телефон. Это был Ричард Вайн, новый генеральный управляющий Суитуотерса. Я с удивлением услышал его голос, особенно меня удивило то, что он вспомнил про мой день рождения. Но по его огорченному голосу я тут же понял, что он звонит совершенно не по этому поводу.

— Винс, я должен сообщить тебе неприятную новость.

— О боже! Только бы с Софи ничего не случилось! Она жива?

Я не знаю, почему я сразу подумал о худшем. Но я не мог себе представить, чтобы кто-нибудь звонил мне из Кении по пустякам. Я

цеплялся за надежду, что Софи просто заболела. Но он ответил, что ему очень жаль, но произошел несчастный случай, и Софи погибла. У меня подкосились ноги, и я воскликнул: «Нет, только не это!»

Он еще раз выразил мне свои соболезнования и спросил, не может ли он чем-то помочь. Я умолял его, чтобы ей не делали вскрытия и похоронили ее рядом с помещением для шимпанзе, пометив ее могилу. Он согласился и, еще раз сказав, что ему очень жаль, повесил трубку.

Я тут же перезвонил доктору Батту, нашему приятелю из Наньюки, и спросил его, правда ли, что Софи умерла. Он подтвердил эту ужасную весть и сказал, что как раз был там, когда все это случилось. Я спросил, не может ли здесь быть ошибки. Он ответил, что это исключено, и рассказал мне свою версию происшедшего.

Координационный комитет, по его словам, решил давать Софи «норплант». Четыре ветеринара, которые участвовали в этой процедуре, попытались попасть в Софи дротиком с наконечником, пропитанным снотворным, но она не собиралась просто так сдаваться. В нее стреляли дважды кетамином, но это не возымело ожидаемого эффекта. Либо ее организм сопротивлялся препаратам, либо кетамин не попал в нее или же попала только его часть. Через какое-то время они попытались утихомирить ее, дав ей успокаивающее лекарство — две таблетки, опять не возымевшие никакого действия. Ей дали еще две таблетки. И хотя Софи была еще подростком, она получила дозу, достаточную для взрослого. Доктор Батт рассказал мне, что всего ей дали семь таблеток, и каждый раз с банановым соком (а это может оказаться весьма рискованным при любой анестезии).

Софи упала без чувств на землю. И тогда ее, находившуюся в полубессознательном состоянии, напичкали еще кетамином. После этого она потеряла сознание, и у нее остановилось дыхание. Попытки реанимации не дали никаких результатов. Как сказал доктор Батт, все это было безобразной самодеятельностью. Он был настолько возмущен этим случаем, что дал слово не делать больше никаких операций в Суитуотерсе и не иметь с ними никаких дел.

Я положил трубку, поплелся наверх, упал на кровать и разрыдался. Это, должно быть, какой-то страшный сон, скоро я проснусь, и все будет нормально. Но я не проснулся счастливым человеком, и это был вовсе не сон.

Смерть Софи была особенно страшной, потому что произошла она не по естественным причинам. Софи не умерла от какой-нибудь болезни, не упала с дерева, не утонула в реке, ее не убил дикий зверь. Она умерла бессмысленной смертью от рук человека. Почему, ну почему они вздумали давать противозачаточные средства шимпанзе, которая и в Кении-то оказалась только для того, чтобы размножаться? Если бы только Гордон Макгрегор согласился с моим предложением о совместных с зоопарком правах на Софи, я бы их остановил. Если бы я находился в это время в Кении, я никогда не позволил бы им обращаться так с шимпанзе, а уж тем более с Софи. Я бы настоял, чтобы ветеринары после первой неудачной попытки перенесли эту процедуру на следующий день или постарались применить другую методику. К тому же Софи можно было спокойно сделать укол через решетку, без всякого дротика.