– Так вот, господа, действительно, одну из Академий через месяц должны закрыть. И мы должны приложить максимум усилий, чтобы расформировали учебное заведение наших врагов, наших конкурентов…

Харрис заметно оживился.

А что мы должны для этого делать?…

Всячески им вредить, пакостить, портить нервы…

Не вас учить, как это делается,- ответил Маузер. Харрис потер руки.

– Вредить, пакостить, портить нервы?- переспросил он,- это хорошо, господин начальник Академии, это я умею, это я очень даже люблю…

– Вот и отлично,- подытожил Маузер,- скажу честно – мне очень нравится ваш характер, капитан Харрис. Я думаю, мы с вами найдем общий язык…

Поговорив таким образом еще некоторое время, Харрис и Колтон уселись в «линкольн». Подъехав к выезду, они обнаружили, что шлагбаум закрыт, а служитель стоянки ушел.

– Что будем делать?- поинтересовался Колтон.

– Попробуем открыть сами,- ответил Маузер,- давай, выходи из машины и посмотри, что можно предпринять…

Лейтенант вышел из автомобиля и попытался передвинуть шлагбаум самостоятельно, однако у него ничего не получилось.

– Ни хрена не умеешь,- крикнул ему Маузер,- а еще нью-йоркский полицейский…

Выйдя из «линкольна», капитан пошел на подмогу своему подчиненному – при этом он не заметил, что автомобиль не был поставлен на ручной тормоз…

Полицейские, тяжело дыша, попробовали передвинуть шлагбаум, что так некстати перегородил им проезд – тот не поддавался. Наконец, внутри механизма поворота что-то затрещало – видимо, сломалась какая-то шестеренка, шлагбаум неожиданно развернулся, и державшиеся за него по инерции полетели назад, прямо на автомобиль, стоявший на спуске в подземный гараж.«Линкольн», получив сильный толчок, плавно покатился вниз, на выезжавший «каддилак» Харриса – тот попытался было отъехать назад, но огромные размеры автомобиля и ограниченность пространства не давали возможности для маневра. Огромный зад «линкольна» со все нарастающим ускорением приближался к капоту «каддилака». Казалось, еще мгновение, и машины будут сплющены. Харрис в ужасе открыл дверцы и крикнул Робертсу:

– Бежим!…

В это самое время лейтенант Колтон, освободившись от тяжести шлагбаума, мужественно кинулся спасать положение. Единственное, что ему удалось – схватиться руками за передний бампер движущегося «линкольна», однако удержать катящуюся машину не сумел, мигом потерял равновесие и, не выпуская из рук бампера, поволокся по цементу вслед за автомобилем.

– Стой!- истошно заорал Маузер на весь гараж,- стой! Держи ее!…

Через мгновение «линкольн» на огромном ускорении протаранил своим задом капот «каддилака»- во все стороны посыпались снопы искр, видимо, в результате столкновения что-то произошло с энергосистемой. Еще через секунду в поврежденных автомобилях на весь подземный гараж истошно завыли сирены – похоже, неожиданно включились автоалармы.

Колтон, тяжело дыша, поднялся с пола – весь его костюм за какое-то мгновение превратился в лохмотья…

– Идиот!- в один голос закричали на него Харрис

и Маузер,- Дегенерат!… Ты что, специально это сделал? Тот виновато посмотрел на своих начальников.

– Я не хотел этого, честное слово, я не хотел…

В подземном гараже появился хозяин в сопровождении двух полицейских.

– Вы нарушили существующие правила,- возмущенным голосом начал он,- кроме того, вы испортили шлагбаум…

Маузер и Харрис подняли глаза на вошедших и, к своему ужасу, увидели, что полицейские рядом с хозяином

– ненавистные им Хайталл и Ларвел.

– Капитан?- Хайталл весело посмотрел на Маузера,- какая, однако, приятная встреча! Никогда бы не подумал, что придется вновь свидеться с вами, к тому же – при столь отягощающих обстоятельствах…

Ларвел, заметив среди стоящих у покореженных автомобилей Колтона и Робертса, заулыбался:

– Как, и вы тоже тут? Очень приятно, очень приятно… Думаю, что нам с Хайтеллом придется выступать

на суде о возмещении нанесенного ущерба в качестве свидетелей против своего бывшего начальства,- он издевательски поклонился в сторону Маузера и Харриса,- а также против бывших однокашников…

Харрис в досаде сплюнул на пол.

– У, проклятые черножопые,- сквозь зубы процедил он,- проклятые черножопые скоты… Я еще поквитаюсь с вами, вы еще попомните капитана Харриса…

– Уважаемые дамы и господа! В начале своего краткого слова я еще раз хотела бы напомнить всем тут собравшимся о том, что мы с вами живем в самом демократическом в мире государстве, в государстве, где не может быть места диктату и единоличным решениям,- Мери Сьюзил перевернула страничку,- в государстве, где все вопросы решаются в интересах общества. Вы прекрасно знаете, что в русле правительственного сокращения затрат на содержание государственного аппарата федеральные власти решили расформировать одну Полицейскую Академию – содержать два аналогичных учебных заведения для нас слишком дорого…

Мэр Нью-Йорка выступала на открытой эстраде перед кадетами и инструкторами сразу же двух Академий. Момент был серьезный: одна из Академий наверняка должна быть закрыта не позже, чем через месяц. И кадеты, и инструкторы напряженно внимали каждому слову мэра,- от этого зависела их дальнейшая судьба.

– Да, содержать сразу же два аналогичных учебных заведения для нас – слишком большая роскошь,- продолжила Сьюзил.- И мы не можем себе этого позволить. Одну Академию следует закрыть. Но какую? Для решения этого вопроса мы прибегли к самому демократичному методу: указанием федеральных властей создана специальная общественная инспекция, своего рода – комиссия, которая и должна решить этот вопрос. В комиссию вошли популярные телеведущие Джордж Хильер и Элизабет Броуденберг,- она показала в сторону трибуны

для почетных гостей – те, привстав, поклонились публике,- а также представители самых различных слоев населения – от вон того грязного мальчика в протертых джинсах, чистильщика обуви перед «Континентал Интернейшнл Банком», до держателя контрольного пакета акций Промышленной группы Атлантического побережья. Комиссия включает профессионалов из ЦРУ и ФБР, а также

– очень опытного полицейского, заместителя начальника шестнадцатого участка городской полиции лейтенанта Шлегеля. Все эти люди и решат, какая из Академий будет закрыта, а какая продолжит свое существование.

– Что станет критерием?- послышался вопрос с

места. Мери Сьюзил поправила прическу.

– Хороший вопрос,- прокомментировала она.- Критерием станет ваш профессионализм. Критерием станет ваше отношение к общественному долгу. Критерием станет ваше умение ориентироваться в самой сложной обстановке. И, наконец, ваши чисто человеческие качества: настоящий полицейский не может быть бездушным механизмом, ему должны быть присущи такие понятия, как любовь к ближнему, сострадание, вежливость, тактичность, уважение окружающих. Так вот, господа, теперь каждый ваш шаг будет строго оцениваться членами этой комиссии. Как в школе, каждый шаг будет оцениваться по двенадцатибальной системе. В конце месяца мы просуммируем ваши оценки и придем к окончательному решению, надеюсь – целиком справедливому и беспристрастному. Вопросы есть, господа полицейские?

– А что будет, если обе Академии получат одинаковое количество баллов?- спросил с места комендант Лассард,- как вы поступите в таком случае?

Мэр посмотрела в его сторону.

– В таком случае мы будем смотреть на личные качества руководителей этих учебных заведений. Вас, комендант Лассард, и вашего друга-соперника, недавно назначенного на должность начальника 2-й Полицейской Академии, капитана Маузера. Мне хорошо известно, что вы

оба – замечательные профессионалы. Но в полицейском деле один только профессионализм – это еще не все. Личные качества – вот что выступает теперь на первый план!…

Сидевший в заднем ряду Колтон наклонился к рядом сидящему Харрису.

– Сэр, а что такое личные качества?- в

недоумении спросил он. Тот улыбнулся.