Я разозлилась. В лице Брента явно читалась укоризна. И понятно, кому она предназначалась. Сам ни черта не сделал, а я виновата?!

Овладев собой, я дозвонилась до ресторана при отеле и заказала бутылку самого сногсшибательного коньяка. Мне начали перечислять марки, но я прервала, уточнив, что мне нужен самый дорогой.

Услышав стоимость коньяка, Брент только дёрнул бровью, но заказ подтвердил. Едва он отошёл от телефона, я шёпотом набросилась на него:

Слава Богу, сил у лейтенанта не осталось и на капризы, он только вяло спросил:

В общем, в челнок, а с челнока на лайнер лейтенанта втаскивали на носилках и в зюзю пьянущего. Уже на лайнере майор убедился, что я права: интересная бледность с лица Тайгера спала; глаза, несмотря на жуткую пьянь, заблестели. И я с облегчением вздохнула.

Больше никаких происшествий — почти — не было. На одной из пересадочных станций мы сели на военный катер, доставивший нас на базу космических патрулей Межгалактической полиции. Я предполагала, мы пробудем здесь хотя бы пару деньков для ввода в курс дела. Ничего подобного. Мы даже никуда не зашли, а прямиком протопали (Тайгера понесли) к другому военному катеру. Что ж, признаю: на этот раз виноватой оказалась я, забыв напомнить Бренту, что на моём пути не должно быть сканирующих приборов. Сколько их было на входе в катер!.. Ключевое слово — "было". Когда в тёмном стыковочном отсеке перестала бушевать стеклянная метель, Брент уже привычно вздохнул, снимая с нашей маленькой группы чехол от одного из челноков, стоявших тут же.

Он что-то пробормотал снова, особенно отчётливо я расслышала "Медуза Горгона". Если Брент боялся, что я рассержусь, то зря: я была польщена.

9.

Опять-таки, вопреки моим предположениям, нас не оставили на базе на время ремонта, а сразу развели по жилым отсекам катера. Я поинтересовалась насчёт испорченных сканеров. Майор буркнул, что их замена займёт не более часа.

Мне дали тот же час на обживание отсека, а затем я должна явиться в кают-компанию для знакомства с другими пассажирами катера.

Военные — народ, любящий комфорт. Так я решила, внимательно рассмотрев тесную комнатку, которая всё-таки умудрилась иметь собственную душевую кабинку. В остальном — спартанская обстановка: высокий узкий шкаф с одиноким пакетом на полке — заглядывать в него я пока не стала; откидывающаяся от стены кушетка, напротив — той же конструкции стол и сиденье, которое условно можно назвать стулом; чуть дальше — узкое зеркало и радость для человека любознательного — полстены новостного экрана. Ладно, с ним разбёремся позже. Сейчас надо переодеться, да и есть хочется.

На самом дне мешка я раскопала туфельки и ещё раз полюбовалась изящной парой, после чего со вздохом отправила её назад. С невольной улыбкой вспоминая, как смотрел на мои ноги Тайгер (хм, Брент — тоже), я машинально, но крепко затягивала шнурки высоких охотничьих ботинок — подарок одного их клиентов Аллертона. Эту обувь я надевала нечасто и в будущем намеревалась найти хорошую мастерскую, где модель смогут повторить. Правда, до посещения мастерской мне надо будет поохотиться на зверя, чья шкура стала материалом для обуви, а зверь этот обитает в весьма специфичных для человеческой жизни условиях… Закончив шнуровку, я встала перед зеркалом. Комбинезон я уже сменила на тот, что лежал в шкафу. Поверх набросила жакет-болеро с несколько удлинённой спинкой. Вещь свободная, по фигуре, а спинка удачно скрывала ножны с сегментированным мечом. Чёртов скопидом Аллертон горячо одобрял ношение холодного оружия, считая, что тем самым экономит боезапас, за который ему надо отчитываться перед определёнными инстанциями. Возможно, здесь, среди единомышленников, среди временных коллег, мне нечего и бояться, но без привычного груза на спине безопасности всё же не ощущала. Последний штрих — расчесала волосы, заплела косу и жестко скрепила её шпильками в пучок.

Изучив схему катера, я направилась в кают-компанию.

Место встречи оказалось в том же духе комфортабельности, что и частные отсеки. Во-первых, оно занимало огромное помещение, размером где-то в две баскетбольные площадки. Во-вторых, кроме общего стола для совместной трапезы, там и сям небрежно были расставлены низкие столики, уютные софы и кресла.

Одним взглядом я привычно оценила обстановку. Одиннадцать человек — семеро одеты одинаково, военные; четверо — достаточно пёстро, гражданские. Из этих четверых — одна девица. Она отличалась видимой хрупкостью, тонким смуглым лицом мадонны и грациозно возлежала на кушетке, уперевшись локтем в плоскую диванную подушку. Вокруг неё сидели четверо. Двое военных и один гражданский, рыжий, занимали девицу светским разговором; четвёртый, гражданский же, сидел спиной к ней и чистил детали какого-то оружия, разложенные на столике. Почему-то при взгляде на четвёртого я машинально начала сгибать руку за спину… Остальные что-то увлечённо обсуждали с майором.

Присутствующие благосклонно обернулись. Но их я уже воспринимала как безобидный, неопасный фон к своим следующим действиям.

Чернявый, чистивший оружие, оглянулся не сразу. Сначала обтёр очередную деталь, положил её среди других, затем поднял голову.

Наши глаза встретились.

Я прыгнула мимо идущего ко мне майора. Чернявый резко опрокинул мне под ноги столик и успел-таки выхватить оружие. На моей стороне был эффект неожиданности, на его — надежда, что я грохнусь, поскользнувшись на мелких предметах, рассыпанных по полу. Оба потенциальных преимущества не сработали. Четыре меча — два длинных и два коротких — яростно скрестились и заскрежетали в старании не силой, так изворотливостью прорвать защиту противника.

Ненавистное лицо оказалось так близко, что я почувствовала на щеке горячее дыхание чернявого. Он тоже ненавидел меня. Мгновение скрещённых мечей привело меня в себя. Я вспомнила, как дрался когда-то чернявый, и локтем съездила по чувствительной точке на его локте, нырнув под съезжающую конструкцию из оружия. Короткий меч выпал из его онемевшей ладони. Но длинным чернявый владел так, что короткий, казалось, нужен лишь для отвода глаз.

Собственного приёма он не узнал. Поэтому я провела короткую атаку, которую он, конечно же, успешно отбил. Ненависть в его лице расслабилась до бесстрастия опытного бойца. И едва он вошёл в ритм затяжного боя, я выбрала валявшуюся на полу деталь, чтобы поскользнуться на ней, и благополучно, виртуозно проделала это. Так лихо поскользнулась, что он принял моё падение за чистую монету. Неловко вскинув руки, я упала спиной — под далёкий, почти нереальный вскрик далёких зрителей. Падение выглядело тем более естественным, что я забарахталась ещё на одной штуковине, перед тем как свалиться. Чернявый прыгнул ко мне и без замаха, всем телом обрушил клинок в мою грудь. Конец меча расщепил пластиковый пол — а я уже проехала между ногами противника и резко вскинула тело ногами вверх. Чернявый оборачивался — слишком долго, слишком медленно. Мои плечи в толчке оторвались от пола — и я жёстко соединила ступни. Нет, он оборачивался не слишком долго: удар должен был врезать по его ушам и убить, а мои ноги ударили с одной стороны за ухом, с другой — разорвали щёку, то есть всего лишь оглушили.

Я приземлилась на ноги и, не дожидаясь, пока он упадёт, нанесла укол левым мечом. Подонку повезло: майор первым среагировал на внезапную драку и простым пинком выбил падающее тело из-под моего удара.