— Я знаю, кто ты.

Во мне тоже начал вскипать океан. Эту фразу я слышу, едва мужчины узнают о потере памяти. И все предлагают одно и то же.

— Предлагаешь переспать с тобой, чтобы убедиться в своей догадке?

— Да, предлагаю! — заявил наглец. И добавил: — Вот только сразу по зубам не надо. Я и так прекрасно знаю, что откажешься.

Мой личный океан замер девятым валом и осторожно опал. Но ладонь, скользнувшая в складки одеяла, продолжала стискивать рукоять пистолета.
Имбри по-прежнему любовался стеной.

— Именно ты точно можешь быть уверен… — начала я.

Имбри перебил.

— С тех пор как ты помнишь себя, ты ни разу не была с мужчиной.

Я подумала, что в личное дело залезть нетрудно, и высказалась об этом вслух

— Нет. Я не о том. Только один человек на моей памяти мог виртуозно владеть знаковой энерготехникой. Я, к сожалению, не вижу, что делают знаки, но знаю, для чего они. Ты — видишь. Ата, ты когда-нибудь смотрела в зеркало, чтобы разглядеть знаки на себе?

— А вот об этом тебе знать необязательно.

— А мне и не надо знать. Пару знаков я почувствовал. Руками. Причем, именно там, где они должны быть.

— И где они должны быть?

— В рисунке, который ты придумала для себя.

— Рисунок, защищающий от мужского посягательства или от желания погулять на стороне от мужа? — скептически уточнила я и вдруг вспомнила Лекса Берёзу, пилота-программиста, который из двух женщин на космокатере для флирта уверенно выбрал Бланш, объяснив свой выбор: "Предпочитаю незамужних". Неужели он инстинктивно учуял во мне женщину, принадлежащую другому мужчине? Во мне, полностью сменившей своё настоящее обличие? Тревога, ранее лишь слегка приподнятая словами Лекса, всколыхнулась вновь.

— Ну, и так кто я?

— Разберись со знаками на себе, — хмуро ответил Имбри. — И попробуй придумать систему, возвращающую память. Мне всё равно не поверишь. Я сам не поверил. Сначала. Слишком дико всё выглядело… Ладно. Я пошёл. Спасибо, что выслушала.

Он толчком поднялся с кровати и в два шага оказался у двери в коридор. И только сейчас посмотрел мне в глаза.

— Ты-то не помнишь. А мне каково — смотреть на тебя и видеть совершенно незнакомое лицо? Да ещё вспоминать, как чуть друг друга не убили?

Горечь в его голосе заставила меня вспыхнуть. На волне раздражения я часто совершала поступки, о которых после могла пожалеть. Как и сейчас. Я внушила себе, что горечь у такого, как Имбри, может быть только наигранной. Какая у него искренность, господа!.. И на его глазах я вскинула руку и ударила режущим знаком по его энергетической оболочке. Имбри играет на публику? Надо выяснить, что он испытывает на самом деле!
От резкого жеста Ник отшатнулся. Через мгновение он узнал знак и побелел. Ещё через секунду — шумно вздохнул, прислонившись к косяку, как если бы его не держали ноги.
А границы поля даже не дрогнули. Изумлённая, я переключилась на самый глубокий уровень проникающего зрения. Вот это да… Вокруг Имбри жёстко держала оборону мощнейшая энергетическая броня. Ника можно было избить, изранить до полусмерти, но усиленная кем-то энергетика личного поля быстро восстанавливала физиологические процессы в организме, заново лепила его… А я-то на катере ещё подключала его к другим видам энергии!
Отдышавшись, Имбри пожал плечами и вышел, бросив через плечо:

— Твоя работа. Не узнаёшь?

Теперь я долго смотрела на закрытую дверь. Но видела узор брони Имбри. Нет, "твоей работы" я не узнавала. Но узор мне понравился. Я бы такой, наверное, и сотворила, возьмись сочинять защиту для кого-либо.
Сунув за спину валик, служивший подушкой, я легла. Мысли вразброд. Неизвестно, что делать и с чего начать. А нужно ли вообще что-то начинать? Я привыкла к своей новой личности. Быть ею мне комфортно, если не считать пары неприятных моментов. Но это пара. И я её держу на привязи. В основном. Имбри предложил неплохой способ выйти из сегодняшнего состояния в прежнее. Но он не знает о "паре неприятных моментов". А если я, вернув прежнюю, истинную свою личность, не смогу справиться с тем, что сидит во мне? Конечно, можно закрыть "неприятным моментам" доступ, заловив в энергетический капкан. Конечно, истинной личности можно оставить послание с предупреждением… Но…
Но идея меня уже захватила. Я вскочила, распихала по комбинезону самое необходимое — оружие, конечно, — и постучала во внутреннюю дверь, к Бланш.

— Бланш, к тебе можно?

— Заходи! Что случилось? Выглядишь встрёпанной.

— Ничего такого, о чём ты только что подумала.

— Да ну? А я так неплохо о тебе подумала!

— Сейчас подумаешь ещё лучше. Как, по-твоему, найдётся у этих бедняг зеркало, чтобы увидеть себя в полный рост?

— А что, милейший Ник разглядел в тебе что-то, чего ты не разглядишь никак? Ладно-ладно, не сердись. Кажется, в толпе я видела дамочку, очень сильно увлечённую косметикой. Даже здесь. Надо стукнуть к ней. Может, искомый предмет найдётся. Тебе и правда нужно в полный рост?

— Можно и до колен.

— А пошли!

Дамочку Бланш высмотрела в конце "улицы", и даже издалека оказалось нетрудно разглядеть вагон, в который вошла она. Женщина и впрямь оказалось сильно увлечённой косметикой: кто-то очень терпеливый помог ей разделить волосы в причёске на тонкие пряди и каждую столь же терпеливо окрасил в отдельный цвет флуоресцентной палитры. Пока мы знакомились, я насчитала все семь цветов "каждого охотника", который "желает знать", и плюс к тому их оттенки. Вышло очень даже оригинально и симпатично — рабочая палитра художника, рисующего праздничный салют. Верхнюю половину лица красотка расписала как полумаску — в небесно-синих тонах, а в нижней ограничилась чёткой прорисовкой рта в сиреневато-розовых тонах. В общем, я сразу определила красотку как топ-модель (охраняла такую как-то) и не ошиблась. Наша новая знакомая, как и все жители подземки, жаждала информации и впечатлений, поэтому без лишних слов провела нас "домой".
Так что Бланш не ошиблась. Зеркало у Канди, действительно, было. И не одно. Закуток, в котором девушка занималась "живописью", сплошь состоял из зеркал. Канди увела Бланш знакомиться с личными запасами косметики, а я осталась в зеркальной комнатке среди толпы своих двойников.
36.
Тысячи раз смотрела в зеркало. А зеркало смотрело в меня. Почему ни разу не задумалась взглянуть на себя, сместив уровень зрения на проникающий? Понадобился Имбри, чтобы напомнить об элементарном.
Мельком вспомнилось зеркало в портунском отеле. Зеркало, перед которым я очнулась после припадка — растерзанная, в разгромленном номере. Удивительно, что майор всё-таки взял меня на Персей…
Мои двойники, невысокие женщины в жёстких комбинезонах военного образца, всматривались в меня тяжело и оценивающе. Я сосредоточилась — и зеркальная комнатка, неплохо освещённая, померкла до сумерек. Левая рука сама поднялась к голове, чтобы провести надо лбом и глазами закрывающий знак. Правая встретилась с ней в плавном развороте и наложила сверху знак жесточайшего самоконтроля. Комната ещё больше потемнела, но себя я видела отчётливо. Ещё глубже. Комната исчезла… Словно освещённые солнцем, остались со мной мои отражения. А вокруг них — движения иллюзорной снежной метели.
Глубже. Двойники растаяли. Продолжалось лишь энергетическое движение полевой структуры.
Я погрузилась в изучение бегущих, порхающих линий. Структура рвалась обратиться в хаос — закрывающие знаки держали её в определённых границах. Теперь, когда я "видела", я бы навесила ещё парочку. Но приходилось мириться и с тем количеством, которое есть. Времени оставалось маловато.
Вскоре я мысленно проникла в собственное энергополе и начала считывать информацию. Легко определила структуры собственного "я", затем внедрённого чумовика — сейчас-то я понимала, кто это; и почти неуловимо — линии внутреннего голоса. С ним я так и не разобралась. Слишком зыбкая структура не давала определить, что собой "внутренний голос" представляет. Но что был он, как я и чумовик, отдельной личностью, сомневаться не приходилось.
Определив все три структуры, я принялась за знаки. Они проявлялись, едва я начинала фокусировать взгляд. К собственному удивлению, я обнаружила, что буквально укрыта знаковыми узорами. Кроме привычных, о которых помнила и которые обновляла, тело облепили знаки незнакомые. Они и правда были достаточно старые, но крепкие. Во всяком случае их давность на эффективности не сказывалась. Узоры, ими образованные, мне ничего не говорили. Если верить Имбри, один из них был узором верности. Который?
Узоры облепляли меня сетью. Разбираться в них сейчас, когда с минуты на минуту могут вызвать, не очень хотелось. Ладно, подождём более спокойного случая. А пока… Я расслабила знаки, сдерживающие чумовика. Неистребимое женское любопытство подзуживало. Как же… Что там сомнительная страничка прошлого — и жадное желание выяснить, кто во мне — оборотень или "акула"? Хотя по некоторым признакам я уже подозревала — кто, тем не менее жаждала подтверждения… И даже сейчас не хотела признаваться себе, что любопытство сильнее.
Веки вдруг отяжелели так, что не смогла удержать их, и глаза закрылись. Через секунды веки одеревенели до бесчувственности, но на мысль подняться — откликнулись. Синевато-серые, мраморные глаза чумовика уставились в зеркало. Мгновением позже засвербило и свело лопатки. Вырванный из небытия чумовик, не разбирая, где он и что с ним, поспешно принялся вылезать из кокона человеческого тела. Выпученные круглые глаза быстро дёргались по сторонам, наконец сфокусировались на зеркальном отражении напротив. Полусогнутая левая рука жёстко вытянулась вниз от тяжести — ладонь превратилась в когтистую, морщинистую лапу. Это спрятанные в пальцах лезвия, которые я оставила как неплохое оружие и которыми так восхищалась Бланш, принялись обретать свой первоначальный облик. Пока ещё с усилием я приподняла неимоверно тяжёлую руку. В зеркале отразилось совершенное оружие для ближнего боя — каменные когти, вдобавок усиленные тончайшим лезвием по краям.
Странная мысль уколола словно издалека: "А в тренировочных играх Лекса Берёзы ты неплохо обошлась и без этого довеска".
Знаки я всё ещё видела, удерживая перед глазами два пространства. Спокойно отметила, как ответом на эту мысль качнулся узор, удерживающий во мне чумовика, услышала его гневный рык, а мраморные глаза отражения облились кровавой яростью.
А затем я почувствовала беспокойство в границах третьего пространства — места, называемого Нижней Андромедой. Первая вспышка, слабая, находилась далеко от меня. Вторая — ярче и ближе. Но вторая не стояла на месте, а быстро приближалась. Контролируя первые два пространства, я уточнила горящее пятно — быстро приближающегося Имбри. Второе, не такое яркое, скорее — едва теплящееся, — лейтенант Тайгер. Вытянувшись напряжённой свечой и продолжая трансформироваться, я считала с обоих пятен: Имбри встревожен из-за меня, лейтенант — пока сам не понимает, что заставляет его нервничать в пространстве подземного города, но уже нащупывает нить, которая может связать его со мной.
Последнее, что я уловила, мне не очень понравилось. Имбри, будто слепой, вытянув руку, бежит по моему энергетическому следу. Тайгер тоже начинает двигаться в мою сторону, точно собака по слабому следу — усиленно принюхиваясь и ходя кругами, проверяя и уточняя. А за ним два смутно видных пятна. Похоже, майор и Дирк.
Зеркальная комнатушка увеличила выделяемую энергию, хотя я и предполагала, что мраморные глаза чужака замедлят её выработку. Пришлось ещё и подхлестнуть себя. Оставались считанные секунды на неполную трансформацию, пока сюда не ворвались. Ника я не боялась. Один экспер всегда поймёт другого в желании поэкспериментировать. А вот военные, к которым я относила и Дирка… Точнее, Дирк являлся им. Я же вознамерилась именно сейчас выяснить раз и навсегда узор чудовища. Если сначала мною двигало беспечное любопытство, то теперь я сообразила, что в охоте на чудовищ Персея это знание мне поможет. Как помогает охотнику знание следов.
Правая, ещё человеческая, рука вскинулась к зеркалу и ладонью закрыла отражённые мраморные глаза. Предупреждение. Я перед порогом. Перешагну — возврата нет. Но и полностью возвращаться я не собиралась. Пальцы сжались в кулак, а разжавшись, стремительно задвигались, будто глухонемой-болтушка после долгого "молчания" встретил собрата и, "захлёбываясь", "говорит, говорит, говорит"… Пальцы — не говорили. Они рефлекторно ставили защиту за защитой.
Внутреннее наблюдение за внешним пространством показало, что Ник сбился с пути. Завертелся на одном месте и Тайгер, изо всех сил пытаясь выйти на мой эмоциональный след.
Странно: Дирк постоял, постоял рядом с офицерами, махнул рукой и пошёл от них медленно и даже вперевалочку. Он не умел притворяться, но Брент с лейтенантом, занятые внезапно явленной эмпато-аномалией, не заметили наигранности в его поведении.
Правая рука резко дёрнулась вниз, едва не вывихнув плечевой сустав. Всё. Собственные глаза отсутствовали, пальцев не было. Теперь я могла действовать только мысленно. Я позволила телу отдаться во власть жуткой метаморфозы, жёстко следя за личным перерасходом энергии и вытягивая дополнительную через потолок и три дорожных покрытия над головой. Не хотелось бы, чтобы по истощённому виду догадались, чем я тут занималась.
Дирк, вальяжно — никуда не спешу! — и по-хозяйски разглядывая "улицу", прошёл мимо растерянного Имбри и о чём-то спросил двух женщин. Те кивнули явно в сторону "дома" Канди. Дирк завернул за "дома улицы" и побежал глухой узкой улочкой между стеной и вагонами.
Теперь я заторопилась. Контроль над собой и чумовиком я всё ещё держала, поспешно надев знаковые кандалы на выходящее из меня — в меня! — чудовище, но слегка расслабила механизм перерождения. Мне нужно было выпустить чумовика настолько, чтобы получилось считать его разновидность.
Внутренний голос слабо, издалека сказал: "Блажь. Зачем? А вдруг прорвётся?" Я возразила: "Сумел же Саймон возвращаться, подавляя монстра в себе! А ведь он не владеет ни одной энерготехникой!" Голос не стал меня увещевать, только заметил всё так же отсутствующе: "Дирк заходит в дом".
Голосов я не слышала. Если Дирк и понял в чём дело, если он что-то знает обо мне, он вмешиваться не будет. Жаль, что так и не вспомнилось, что было там, в коридоре лаборатории, когда я упала на колени.
Смутно привиделось: Дирк постучал и вошёл.
Внезапно и энергично задвигался Ник.
Так же внезапно меня будто ударили доской по спине, между лопаток. Я снова повалилась на колени. Чумовик воспользовался мгновенной паузой для наблюдения и яростно принялся выдираться из меня. "Доска", пригнувшая меня к полу, упёрлась в лопатки и начала расти. "Крылья!" — поняла я и мысленно поставила блок в месте прорыва. Теперь появилась передышка для меня. Пока чумовик искал, как обойти преграду или найти другую лазейку, я, пошатываясь, всё-таки поднялась на ноги. Правда, разогнуться не получилось. Зато вместе с зачатками крыльев появились первые признаки, по которым можно распознать зверя. И я принялась жадно считывать информацию, потом сообразила и просто закинула её в знаковый блок памяти в собственном энергополе. Всё. Можно возвращаться.
Мысленный посыл, впихивающий чумовика на место, почему-то получился очень слабым. Метаморфоза всего лишь приостановилась. И даже не столько приостановилась, сколько неохотно начала тормозить. Как брошенный мяч замедляет бег ровным затихающим движением
Я начала выпрямляться, когда вновь едва устояла на ногах от болезненного удара по спине. Бушевал чумовик, понявший, что вот-вот уйдёт во тьму небытия. Пошире расставив ноги, я собралась с силами…

Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: