Да, всего через четыре дня она была настолько же уверена и в себе, знала наверняка, что Эндрю – единственный мужчина, которого она всегда будет любить. Теперь она понимала, что все случилось слишком быстро, но в то время ее любовь – или, как она тогда считала, их любовь – возникла так легко, так естественно, как будто она знала Эндрю всю свою жизнь.

Неужели это было всего четыре месяца назад? Теперь ей казалось, что прошло целых четыре года с того вечера, когда она лишилась только что обретенного счастья, а в душе поселилась мучительная боль, которая останется там навсегда, сколько бы она ни прожила.

– Ты можешь надеть одно из тех платьев, что дала тебе Кристин, – предложила миссис Патерсон, вторгаясь в невеселые мысли Мюриел. – Они просто прелестны.

– О нет! Я не могу надеть ни одно из них, – запротестовала она. – Мне они никогда не нравились. – Мюриел не кривила душой, но главная причина была не в этом.

– А что еще ты можешь надеть? – вмешалась Диль. – Ты же знаешь, как будут одеты гости у тети Сары. У тебя нет ничего, что подходило бы для такого случая. – Она странно посмотрела на Мюриел. – Что в них такого? Ты запихнула их в коробку и спрятала под кровать, как будто это какие-то тряпки…

– О, замолчи!

Диль удивилась.

– Нечего огрызаться, – сказала она обиженно. – Не понимаю, что с тобой творится в последнее время.

– Извини, – сокрушенно произнесла Мюриел. – Прости меня, Диль, – повторила она. – Просто я не хочу надевать ни одно из этих платьев, вот и все.

– И все же придется, – настаивала миссис Патерсон. – Выбери одно из них, и я приведу его в порядок.

– Нет. Они старят меня.

– Старят? А как же Кристин?

– Я знаю, что между нами почти нет разницы в возрасте, но ей они идут. Я надену платье, которое подарил мне папа.

– Это платье! – воскликнула ее мать. – Да оно вдесятеро дешевле платьев Кристин!

– Мне безразлична его цена, – упрямо ответила Мюриел, и хотя мать пыталась спорить с ней, все было напрасно. Мюриел сняла с вешалки скромное белое платьице и освободила его от бумажного чехла.

– Я думаю, его не стоит чистить – я редко его надевала и все время держала в чехле.

– Да, это платье ты держала в чехле, – раздраженно сказала миссис Патерсон, – а другие запихала в пыльную коробку. Ты слишком сентиментальна, девочка, и это не доведет тебя до добра. Ну почему ты не можешь быть благоразумной и надеть что-нибудь приличное!

– Я и собираюсь надеть приличное, мама, – ответила она спокойно. – Это платье – приличное, а те – нет. Тетя Эдит была права, когда сказала, что они совсем без лифа.

– Глупости! Кристин их носила, а уж она-то знает, что сейчас модно.

– Я же сказала: они идут Кристин, но не идут мне!

– Ты просто действуешь мне на нервы! – вышла из себя миссис Патерсон. – Ты даже не следишь за модой. Меня удивляет, что ты прислушиваешься к словам тети Эдит. Она даже в молодости одевалась черт знает во что.

Но Мюриел не стала больше спорить; она выгладила белое платье и повесила его в шкаф. Грусть затуманила ей глаза, когда она вспомнила, с какой гордостью смотрел на нее отец, когда она впервые надела это платье.

«Все молодые люди будут лезть из кожи вон, чтобы потанцевать с тобой, – сказал он, любуясь ею. – Но ты пока не влюбляйся, дорогая: я не хочу расставаться с тобой».

Грустно вздохнув, она закрыла шкаф. Невероятно, что такого доброго, мягкого и заботливого человека могли так быстро забыть. Кажется, даже Дерек уже не ощущает потери.

На следующей неделе Питер попросил Мюриел выйти на работу в субботу утром – они отставали с очень важным заказом, сказал он, – и она охотно согласилась, предполагая отдать заработанные деньги Диль на коляску для малыша. Уже отложив немного денег на покупки, она решила провести день в Барстоне и купить кое-что для ребенка, поэтому пошла на работу в своем лучшем костюме, а в цехе надела сверху чистый халат. Когда в начале первого она вышла из раздевалки такая нарядная и привлекательная, Питер удивленно воззрился на нее.

– Ты сегодня замечательно выглядишь, Мюриел. У тебя свидание?

Она улыбнулась и бросила на него быстрый, оценивающий взгляд. Ей понравилось то, что она увидела: он был поджарый, спортивного вида молодой человек, с правильными чертами лица и располагающей улыбкой. Его каштановые волосы были зачесаны назад, открывая высокий красивый лоб. Фред говорил, что Питер привлекает к себе девушек, как мед пчел, и Мюриел уже знала, что это действительно так. Но Питер не интересовался никем из девушек, работавших под его началом. Никем, кроме Мюриел…

– Нет, я собираюсь за покупками, вот и все.

– Ты пробудешь в Барстоне весь день?

– Не знаю… да, наверное. Я хочу сначала где-нибудь позавтракать.

– Давай потом встретимся в городе. Выпьем чаю в кафе, а потом сходим в кино.

– Спасибо за приглашение, Питер, но мама будет ждать меня к чаю домой. – Она взглянула на часы. – Мне пора бежать, а то я опоздаю на автобус в двенадцать тридцать.

– Может быть, завтра? – настаивал он. – У меня есть небольшая машина, мы могли бы прокатиться.

– Извини, но по воскресеньям я помогаю маме по дому.

– Я думаю, ты просто ищешь отговорку, – сказал он, искренне разочарованный. – Я тебе не нравлюсь, или у тебя уже есть парень?

– Никого у меня нет, и ты мне очень нравишься, – улыбнулась она. – Но я действительно занята по воскресеньям.

– Хорошо. – Он покорно пожал плечами. – Но если у тебя никого нет, тогда у меня еще остается надежда. Увидимся в понедельник.

– Да. До свидания, Питер.

Запыхавшись, она прибежала на остановку и встала в конец очереди. Она уже поставила ногу на ступеньку автобуса, когда кондуктор остановил ее.

– Извините, мисс, автобус переполнен.

Мюриел сошла, и несколько минут стояла в нерешительности, прикидывая, стоит ли дойти до центра пешком или надо подождать другого автобуса.

За автобусом выстроилась целая вереница машин, которые ждали, пока он тронется. Случайно взглянув на первую машину, новенький «бентли», Мюриел увидела за рулем Эндрю. На секунду их взгляды встретились, потом Эндрю с хмурым выражением на помрачневшем лице перевел взгляд на дорогу, и машина медленно отъехала. Мюриел смотрела ей вслед, убеждая себя: глупо было надеяться, что он предложит подвезти ее, и что она вовсе не хотела этого. Для нее было бы невыносимо сидеть рядом с Эндрю… «Но он мог хотя бы кивнуть, – шептала она дрожащими губами. – Мог показать, что узнал меня». Ее глаза наполнились слезами. Она с трудом сдержала их и медленно пошла к центру города. Как он мог смотреть на нее, словно на пустое место? Вглядываясь в удаляющийся поток машин, она чувствовала себя подавленной и обиженной.

Но его «бентли» уже скрылся из вида, оставив только воспоминание о холодном надменном лице и том суровом выражении, вдруг появившемся на нем.

Минут через двадцать Мюриел проходила мимо «Мидленда», самого большого и шикарного отеля Барстона. У входа элегантная, в роскошной дорогой шубе, стояла ее кузина. Пройти незаметно не было никакой возможности, однако Мюриел все же попыталась. Она наклонила голову, ускорила шаг и тут же услышала за спиной мягкий, чуть глуховатый голос Кристин:

– Мюриел!

Она обернулась и постаралась скрыть свою неловкость, сказав с притворным удивлением:

– Привет, Кристин. Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть!

– Как ты редко появляешься, дорогая. Почему ты не заходишь проведать нас?

Мюриел готова была сказать ей, что ее никто не приглашал, но сдержалась.

– Я редко где-нибудь бываю, да и живете вы далеко от нас.

– Чем же ты занимаешься теперь, когда дядя Генри умер? Я слышала, вы продали магазин?

– Продали. Но я работаю. Мне удалось найти работу у…

– Да, конечно. Но как это ужасно! Ты, наверное, ненавидишь свою работу? Теперь тебе приходится много работать, а раньше ты могла сама распоряжаться своим временем. А как семья?

Кристин это нисколько не интересовало, как показалось Мюриел, которая вспомнила почему-то сейчас вежливый отказ дяди Герберта, когда того позвали на похороны их отца.