— Хантер? — хриплю я.

— Да, Люси?

— Чего они хотят?

— Не знаю, дорогая.

Я опускаюсь на колени у ворот, пальцами нащупываю мягкую траву и рыдаю. Я разрываюсь на кусочки, а потом просто все отпускаю, как и ту девушку, которой была когда-то. Теперь я знаю, что никогда не стану ею снова, и она никогда не станет мной. Я другой человек, и не могу больше притворяться, что это не так. Мой брак разрушился. Не могу больше делать вид, что все в порядке.

Дождь продолжает усиливаться, становясь беспощадным, и я понимаю, что промокла до самых костей. Но мне все равно. Я продолжаю сидеть на земле, плачу, трясусь, промокаю насквозь, потому что это единственное, что может мне помочь.

Вдруг сильные руки обхватывают меня.

На секунду я цепенею. Мое тело отрывается от земли.

Я начинаю извиваться, истерично плачу и пытаюсь разглядеть человека, удерживающего меня.

— Люси, маленькая, тихо.

Хит.

Всегда старается быть героем.

Всегда появляется, когда его не ждешь.

Как кто-то может быть успешен и в том, и в другом?

Я издаю наполненный болью пронзительный вопль и цепляюсь за него. Я обхватываю его шею крошечными руками и держу, прижимая лицо к его груди, сжимая его, будто он единственное, что дает мне силы дышать. Он ведет меня к моей машине, но я в такой панике, что не могу ничего делать, кроме как хвататься за него всем, чем только могу.

— Успокойся, дорогая.

Я цепляюсь за него еще сильнее, пальцами сжимая рубашку.

— Люси, посмотри на меня.

С большим усилием я отклоняюсь назад и поднимаю на него взгляд. Он пристально смотрит на меня сверху вниз. Фонарь на стоянке освещает его лицо, и в этот момент я понимаю, насколько сильно все это время мне было необходимо увидеть его. Эти глаза. Этот рот. Волосы, спадающие на лоб. Мне следовало повернуться и посмотреть на него тогда в парке. Мне следовало запечатлеть его в своей памяти.

— Все думают, что я сумасшедшая, — рыдаю я. — Муж заставляет обратиться к врачу.

— Ты должна успокоиться, ради меня.

— Я не могу. Не могу. Я пытаюсь, но не могу. Никто мне не верит. Мне так одиноко. Так страшно.

Мы смотрим друг другу в глаза. Он так красив.

— Твоя семья просто пытается заботиться о тебе. Что бы ты делала на их месте?

— Они думают, я сошла с ума! — плачу я.

— Ты не даешь им выбора.

— Нет, это ты не даешь мне другого выбора, — я плачу и толкаю его в грудь. — Почему ты поступаешь так со мной? Зачем продолжаешь возвращаться? Если не хочешь, чтобы я была в твоей жизни, не нужно возвращаться и делать все еще хуже.

В его глазах вспыхивает сожаление.

— Я говорил, чтобы ты не искала меня.

Мой плач становится сильнее, тело дрожит.

— Тогда прекрати появляться из ниоткуда и делать все еще запутаннее.

— Я продолжаю приглядывать за тобой, потому что не хочу, чтобы ты наделала глупостей.

— Почему? — кричу я, отступая назад, и смотрю на него снизу вверх.

Он изучает мое лицо.

— Потому что знаю, что ты ищешь меня и продолжаешь говорить обо мне. Ты должна прекратить.

— Если скажешь, как связаться с тобой, я перестану.

— Сейчас я не могу присутствовать в твоей жизни, как и в жизни кого-либо еще. Неужели не понимаешь? Я не могу сказать ни твоей семье, ни кому-то другому кто я.

— Почему? — со злостью выкрикиваю я.

— Просто поверь, что все так, как и должно быть. Прекрати говорить обо мне, Люси. Прекрати искать меня. Мне известно о письме на стадион.

Я вздрагиваю.

— Просто пыталась выяснить, реален ли ты.

— Дай мне руку.

Он берет меня за руку и прикладывает к своему сердцу.

— Чувствуешь? Это бьется сердце. Ты не сумасшедшая. Я настоящий. Я был там с тобой, я присматриваю за тобой, делаю все возможное, чтобы быть в твоей жизни, когда могу, но ты все усложняешь. Ты должна привести себя в порядок, и, может, в один прекрасный день я смогу узнать тебя по-настоящему. Но не сейчас.

— Я не хочу приводить себя в порядок. Я больше ничего не хочу.

— Ты должна попробовать, маленькая Люси.

— Не могу, — заикаюсь я, и мое лицо становится красным от смущения.

Он отводит взгляд и смотрит куда-то вдаль.

— Мне нужно идти.

— Нет, — плачу я, отчаянно хватаясь за него. — Пожалуйста, не уходи снова. Я не могу жить с этим. Это сводит меня с ума.

— Я должен, — говорит он, отцепляя мои пальцы от рубашки.

Я плачу сильнее. Мое тело содрогается.

— Боже, мне очень жаль, милая, — бормочет он, наклоняясь и целуя меня в лоб. — Но у меня нет выбора — я ненавижу это так же сильно, как и ты.

Что-то острое вонзается в шею, и мне становится дурно.

— Пожалуйста, просто поверь мне. Так будет лучше.

Глова кружится, и я больше не чувствую холода.

— Не оставляй меня снова, мгновение.

— Мгновение? — шепчет он, или мне это только кажется.

— Мимолетное мгновение. Ты уходишь так же быстро, как и приходишь. Словно мгновение, которое я не могу удержать. Пожалуйста, позволь мне удержать его.

Теплые губы касаются моего лба, а затем все вокруг меркнет.

Я просыпаюсь одна в своей машине, которая все еще припаркована около бейсбольного стадиона.

Сейчас день.

Я моргаю и сажусь, осматривая свою одежду. Я не узнаю рубашку, которая на мне, но штаны те же. Сжимая ткань пальцами, я подношу ее к своему носу, вдыхая. Хит. Это его рубашка. Это был не сон. Слезы наполняют мои глаза, и я тянусь и потираю шею. Он вколол мне наркотики? Переодел в свою рубашку? Не понимаю. Почему он сделал это?

Я осматриваюсь вокруг. На парковке по-прежнему пусто, будто ничего и не случилось. Но его рубашка — доказательство того, что все было на самом деле. Я потираю лицо, пытаясь вспомнить, о чем он говорил, но мысли путаются, все как в тумане. Но я точно знаю, что он был здесь. Он снова говорил, чтобы я перестала искать его, но при этом продолжал появляться из ниоткуда. Как, черт возьми, я должна понимать это?

Я поворачиваю ключ, завожу машину и бросаю взгляд на телефон, который все еще лежит на пассажирском сиденье. Я беру его и вижу, что он включен. Я прищуриваюсь и подношу его ближе к лицу. Я выключала его. Знаю, что сделала это. Я разблокирую экран, и открывается приложение «Мой блокнот». Я вижу слова, и сердце колотится, когда я читаю их.

Я так же хорош, как и мгновение, маленькая Люси.

Ты должна отпустить меня.

Однажды мы снова встретимся.

Но не сейчас.

Я глотаю комок, образовавшийся в горле, и нажимаю кнопку «Сохранить».

У меня больше нет ни сил, ни воли, чтобы покинуть его.

Я включаю передачу и еду домой. Я знаю, что должна делать; так будет честно. Джерард заслуживает лучшего, и женщина, которой я теперь стала, уже не та, на которой он когда-то женился. Не честно заставлять проходить его через это.

Сама мысль о том, что я собираюсь сделать, ранит. Она поселяет боль в моем сердце, которую я никогда не хотела чувствовать. Раньше я думала, что никогда не смогу никого полюбить так, как полюбила его. Я действительно верила, что это никогда не изменится.

Но это произошло.

Обстоятельства перевесили мои чувства и разрушили их.

Дорога до дома занимает двадцать минут, и весь путь слезы наворачиваются на глаза. Я ненавижу то, что собираюсь сделать, но должна быть честной с ним. Должна его отпустить. Может быть, когда все это закончится, я пойму, что совершила ошибку, но сейчас Джерарду больше не принадлежит мое сердце. Он заслуживает гораздо большего, кого-то лучше, чем я.

Я выхожу из машины и иду внутрь. Джерард стоит спиной ко мне около кухонной стойки, положив руки на нее.

— Я видел твое письмо, — голос Джерарда поражает меня — холодный, сломленный, и пустой. Он сдался. Тоже. Я не могу винить его за это.