– У вас готов ответ? – спросил Хозяин Проливов, и его голос ветром разнесся по храму.
Сегодня его глаза сверкали, как море под солнечными лучами.
Я молча поежилась. Пусть это трусость, но я надеялась, что ответит кто-то другой.
Однако все мои спутники тоже промолчали.
– Да, милорд, у нас есть ответ на вашу загадку, – произнесла я тихо и обреченно. Подняла голову, цепляя взгляд Хозяина Проливов. – Разгадка в том, что один из нас должен занять ваше место.
Гиацинт отчаянно рассмеялся.
Хозяин Проливов смотрел на меня: теперь в его глазах клубились грозовые тучи.
– Ты готова дать полный ответ?
Жослен со свистом втянул воздух, похоже, готовясь выхватить кинжалы. Квинтилий Русс ахнул, а Друстан склонил голову, вертя кольцо на пальце. Конечно, он тоже догадался. Старшие дети Земли, они ближе нас, ангелийцев, к древним легендам, к лабиринтам судеб.
– Да, – прошептала я. – Да, милорд.
– Нет.
На секунду я растерялась, не уверенная, чей это голос – совсем не похожий на обычный тембр Гиацинта. Правда, мой Принц Странников, с детских лет беспечный и ветреный, разительно переменился после гибели Мойред. Он кашлянул и провел рукой по черным кудрям.
– Вы призвали меня, милорд. И вот я здесь. Это я останусь вместо вас.
Хозяин Проливов хранил молчание.
Тут-то я поняла, что все происходившее накануне было всего лишь игрой.
– Нет, – выдохнула я, поворачиваясь к Гиацинту и сжимая его такое знакомое, такое родное лицо в ладонях. – Гиацинт, нет!
Он легонько взял меня за запястья.
– Брейдайе приснился сон, в котором я был на каком-то острове, помнишь? А когда мы отплыли к Земле Ангелов, я не видел впереди берега. Выходит, для меня Длинный путь заканчивается здесь, Федра. Пусть загадку отгадала ты, остаться суждено мне.
– Нет, – прошептала я, и следом крикнула: – Нет! – Ослепленная отчаянием, повернулась к Хозяину Проливов: – Вы ищете себе преемника, вот и загадали нам эту загадку, ну так именно я на нее ответила! Это я должна дать полный ответ!
– Это не единственная и не самая важная загадка на этих берегах. – В голосе Хозяина Проливов слышалась восьмисотлетняя печаль. Солнце стояло высоко, и его лицо скрыла тень, когда он склонил голову. – Тот, кто накинет на себя мои оковы, получит и мою силу. Назови ее источник, если пригодна к служению.
Жослен с протестующим воплем развернулся; похоже, до того самого момента он все еще считал, что может перехватить инициативу и сам дать ответ. Я подняла лицо к солнцу, думая, вспоминая, связывая. Библиотека в башне, где я недавно прочла давно утерянные стихи. Библиотека Делоне, где я провела много тоскливых часов, вынужденная учиться, тогда как предпочла бы развлекать гостей. Ах, вот бы сейчас вернуться туда. На память пришел Алкуин с падающими на лицо светлыми волосами, склонившийся над древним трактатом. И непривычно беззаботный голос Жослена в тот редкий миг, когда он, оглядывая полки, высказался как сын сьовальского ученого, каковым и являлся: «Полное собрание тамошней зауми, кроме разве что «Потерянной книги Разиэля». Неужели Делоне и по-иешуитски умеет читать?»
Кусочки головоломки собрались воедино, и я, моргая, опустила глаза.
– Это «Книга Разиэля», милорд.
Хозяин Проливов начал всем телом поворачиваться в мою сторону.
– Не вся, только отдельные страницы. – Слова Гиацинта звучали так, словно он говорил в полую камышину. – Страницы из потерянной «Книги Разиэля», которую Единственный Бог дал первому человеку, Эдому, чтобы тот властвовал над землей, морем и небом, а потом отобрал за непослушание и выбросил в морскую пучину. – Хозяин Проливов развернулся к Гиацинту. Тот снова отчаянно засмеялся, наконец увидев всю картину затуманенными дромондом глазами. – Подарок вашего отца, да? Адмирал зовет его Властелином Глубин и бросает в волны, жертвуя ему, золотые монеты, потому что суеверен, как все моряки. А иешуиты зовут его Владыкой моря, да еще Рахавом, что переводится как гордость и высокомерие. Тот самый Рахав, который упал с небес, раскололся и собрался воедино, упал, но не последовал за Элуа. – Гиацинт говорил все быстрее и быстрее, слова наперегонки срывались с его губ, тогда как пустой взгляд устремился по туннелю длиной в восемь столетий. Я вспомнила пылающий костер, пиликанье скрипок, играющего на цимбалах Гиацинта и ехидное бормотание старой тсыганки: «Разве не знаешь, что дромонд позволяет видеть не только вперед, но и назад?». – Небожитель зачал вас, милорд, овладев ангелийской девушкой, которая любила другого, любила мужчину с Альбы, сына Куллах Горрьим, простого смертного и одного из Старших детей Земли. Все верно?
– Все верно, – эхом отозвался Хозяин Проливов.
Гиацинт потер ладонями лицо.
– Тогда Проливы были открытыми, свободными водами… Рахав привез свою избранницу сюда, на этот самый остров, на Третью Сестру, нетронутую потомками Элуа, и здесь она родила вас… Она, конечно, любила вас, свое дитя, но пела печальные песни, словно запертая в клетке птица, и однажды одна такая песня перелетела через море и достигла Альбы. Тогда ее возлюбленный переплыл Проливы, чтобы освободить пленницу… – Гиацинт замолчал.
– Они погибли. – Бесконечно печальный голос Хозяина Проливов напоминал морской прибой. – Поднялись волны, лодка перевернулась, и пучина их поглотила. Я знаю, где покоятся их кости. – Он посмотрел на море между колонн своего огромного насквозь продуваемого храма, и на его лице отразилось застарелое горе.
– Единственный Бог покарал строптивого Рахава и вернул его на небо, – прошептал Гиацинт. – Но Рахав в отместку за непокорное сердце женщины и за собственную утраченную свободу наложил на вас проклятие, милорд. Он поднял из морских глубин разрозненные листы божественной книги и дал вам власть над волнами, а потом заклял вас вовеки оставаться здесь, разделяя Альбу и Землю Ангелов, пока снова не родится любовь, которая сподвигнет смертного переплыть гибельные Проливы, и пока кто-то не захочет добровольно занять ваше место.
– Все верно, – повторил Хозяин Проливов с завершенностью плещущей на берег волны, и я поняла, что проиграла.
Гиацинт выпрямился; его лицо прояснилось, и он снова рассмеялся, на этот раз весело.
– Что ж, милорд, гожусь ли я в служение?
– Да, ты годен и будешь служить. – Хозяин Проливов склонил голову, его глаза сострадательно посинели. – Долгое и трудное обучение предстоит тебе пройти, прежде чем ты будешь готов снять с меня цепи проклятия. И тогда, освободившись, я проследую путем Элуа в мир, где не откажутся принять ублюдка обитателя Небес.
– Ты жестоко нас поимел, Старший Брат, – угрюмо пробормотал Квинтилий Русс. – И что будет с парнем?
– Хочешь попенять на жестокость, так вспомни о моей судьбе, – неумолимо отрезал Хозяин Проливов. – Море обошлось с тобой по-доброму, корабельщик, считай, милостиво. Если бы не я, можешь не сомневаться, половина твоих горе-мореходов уже кормили бы рыб. А что до парня, так мой преемник будет так же, как и я, привязан к этому острову. Это проклятие невозможно снять, пока Единственный Бог не забудет о прегрешениях моего отца, а у него долгая память.
– А что с Проливами? – спросил по-круитски Друстан. Он морщил лоб, не вполне понимая, что происходит, поскольку Гиацинт говорил по-ангелийски. Но основную мысль круарх, по-видимому, уловил. – Их по-прежнему будет нельзя переплывать?
– Ключ у тебя в руках. – Бледный палец указал на золотой перстень-печатку. – Женись и откроешь этот замок, разрушишь эту преграду.
– Ага, запросто. Между женихом и невестой всего-то тысяч двадцать воинственных скальдов да предателей из Камлаха, – саркастически вставил Квинтилий Русс. – А мы тем временем прохлаждаемся на богом забытой скале без какой-либо вражеской армии в пределах видимости.
– Что ж, я обещал помочь, – ответил Хозяин Проливов, не двигаясь с места. – И помогу. – Он взмахнул рукой над бронзовой чашей, и по воде пошла рябь. – Покажу вам, что творилось и творится в Земле Ангелов. Доставлю на сушу ваших людей, лошадей и оружие. Это все, что я могу сделать, но и это немало. Желаете прямо сейчас что-то посмотреть?