— Сумасшедший, — решили на берегу.

Бульдозерист в озере неистовствовал. Он колотил кулаком по металлу, так что гул стоял над озером. Перепуганные птицы поднялись в воздух и в страхе скрылись в зарослях камыша на дальнем берегу.

Мужики сообща неторопливо собрали что-то вроде небольшого плота, связали бревна веревками, выстругали весла и улеглись. Никто не выказывал желания спасать рассвирепевшего бульдозериста.

— Первого, кто мне попадется, я утоплю в болоте, — проревел тот с бульдозера.

Посовещались. Решили плыть утром, авось бузотер поуспокоится к тому времени.

Всю ночь бульдозерист бушевал. Он вдребезги Разбил фары своей машины, сорвал выхлопную трубу и швырнул ее в сторону берега — она, к счастью, не долетела. Он орал изо всех сил, но ему никто не отвечал, наконец он охрип. Только под утро мужик утомился и покемарил пару часов до восхода солнца, лежа на животе на капоте.

Проснувшись, он было снова начал шуметь, поскользнулся на капоте и свалился в воду.

На берегу все пришло в движение. Человек плескался у бульдозера и орал от страха. Плот столкнули в воду. Ватанен и еще один человек быстро гребли в сторону бульдозера. Водитель безуспешно пытался забраться на бульдозер, но его руки соскальзывали с мокрого железа, и каждый раз он шлепался спиной в озеро, скрывался в нем и захлебывался. В конце концов он полностью исчез под водой, потом всплыл и стал покачиваться лицом вниз — позвоночник проступал сквозь мокрую рубашку.

Когда плот наконец добрался до места происшествия, бульдозериста вытащили из воды, положили его обмякшее тело набок. Ватанен потянул за ремень, тело приподнялось, изо рта хлынули вода и грязь. Второй спасатель начал грести в сторону берега. Ватанен встал на четвереньки и принялся делать бульдозеристу искусственное дыхание рот в рот. Одновременно он массировал ему грудь.

После того как пострадавшего перенесли на берег, Ватанен продолжил делать ему искусственное дыхание.

Прошло, наверное, минут пять, прежде чем бульдозерист стал подавать признаки жизни. Его тело напряглось, руки задрожали, и вдруг Ватанен услышал, как у бедняги щелкнули зубы. Хорошо, что язык Ватанена не попал между ними.

Как только мужик очнулся, он бросился на своего спасителя. Мгновение Ватанен боролся с ним в одиночку; потом кто-то сообразил прийти ему на помощь. Несколько человек силой успокоили бедолагу. Его привязали веревкой к пню, так, чтобы он мог сидеть.

— Ну и характер, — говорили вокруг.

— Если вы меня не отпустите, я сейчас встану вместе с пнем!

Бульдозерист еще немного побушевал, а потом затих и только тихонько ворчал:

— Сволочи, оставили человека на ночь посреди озера! Я плавать не умею! Это угроза жизни! Я в полицию заявлю!

Несколько солдат пришли, чтобы забрать бульдозериста. Его унесли в лес на носилках, предварительно крепко привязав к ним.

Из леса долго доносился страшный шум. Он стих лишь после того, как носилки удалились на несколько километров.

И вновь настало утро. Ватанен проснулся от завывания моторов: три вездехода пробивали себе дорогу к озеру через лес. В машинах сидели люди, среди них оказались оба ленсмана, Ханникайнен и Саволайнен. На спине у Ханникайнена был рюкзак, откуда торчала голова зайца.

Ватанен подбежал к приехавшим, взял у Ханникайнена рюкзак, ослабил веревки и, вытащив зайца, прижал его к себе. Вот уж радость так радость!

Заяц в возбуждении обнюхивал Ватанена. Когда тот опустил его на землю, заяц стал крутиться вокруг его ног, словно собачонка.

Саволайнен взял в руки бразды правления происходящим на берегу, ему было поручено организовать эвакуацию жителей и домашних животных. Ханникайнен приехал из любопытства — ему стало тоскливо одному на озере.

— Я наловил до хрена щук, пришлось отправиться в деревню, чтобы их продать. Заодно взял с собой зайца, — объяснил Ханникайнен. — Свои исследования я на время приостановил, устроил передышку, — добавил он.

Ханникайнен отвел Ватанена в сторонку и шепотом сообщил:

— Там, на озере, я сделал кое-какие расчеты. В соответствии с ними президент Кекконен, то есть этот, новый, по всей видимости, будет править Финляндией до девяносто пятого года. По моим расчетам, «Новому Кекконену» в то время будет лет семьдесят пять, тогда как старому было бы уже девяносто. Боюсь, все это пробудит нездоровое любопытство за границей, ведь там не знают, в чем дело.

Ханникайнен добавил:

— Теоретически есть вероятность, что Кекконен сможет управлять страной и после двухтысячного года. Ему же тогда будет только около восьмидесяти пяти. Но я убежден, что он не решится выставлять свою кандидатуру в следующем тысячелетии.

На берегу поставили большие солдатские шатры, полевые кухни задымились, людям раздавали одеяла. С кузова одного из вездеходов сняли лебедку и установили на берегу, чтобы вытащить из озера бульдозер.

Ватанену не поручили никакого дела, и он отправился на прибрежный луг — помогать молодой женщине, доившей коров. Она надоила уже три ведра молока. Ватанен помогал носить его. Тут же к стаду прискакал заяц. Женщина, которую звали Ирья Ланкинен, увидев его, пришла в восторг:

— Ой, какая прелесть!

— Хочешь взять его с собой на ночь для тепла под бочок?

Ирья была не прочь.

— Бери, но при одном условии: я буду третьим. Договорились?

Вечером они втроем удалились в сарай. Ватанен притащил туда одеяла, Ирья принесла из палатки супа. У задней стены она постелила постель. Ватанен закрыл дверь. Солнце садилось. Изнутри послышалось:

— Да подожди ты, он же смотрит.

Дверь сарая распахнулась. Оттуда вылетел заяц — Ватанен вышвырнул его на луг. Дверь закрылась, обиженный заяц остался сидеть в сумерках. Через полчаса вышел Ватанен и попросил у зайца прощения. Заяц проскользнул внутрь, дверь снова закрылась. Стояла тишина, даже кулики на озере не кричали.

Утром Саволайнен спросил у Ватанена, не мог бы тот вместе с Ирьей отогнать стадо через лес до дороги на Сонкаярви, примерно в двенадцати километрах отсюда; там уже будут ждать машины-скотовозки, которые отвезут коров в деревенские хлева. Ватанен с радостью согласился, представив себя и Ирью в роли пастуха и пастушки. Он, улыбаясь, попрощался с Саволайненом и Ханникайненом; последний сказал ему:

— Будешь в Нильсии, заходи. Я собираюсь завершить свои исследования.

Это был великолепный день. Ватанен и Ирья шли по лесу, распевая песни. Светило солнце, не надо было никуда спешить. Коровы время от времени останавливались, щипали траву в придорожных канавах; днем они на несколько часов улеглись на отдых и неторопливо жевали свою жвачку. Пастух и пастушка решили пока искупаться. Когда пышногрудая Ирья плавно вошла в прохладное лесное озеро, Ватанен с нескрываемым восхищением наблюдал за ней.

Во второй половине дня большая коричневая корова начала проявлять признаки нездоровья. Она тихо и протяжно мычала, прикрывала влажные глаза и не хотела идти вместе со всем стадом. Она ничего не ела, только пила воду. Корова отошла от остальных, тихо мыча, встала между двумя деревьями, привалилась к одному из них и, повернув голову, взглянула на Ирью.

— Ой, да эта красавица собирается телиться, — взволнованно сказала Ирья.

Ватанену эта корова не показалась толще других, но он поверил Ирье — она-то уж знает наверняка.

— Если в ближайшее время не выйдем на дорогу, она родит прямо в лесу, — добавила Ирья.

— Может, я побегу вперед и приведу ветеринара из Сонкаярви? — предложил Ватанен.

— Вот глупости. Прекрасно родит и здесь, здоровая корова. А ты парень крепкий, сможешь теленка донести.

Через некоторое время корова начала рыть копытом землю и выгнула спину. Было заметно, что ей нехорошо. Временами она издавала странные звуки, мало напоминавшие коровье мычание. Ирья спокойно разговаривала с роженицей. Та отвечала слабым мычанием. Наконец корова улеглась на бок.