Деревенские жители время от времени посещали работяг. Глядя на зайца, они сдержанно удивлялись — здесь не было принято бурно выражать свои чувства. Ватанен попросил, чтобы жители держали собак на привязи, и зайцу лишь изредка приходилось во всю прыть мчаться из деревни, удирая от какого-нибудь пса. В таких случаях он бежал прямо в лагерь, вскакивал на руки Ватанену или прятался в палатке, после чего раздосадованному преследователю приходилось ни с чем возвращаться в деревню.

Когда два парома были разобраны и доски с бревнами уложены в штабеля, Ватанен заплатил Лешему за две недели. Тот сразу же умчался в Рованиеми. Трое суток от старика не было ни слуху ни духу; потом он вернулся вдрызг пьяный и без копейки. У него оставалось еще немного спиртного. Леший захотел продемонстрировать, какой он классный лесосплавщик: побежал по береговым мосткам, свалился в реку и чуть не захлебнулся, потому что плавать не умел. Ватанен вытащил пьяного старика из реки и отнес в палатку. Утром Леший проснулся в ужасном похмелье, открыл рот, чтобы пожаловаться на жизнь, и тут обнаружилось, что его вставная челюсть ночью выпала в Реку. Вот не повезло так не повезло.

Через день Леший вернулся к жизни. Он ничего не мог есть, кроме жидкой каши, и поэтому был вечно голоден.

— Научи меня плавать, — попросил он Ватанена.

В тот же вечер Ватанен дал ему первый урок. Он заставил Лешего раздеться догола, а потом приказал лечь в воду животом вниз, чтобы руки доставали до дна.

Трудно научить старую собаку новым фокусам, но еще труднее научить плавать старого лапландца. Леший-горемыка старался изо всех сил, но безрезультатно. Вечер за вечером продолжались тренировки. Ватанен не переставал удивляться упорству старика. И наконец свершилось чудо! Вода удержала его! Леший научился плавать по-собачьи. Радостные вопли старика разносились над рекой. Ему так понравилось плавать, что он плескался в реке до позднего вечера. Иногда надолго уходил под воду, давал течению унести себя, с фырканьем выныривал в десятках метров ниже. Его огрубевшая кожа легко выдерживала холод осенней воды, счастье новой жизни озаряло морщинистое лицо.

— Завтра выходной, и я буду нырять, пока не найду свою челюсть, — решил Леший. Даже субботняя баня не соблазнила его; он отказался от нее и продолжал барахтаться в воде.

На следующий день обнаружилась еще одна способность Лешего — он мог находиться под водой больше минуты. На берегу собрались сельчане. Одни наблюдали за ныряющим Лешим, другие пришли ради зайца. Вообще-то этих работяг в деревне считали немного странными: один приручил зайца, другой ежедневно бултыхался голышом в холодной воде. На шоссе остановился туристический автобус, и человек сорок немцев-туристов подошли, удивляясь происходящему. Один из них снимал Лешего на кинокамеру. Гид-немец объяснил своим землякам, что здесь происходит подготовка к соревнованиям по плаванию среди лесосплавщиков, которые проводятся в Лапландии каждое лето.

Вечером Леший сказал Ватанену, что он не нашел в реке челюсти, но зато обнаружил кое-что получше.

— Там в середке глыбже десяти метров. И там полно военного хлама. Штук двадцать пушек, один танк, громадные ящики, да чего там только нет. Я весь день только там и нырял.

Ну и находка! Ватанен скинул одежду, прошел по мосткам к реке и нырнул в глубину. Течение было сильное, попасть в нужное место оказалось непросто.

Леший не обманул. Ватанен ударился коленом обо что-то железное, ощупал находку и пришел к выводу, что на дне реки действительно лежит на боку пушка. Удивительно, что раньше никто ее не нашел! Хотя чему удивляться — топляки, скопившиеся за годы сплавов, толстым слоем покрывали затонувшую технику.

Ватанен дал Лешему тысячу марок. Тот утром отправился в Рованиеми, оставив Ватанена одного разбирать последний паром.

На этот раз Леший задержался в городе на двое суток. Вернулся он снова пьяный, но веселый. Привез несколько не потраченных сотен и выпивку. Много бутылок хорошего коньяка. С трудом ворочая языком, Леший хвастался:

— Я такой!.. Сказал — значит, все получится… Завтра же здесь будет все, что надо!

Сказав это, он отключился, и Ватанен так и не понял, что тот хотел ему сообщить.

Утром к месту стоянки подошли, ревя моторами, три огромные шаланды. На каждой была надпись «Спецтранс». Значит, Леший и правда затеял широкомасштабную операцию.

Преодолевая похмелье, Леший принялся за работу. Он взял руководство на себя, велел Ватанену и водителям установить на берегу между двумя здоровенными соснами огромную двадцатитонную лебедку. Толстыми тросами лебедку застропили к мощным сосновым стволам. Лебедочный трос вручную, с помощью маленькой лебедки на противоположном берегу, вытянули до середины реки.

Леший набрал в легкие побольше воздуха и, держа в руках тяжелый крюк на конце троса, нырнул. Он долго не появлялся, наконец, отфыркиваясь, вынырнул и крикнул:

— Давай! Тяни!

Трос натянулся, вершины сосен закачались, но крепеж удерживал лебедку. Мостки ушли под воду, трос медленно накручивался на барабан. Через минуту из реки показалась тяжелая ржавая гаубица. Леший выбрался на берег, его глаза горели. Хлебнул коньяка из горлышка:

— Для сугреву.

Заржавевшее орудие подняли на платформу прицепа и закрепили. Ватанен записал, сколько оно весит, — на гидравлическом подъемнике был датчик веса.

Весь день Леший как заведенный плавал между берегом и серединой реки. Со дна подняли одиннадцать пушек, штук двадцать зениток, один пятнадцатитонный танк и несметное количество ящиков с боеприпасами. Весь этот военный хлам был, очевидно, сброшен в реку при отступлении немцев во время Лапландской войны. Удивительно: об этом арсенале у финнов до сих пор не было никакой информации.

— Сейчас вы поедете на станцию Колари, там на мое имя зарезервированы вагоны. Погрузите в них всю эту рухлядь. Вот вам накладные. — Леший протянул водителям охапку бумаг. — Сразу, как только разгрузитесь, даже если будет ночь, приедете за остальным добром. Деньги будут через неделю.

Леший расписался в путевых листах, груженые машины натужно завыли и двинулись на север. Ватанен с изумлением наблюдал за широкомасштабной операцией; деревенские жители тоже пришли поглазеть.

На следующий день из реки подняли остатки вооружения, и после обеда последние машины отправились из Мелтауса в Колари. Леший рассказал, что продал свою находку как металлолом прямиком на металлоперерабатывающий завод в Коверхари, теперь только надо дождаться пятницы, когда платежка из «Овако»[5] придет в банк Рованиеми.

— Они заплатят за металлолом только тогда, когда он будет на заводской территории, — добавил Леший.

Невесть откуда возник репортер из «Народа Лапландии», но опоздал. Со всей журналистской хитростью он пытался выудить информацию у Ватанена и Лешего, но ему мало что перепало. Приятели заканчивали разборку последнего парома, лебедки на берегу уже не было, а когда репортер спросил, не здесь ли со дна реки подняли сотню пушек, Леший расхохотался:

— Сотню пушек! У тебя, малый, наверное, с головой не в порядке. Не видишь, что ли, — мы разбираем старые паромы; какие пушки?

В пятницу, закончив работу, приятели поехали в Рованиеми. Ватанен получил расчет в конторе Лесоуправления; пока он туда ходил, Леший, нервничая, сидел в баре ресторана «Лапландия». Он подсчитывал доходы от своего бизнеса.

— Расходов всего шесть тысяч двести, это вместе с твоей тыщей. «Овако» платит за килограмм семнадцать пенни, а там ни много ни мало девяносто шесть тысяч, то есть почти сто тонн. На вот, сам посчитай. Все вместе должно стоить шестнадцать тысяч семьсот двадцать марок. Долой расходы, и чистыми останется десять тысяч пятьсот двадцать марочек. Кругленькая сумма!

Во второй половине дня наконец пришла платежка.

Леший от радости расплакался прямо в банке.

— Такой большой зарплаты у меня не было с тех пор, как в шестьдесят четвертом в Кайрийоки я валил лес три месяца подряд. Ну, теперь я отправлюсь… да хотя бы в Оулу.