Что они делают там внизу?
Похоже, что очень заняты
и варятся в своих занятиях.
Там внизу, там внизу,
там вдали,
порой они слишком шумят;
отсюда мне плохо видно:
я не различаю деталей,
не вижу их ртов,
их улыбок,
их рваных ботинок.
Но почему они не приходят?
Куда они денутся без меня?
Я здесь! Вот он, я!
В мыслях я чемпион по лыжам и боксу,
по гонкам с препятствиями,
по чёрным крыльям,
я — палач,
я — священник,
я — полководец в великих сражениях.
Нет, ни за что на свете,
не оставляйте меня!
Не уходите!
У меня есть часы,
у меня есть пуля,
у меня проект финансовой партизанской войны,
я способен на всё,
я вам общий отец,
проклятые сыновья.
Что случилось?
Вы забыли меня?
Отсюда сверху я вижу,
как они медлительны без моих ног,
как нерешительны без моих советов,
как неловко они двигаются по мостовой.
Они ничего не знают о солнце,
не знакомы с порохом,
должны научиться, как быть детьми,
как завоёвывать,
всходить на вершины,
выпускать журналы,
истреблять блох,
читать карты
и открывать острова.
Они ушли по своим улицам к своим войнам,
к своему равнодушию, к своим постелям.
Я остался — застрял
в зубах одиночества
кусочком разжёванного мяса,
древней-предревней костью
какого-то вымершего зверя.
Не имеете права! Я требую
моего зонального управления, моих контор,
звания, заслуженного в полку
или добытого на футбольном поле,
я не хочу быть в тени.
Мои пересохшие губы жаждут света,
а пьют они только тень.