Эрия торопливо семенила по коридорам, уверенно ориентируясь в анфиладе тамбуров, переходов, секций. Лишь избранные бывали в этих галереях, соединяющих между собой Башни: покой Хранительниц был священным. Их тревожили лишь в связи с необходимостью осмотра Лурла или когда возникала веская причина использовать талант Хранительниц. В гулких переходах было пусто — всеобщее внимание сейчас привлечено к заседанию Совета, к возможности вновь услышать Голос.

Вот и Башня Хунны. Эрия отстучала перепончатыми пальцами свой личный код. Дверь медленно отворилась, и Эрия оказалась в точной копии своей собственной комнаты. Хунна выглядела без Глаз очень непривычно. Такой Эрия никогда ее не видела — ведь они в один день были посвящены в Хранительницы.

— Сестра… — голос Эрии выдавал смущение: Хунна смотрела как бы сквозь нее, словно в комнате никого не было.

— Мне рассказали, что… Нет, я не могу в это поверить!

— Во что ты не можешь поверить? — Голос Хунны, как и ее лицо, был лишен всякого выражения. — Тебе сказали, что я отреклась от Глаз? Что я больше не охраняю? Если ты об этом — все правда.

— Но почему? Все сестры знают, что временами Лурла бывают непослушны, их трудно заставить работать. В последнее время это случается все чаще…

— Во время шторма, — Хунна говорила как бы сама с собой, — я поняла, чем стали Лурла. Трое из них не откликнулись на призыв Глаз, хотя я напрягала все силы. Боюсь, что когда-нибудь стану виновницей гибели Норноха. Пусть та, у которой больше сил, встанет на мое место и охраняет Стены.

— Ты уверена, что та, другая, сделает это лучше?

Этот вопрос вернул жизнь лицу Хунны, ее большие глаза блеснули. Она впилась в лицо Эрии так, словно все еще носила Глаза и могла прочесть ее мысли.

— Ты что-то знаешь?

— А ты не думаешь, что Лурла стали другими? Последнее время они медлительны, как никогда. Что, если в этом повинны не мы, не истощение наших способностей — просто Лурла научились сопротивляться приказам Глаз?

— Что ж, возможно. Но многие считают, что Кормление может их умилостивить. Отмена Кормления — причина их неуправляемости. Так или иначе, но пускай теперь другие, тренированные по-новому, — займутся этой проблемой. С меня хватит.

Кормление. Они и Хунну почти сумели убедить! Но неужели она не понимает, насколько опасно укреплять и распространять это мнение? Пожалуй, ей, Эрии, не следует рассказывать о своих наблюдениях — это только на руку приверженцам возврата к Кормлению.

И тут на лице Хунны мелькнул интерес.

— Ты замечаешь, что они сделались ленивее, инертнее? Скажи, сколько не подчинилось тебе в минувший шторм?

— Почему ты решила…

— Почему? Да потому, что и ты боишься, Эрия. Я без Глаз чувствую твой страх. Признайся: ты замечаешь, что твои силы слабеют? Но в Башне не место тем, кому не подчиняются Глаза. Не лучше ли самой отречься от них и не ждать, когда народ потребует испытания и с позором сорвет их с тебя? Это сделает лжехранительницу ничтожеством, я не хочу ни для себя, ни для тебя подобного конца.

— Это все не так просто… — Эрия пыталась отвести обвинения, но разве можно обмануть ту, которую выбрали в Хранительницы? — Подумай, Фани слушают на Совете. Он агитирует за возврат к Кормлению. И еще — он обещает, что Голос заговорит…

— А если это правда, и Голос предскажет еще один такой же сильный шторм? Подумай, что будет, если Хранительница Глаз не сможет совладать с Лурла и из-за ее упрямства, тщеславия погибнет Норнох?

— Тщеславие? Страх потерять привилегии? — Эрия почти кричала. — Нет, не из-за этого! Вернуться к Кормлению — значит вернуться к нашему началу, забыть учение Гана, погрязнуть в зле. Кормление — тяжкое зло, я в этом уверена!

— Странно звучит это в устах той, что дала клятву служить Норноху, не щадя ничего, вплоть до собственной жизни, — раздался за их спинами мужской голос. Эрия резко обернулась.

— Фани! — в ужасе прошептали ее губы.

Высокий, выше многих мужчин, хотя и уступающий им в физической силе, он стоял в дверях, насмешливо склонив голову. В глазах светился быстрый острый ум. В этот миг Эрия поняла, что для таких, как она, этот человек по-настоящему опасен. Хотя его престиж не так высок, как у Хранительниц, все же власть его достаточно сильна. Он хотел большего, но не имел дара управлять Глазами. Это бесило Фани, это делало его их врагом.

Не был Фани и воином, ему не удавалось достичь искусства в обращении с оружием. Но он владел другим оружием — это его ум и его красноречие. Они помогали Фани побеждать, они дали ему место в этом мире. Сейчас он хотел подняться еще выше и уверенно шел к цели: Фани была нужна единоличная власть.

Вся суть этого человека стала ясна Эрии, когда их взгляды встретились. Это опасность не только для нее: чтобы захватить власть, Фани пойдет на все. Он способен перевернуть весь уклад Жизни народа, он может погубить Норнох.

— Ты поклялась служить Лурла, — повторил он, не дождавшись ответа. — Не так ли, Хранительница Глаз? — От него исходила та же злоба, что от Атеи, но более жесткая и изощренная.

— Да, я клялась в этом, — неохотно подтвердила Эрия. — Но я клялась также следовать по пути Гана!

Что она говорит? Ведь эти слова лишают ее будущего! Но откуда-то изнутри в ней поднималась упрямая сила. Она должна выиграть единоборство!

— Если Лурла не кормить, они погибнут. Как тогда помогут нам идеи давно умершего мечтателя? — Его голос звучал наставительно, даже ласково, будто он объяснял очевидное несмышленому ребенку, тупице… Именно такими были в глазах Фани все женщины.

Нет, ей не удастся его убедить. А если он станет настаивать на испытании — поддержат ли ее остальные Хранительницы? Вряд ли она может надеяться на это, особенно после столь разительной перемены в Хунне. Похоже, откровенность с ней пошла во вред. Но так или иначе, сожалеть поздно, нужно думать о борьбе со стоящим перед ней человеком. У нее мало времени, она должна спешить, иначе…

Время? Что-то смутно шевельнулось в глубине мозга — какое-то слабое воспоминание, быстрое, как искра на ветру. Время очень важно… Для нее? Да, но не только… Есть еще один человек… У Нее вдруг возникло чувство, что она — не она, а… В испуге Эрия вскинула руки, чтобы пощупать Глаза…

Что это было? Откуда пришло такое странное раздвоение? Миг отчуждения прошел, но где-то в мозгу настойчиво билась мысль, что она упускает время, необходимо срочно что-то сделать… Собрав тренированную волю, она отогнала это наваждение. Сейчас главное — Фани. На его сухощавом лице вновь заиграла ироническая усмешка.

— Не обременяет ли тебя вес Глаз, Хранительница? Могу посоветовать хорошее средство: откажись от них. Или ты хочешь потерять их с позором, когда весь народ убедится, что Лурла не слушаются тебя?

— Ты забываешься! — Эрия гордо вскинула голову, странное ощущение раздвоенности полностью исчезло. — Кто дал тебе право оценивать пригодность Хранительниц?

Она бесстрашно бросила ему вызов, она не хотела и не могла терять времени! Ее реплика хлестнула его так же, как действовали на Лурла приказы Глаз. Хотя Фани не двинулся с места, его чешуя резко изменила окраску.

— Есть только один способ судить о Хранительнице — испытание. А поскольку Хунна отказалась носить Глаза, его придется провести. Неплохо бы и тебе принять в нем участие.

Он пытается испугать ее! Напрасно. Испугаться, отступить — это конец. Ее голос не дрогнул:

— Что ж, я готова. Пусть народ увидит, на что я способна.

Они так и не узнали, зачем Фани пришел сюда. Бросив на Эрию полный ярости взгляд, он выбежал из комнаты. Когда шаги в коридоре стихли, она повернулась к Хунне:

— Отказавшись от Глаз, ты открыла ему дверь к власти.

— А ты откроешь другую, — раздраженно бросила Хунна. — Я поступила по Закону, раз не могу больше управлять Лурла. А ты видишь, что теряешь силы, но упрямишься. Чем дольше ты не расстанешься с Глазами, тем хуже для тебя и всех Хранительниц.