— У нас есть тайный лаз, — сказал Крокер, который, похоже, рад был переменить тему. — Он выведет нас на другую сторону гряды.

— Но уж больно близко к городу! — возразил Страуд. — Впрочем, может статься, нам не придется выбирать.

Позавтракали они очень скромно. К счастью, воды было в достатке — в дальнем углу большой комнаты, под круглым камнем, находился колодец. Похоже, решил Ник, что дом строился как крепость, предназначенная выдерживать осады.

Страуд устроил военный совет, на котором Ник и Линда очень мало что могли сказать. Благополучное возвращение после ночных приключений казалось теперь Нику незаслуженной удачей. Однако они наблюдали охоту летающей тарелки и таким образом получили предупреждение о грозившей с неба опасности. В конце концов было решено остаться на ферме до вечера, поскольку в доме им ничто не угрожало, а с наступлением темноты двинуться дальше, на сей раз через потайной ход.

Хадлетт указал, что всем следует хорошенько отдохнуть: дальнейший путь потребует большого напряжения сил. И тут заговорила миссис Клэпп:

— Теперь послушайте, что я скажу, — произнесла она с той же твердостью, что звучала порой в голосе Страуда. — Викарий говорит правду — дальше придется туго. Я еще не совсем древняя старушенция, которая еле ноги таскает да ест одну лишь жидкую кашку — пока нет. Но резвости во мне уже тоже нет, и когда надо бежать — я уже не та молодая коза, как была когда-то. Здесь надежное, безопасное место. Я лучше останусь тут, и мои старые ноги не будут вам помехой. Это всего-навсего здравый смысл, и вы это знаете! — Она переводила взгляд с одного лица на другое, упрямо сжав губы.

— Мод, — мягко начал викарий, — мы давным-давно обо всем договорились…

— Но не об этом! — перебила она. — Тогда и речи не было, что кто-то будет так медленно тащиться, станет обузой и всем из-за этого будет грозить опасность. Вы, сэр, не заставите меня быть вам обузой. Ни за что!

— Вероятно, нет, Мод. Но неужели ты хочешь возложить на нас худшее бремя? Чтобы мы ушли, оставив тебя здесь, и всю жизнь об этом помнили?

Теперь она смотрела вниз, на лежащие на коленях сцепленные руки.

— Трудно… трудно сказать…

— А ты бы ушла, Мод? Если бы я сломал ногу и не мог идти, если бы леди Диана, Джин, Сэм, любой из нас сказал бы то, что сказала ты, — ты бы согласилась?

Он помолчал, она ничего не ответила. Хадлетт продолжал:

— Мы с самого начала так решили, и не отказываемся от своих слов — мы останемся все вместе, что бы ни случилось…

— Нехорошо так говорить. Мы с Джеремайей уже старые, и здесь в безопасности. Вы могли бы вернуться, когда опасность минует.

— Мы справимся, Мод. — Леди Диана подошла к табурету, на котором сидела миссис Клэпп, положила руки ей на сутулые плечи и слегка встряхнула ее с грубоватой нежностью. — Мы побывали во многих переделках и всегда справлялись.

— Это может однажды и кончиться. Я не хочу быть обузой…

— Ты, Мод Клэпп? Да что бы мы делали без твоих знаний о растениях? Помнишь, ты вылечила Барри от лихорадки, когда мы уже потеряли всякую надежду? Мы не можем без тебя обойтись!

— И не забудьте, чем мы обязаны Джеремайе. — Джин опустилась рядом на колени, накрыла загорелыми руками шишковатые, скрюченные артритом, крепко сцепленные пальцы. — Он всегда чувствует, когда рядом появляются Люди с Холмов, и предупреждает нас об этом. Вы с Джеремайей — мы не можем без вас обоих, и мы не хотим.

— Ну и неправильно. — Миссис Клэпп упрямо стояла на своем. — Впрочем, если я скажу «нет», вы еще, пожалуй, вздумаете меня нести. А уж я не потерплю, чтобы меня запихнули в корзину, — она чуть улыбнулась, — и потащили. И я сама как следует оттаскаю всякого, кто попробует это сделать; говорю на всякий случай — если вам придет подобная мысль в голову.

— Ты пойдешь своими собственными ногами, вместе со всеми, — заверил ее Хадлетт. — Думаю, на следующем переходе нам придется больше прятаться и скрываться, чем бегать. Не так ли, Сэм?

— Вы совершенно правы, викарий: когда над головой летают эти черти, да мы еще так близко к городу… Мы выйдем через потайной ход и будем жить на просторе, среди лесов и полей, как Джас Хаггис.

— Я-то знаю, мы не браконьеры и не больно-то горазды прятаться во тьме, как Джас Хаггис, — заметила миссис Клэпп, — и я не поверю вам ни на минуту, Сэм. Мне больше по душе славная уютная кухня, чем все эти скитания. Вернуться в пещеру — ладно, я пойду, но уж вам ни за что не удастся меня снова из нее вытащить.

Джин рассмеялась.

— Я вам припомню эти слова, Мод, когда вы в следующий раз возьметесь за свой мешок для трав и начнете рассуждать, чем его можно было бы набить, будь у вас возможность пойти поглядеть, что растет в округе.

— Обязательно, девочка моя. — Миссис Клэпп усмехнулась. — Напомни мне о моих бедных больных ногах и ноющей пояснице, и обо всем прочем. Да уж, домоседкой я стану, когда выгоню в лес Джеремайю, — чего вам никогда не видать. Верно, приятель?

Серый кот, вспрыгнувший к ней на колени, поднялся на задние лапы и оперся передними ей на грудь, напряженно вглядываясь хозяйке в лицо, словно понимая каждое слово.

— Так что ждем вечера и отдыхаем, — оживленно заключил викарий. — А там пойдем дальше.

— Пожалуй, это лучше всего, — согласился Страуд.

Но если остальные и отдыхали, то для Ника день тянулся бесконечно. В комнате стало светлее, однако очень душно: узкие щели под потолком пропускали свет, но не свежий воздух. Дверь в комнату с зарешеченным окном была открыта, и Ник видел лежащие на покрытых пылью досках пятна солнечного света.

Все опять вернулись на свои постели, и некоторые, как показалось Нику, спали. Но только не летчик, чья куча листьев была рядом. Крокер все время ворочался, раз или два что-то тихо бормотал. Но поскольку его слова явно не были адресованы Нику, тот не решился с ним заговорить.

Рита — девушка Крокера, которая приняла предложение Герольда и потому более не принадлежит роду человеческому. Нику все вспоминалось, как ладонь Линды прошла сквозь ее вытянутую руку. Иллюзия — но, если это так, ее создал тот, кто хорошо знал Риту. И зачем бы иллюзии плакать? Чтобы он, Ник, мог, вернувшись, рассказать об этом остальным?

У него болела голова, духота была невыносимой. Как можно тише он поднялся, осторожно ступая, пробрался в другую комнату и подошел к окну, стараясь не касаться решетки. Сквозь окно проникал слабый ветерок, и Ник радостно вдохнул свежий воздух.

Отсюда он не видел ни ведущей к дому тропинки, ни леса Они находились с восточной стороны дома, а окно выходило на юг.

Словно осколок радуги повис в воздухе — Ник сперва увидел лишь мерцание цветного пятна. Затем оно… отвердело — единственное слово, которое Ник сумел подобрать, чтобы обозначить происшедшее. Пятно приобрело форму, объем и отчетливость сверкающих деталей.

Посреди двора стоял человек и внимательно разглядывал дом. Почему-то Ник уверился, что незнакомец знает, где он стоит, даже если его и не видно в тени за окном. Из-за угле вышло белое животное на тонких и длинных, как ходули ногах, которые вместо копыт оканчивались лапами с когтями как у собаки. Но на этот раз оно ступало по земле, а не парило в нескольких дюймах над ее поверхностью.

Жесткий, негнущийся плащ Герольда был разделен на четыре квадрата — каждый квадрат богато украшен вышивкой. Ник догадался, почему англичане назвали его Герольдом, — его четырехцветный камзол очень походил на гербовый щит.

Герольд и его конь интересуются домом. Ник подумывал, не поднять ли тревогу. Однако пока он медлил, Герольд вскочил в маленькое, размером не больше подушечки, седло.

Конь сделал прыжок вверх и воспарил, точно на расправленных крыльях. И хотя Ник прижался к решетке, через секунду—другую он потерял их из виду; то короткое время, что он наблюдал за ними, конь поднимался все выше и выше…