— Я должен убедиться, что собрана каждая улика. В конце концов, вы бы не хотели, чтобы я пропустил какой-нибудь документ или вещь, которая могла бы оправдать вашего отца, не так ли? Мне нужно тщательно все проверить.

Она впилась ногтями в резиновый уплотнитель окна машины.

— Вы ни на секунду не сможете меня обмануть. Вам просто нравится мучить его. Это все, что вы делаете.

— Я всего лишь выполняю свою работу в должности, на которую был избран. Удерживаю мошенников вроде вашего отца подальше от округа.

— Вы лжете.

Всегда.

— Мне жаль слышать, что вы так думаете. Правда, жаль.

— Увидимся в суде. Там никто не поверит в вашу ложь.

Я щелкнул языком и покачал головой.

— Вы думаете, он выиграет суд, не так ли? — рассмеялся я. — Глупо. Но опять-таки, я никогда не считал вас умной. Как и его.

— Оскорбляйте меня, сколько хотите, но правда всплывет. Моего отца оправдают, потому что он невиновен.

Так она на самом деле верила в ложь своего отца. Почему ей так тяжело было поверить в мою?

— Увидим. А теперь у меня есть более важные дела, чем слушать ваши обвинительные речи. Если вы позволите.

Я завел машину.

Она не сдвинулась, ее зеленые глаза все еще смотрели на мою маску. В ней не было трещин, и она никак не могла увидеть то, что под ней. Я сделал ее настолько мастерски, что люди и понятия не имели, что это фальшивое лицедейство.

— Я вижу вас, — произнесла она сквозь стиснутые зубы.

— В этом есть смысл, так как я сижу перед вами при свете дня. — Волоски у меня на затылке зашевелились, когда она уставилась более пристально, глядя на меня с блеском в глазах.

— Нет. Я вижу настоящего вас. Не думайте, что обманули меня хотя бы на секунду. Это может сработать на всех остальных. Но я вижу, кто вы на самом деле, — она оттолкнулась руками от машины. — И вы мне отвратительны.

— Если это была какая-то угроза, мисс Руссо, то вы не по адресу. Может, вам стоит поработать над своей интонацией и попытаться в следующий раз. Я попробую притвориться, что мне по-настоящему страшно, — я повернул руль.

Она попятилась, когда я ударил по газам и выехал на трассу. Я пялился на нее через зеркало заднего вида, ее руки были скрещены на груди, а уголки рта зло опущены вниз.

Я не хотел уезжать. Что мне хотелось сделать, так это схватить ее за рубашку и забросить в машину. К сожалению, ее похищение при свете дня — не вариант. Но если бы я сделал это, сколько времени прошло бы до того момента, как она закричала? Прежде, чем настоящий страх захватил бы ее и расплавил сталь, из которой был отлит ее характер?

Я не знал, но хотел выяснить.

— У меня больше нет вопросов. — Адвокат мистера Руссо занял свое место. Глупец вызвал своего подзащитного на дачу показаний под присягой, когда тому лучше было молчать.

Я хрустнул пальцами, сжимая кулаки, и судья Монтанье отвернулся от присяжных, чтобы спрятать свою ухмылку. Это будет весело.

Скамья была полностью занята потерпевшими от махинаций мистера Руссо, и каждый из них уже дал показания по делу. Присяжные выслушали все обвинения, все слова о грязном махинаторе, которым был мистер Руссо.

Стелла сидела позади своего отца, мешки у нее под глазами становились все больше день ото дня. Мы только что вернулись с обеденного перерыва, я был более, чем готов использовать свое время для того, чтобы выжать из ее отца всю ложь до последней капли, и преподнести ее присяжным — и Стелле — на обозрение.

Я приступил к делу. Бросил короткий взгляд через плечо, когда встал и застегнул пиджак. Стелла продолжала смотреть на отца. Ладно.

— У меня есть несколько вопросов, если вы не возражаете, Ваша честь.

— Вы можете допросить обвиняемого. — Монтанье вел себя сдержанно и откинулся в кресле, приготовившись к шоу.

Я вышел вперед и встал прямо перед присяжными. Суд шел над Леоном Руссо, но звездой шоу был я.

Я сжал руки перед собой, ведя себя сдержанно в каждом просчитанном движении.

— Мистер Руссо, я — Синклер Вайнмонт, окружной прокурор. Мы встречались прежде.

— Я знаю, кто вы, — его язвительный ответ хоть и был понятен, но не очень хорошо смотрелся в глазах присяжных. Две леди в последнем ряду недовольно поерзали на своих местах.

— Вы помните встречу с миссис Колдвел? — я указал на пожилую даму в теннисных туфлях, которая держалась за ходунки. Она сидела в переднем ряду, и ее усталое лицо было испещрено морщинами.

Мистер Руссо кивнул, пот каплями собрался над его верней губой.

— Да.

— Вы сказали ей вложить деньги в проект «Мирабелла», что сделало бы ее участником долевой собственности?

— Да.

Я повернулся к присяжным, имитируя поучительный тон.

— Участие в долевой собственности означает, что несколько инвесторов вместе решают купить собственность, такую, которая сдается в аренду полностью и предоставляет постоянный доход через арендную выплату и увеличение стоимости на рынке недвижимости. Я прав, мистер Руссо?

— Да.

— «Мирабелла» была хорошим вложением для миссис Колдвел?

— Да, — его тон становился более напряженным с каждым ответом.

— Он принес бы ей постоянный доход, чтобы покрыть ее текущие расходы?

— Да.

— Особенно, если бы рынок жилой недвижимости поднялся, как сейчас?

— Да.

— Что ж, — я повернулся к присяжным. — Это было весьма целесообразное и мудрое вложение?

— Да.

— Но вы не вложили ее деньги в «Мирабеллу», не так ли, мистер Руссо?

Он с трудом сглотнул и отвернулся.

— Мистер Руссо, вы вложили ее деньги в «Мирабеллу»?

— Я…я…

— Простое «да» или «нет». Что вы ответите?

Его влажные глаза опустились вниз.

— Нет.

— Вы сказали ей, что вложили?

— Да.

— Но по факту вы направили деньги на другой счет?

— Да.

— Счет, приносящий процентный доход на ваше имя?

— Да, но я собирался перевести ее вклад…

— Вы никогда не инвестировали во что-либо другое, не так ли?

— Нет, но я собирался, — мужчина отвечал быстро. — Я ждал, пока рынок взлетит…

— Миссис Колдвел ни разу не получила процентов от своих вложений?

— Нет. Но если вы позволите мне объяснить... у нее было несколько ежегодных выплат, которые значительно уменьшали сумму ее вклада быстрыми темпами. Я бы перевел ее деньги на счета «Мирабеллы», как только получил бы деньги от страховых компаний, но вы заморозили мои счета до того, как у меня появился шанс.

— Понимаю, — кивнул я, соглашаясь с его заявлением. — Так вы пытались помочь миссис Колдвел?

— Да, — он окинул присяжных взглядом, пытаясь создать зрительный контакт с каждым.

— Вы осведомлены с правилом для финансовых консультантов вроде вас, которое гласит, что слияние всех вкладов приводит к полному лишению права адвокатской практики?

— Да, но…

— И вы не будете отрицать, что орган государственного регулирования финансов лишил вас права быть финансовым консультантом три месяца назад?

Он обратил свой взгляд на меня.

— Из-за вас. Потому что вы дали лживые показания против меня. Я не сделал ничего плохого.

— Ничего плохого? Разве не вы только что признали, что перевели деньги миссис Колдвел на собственный счет?

— Да, но…

— Вы помните свою первую встречу с мистером Калгари? — я указал на пожилого мужчину в инвалидном кресле, который глазел на мистера Руссо.

Миссис Колдвел, мистер Калгари, миссис Грин, мистер Брэдли, мистер Хесс, мистер Грэйвз, миссис Оппен, мистер Трэвис — я прошелся по каждой из жертв, каждой транзакции, каждому примеру несоответствия. Мистер Руссо извинялся каждый раз, когда я указывал, что их вклады всегда оказывались на его собственных счетах. К концу моего перекрестного допроса несколько присяжных откинулись на своих местах, скрестив руки на груди. Они не поверили его словам и испытывали к нему отвращение, как и я.